Не став ждать, я рванулся к нему и вырвал его оружие из рук, начиная погоню за ещё одним. Догнал, хоть и с большим трудом. Несколько ударов копьём в бегущую спину, и всё было кончено. Подхватив труп за ногу, я поволок его обратно на залитое кровью место стычки. А уже оттуда дракон потащил трупы на пляж.

Честно сказать, дальнейшее получилось довольно мерзко. Мы их разделали, и, закатав в листья, а потом и глину, я развёл над всем этим костёр. А сам начал поджаривать сердца и печень.

Сидя напротив камня, на котором доходили до готовности будущие «деликатесы», я посматривал на дремлющего дракона. Он уже совсем не выглядел таким побитым, как раньше, и, более того, чувство скверны говорило, что её в нём стало больше. Судя по всему, активированный магический источник.

Нужно торопиться с зачисткой или бежать, рано или поздно наступит момент, когда ящер потеряет разум и просто меня сожрёт. Ну а пока? Я наколол на нож кусок сердца и, подув на него, откусил кусок. Мясо как мясо, горьковатое немного. Но…

Отставив нож в сторону, начал дышать глубже, пытаясь унять тошноту. Человекоподобных жрать — это такая себе серая зона. Но мне нужна скверна, мне нужна еда. И, скривившись, я откусил ещё, приговаривая про себя:

— Это обычное мясо. Просто еда. Такая неправильная курица.

Подождав несколько часов и поняв, что вполне способен такое переварить, я доел остатки. В принципе, даже одно сердце дало бы мне достаточно скверны. Сырое. Приготовленное? Это просто огромные потери энергии, ушедшие в никуда. Но мне экономить особо не нужно, да.

Хотя лучше было бы, конечно, варить и выпить потом бульон. Чувствуя, как опять подкатила тошнота, я откинулся на лежанке и, прикрыл глаза, постаравшись скорее уснуть и не думать. Прогорел костёр, оставляя после себя угли. Но, на удивление, ночь прошла, в целом, спокойно.

Утром мы откопали вчерашнюю готовку, и, не сильно желая смотреть на принятие пищи ящером, я ушёл на берег. Где, смерив взглядом местами поеденное ржой и затупленное острие своего нового копья, стал приводить его в порядок. Камушек, водичка, и вжу-у-ух. И опять. Тихое медитативное занятие. То что нужно, чтобы привести мысли в порядок.

— Не кочегары мы не плотники, но сожалений горьких нет. Мы каннибалы-потрошители, да, и на тот свет вам шлём привет! — потихоньку напевал я мотив песни, сосредоточенно шоркая по камню. Изгаляясь над текстом хорошей песни, насколько хватало фантазии. Копьё потихоньку становилось острее.

— Что это за язык? — раздался надо мной рокот голоса ящера. — Не слышал такого.

— Мир большой, — равнодушно пожал я плечами, не отвлекаясь от своего занятия.

— Я был на всех континентах. От кочевников юга, до жителей фьордов севера. Я говорю на эльфийском, гномьем, языке Империи Неба, двух диалектах кочевников. Совсем ни на что не похоже.

— Да вас сильно помотала жизнь, господин академик, — криво усмехнулся я.

— Академик, да? — рыкнул ящер, окунув морду в озеро и прополаскивая пасть после еды.

— Надо же мне тебя как-то называть, — хмыкнул я, проверяя остроту лезвия. — Это не хуже прочего.

— Рискуешь, — фыркнул дракон, ложась рядом на пляж.

— Нам вместе идти в бой. Если ты сорвёшься от такого, то мне лучше сразу тут и остаться. Или попробовать сбежать, — меланхолично произнёс я, возвращаясь к заточке.

— И тем не менее. Что это за язык?

— С востока. Там, где много лесов, холодно, хмурое и злое население, — усмехнулся я.

— Лесовики? Ну, возможно, есть что-то отдалённо похожее. Но нет. Их культура не про музицирование.

— Может там много чего изменилось. Люди быстро развиваются.

— За сотню лет? Вряд ли.

— Ты даже представить себе не можешь, что способны достичь люди за сто лет, — уверенно произнёс я.

— Говорит человечек, не проживший и двух десятков, — презрительно пророкотал ящер.

— Какая разница сколько прожил я? Мир способен меняться настолько быстро, что даже два десятка лет уже могут стать пропастью.

— Меняться быстро можно только в одну сторону: разваливаться на части, пацан.

Я только усмехнулся и покачал головой. Но спорить не стал. В этих условиях он полностью прав, наверное.

Вздохнув, я начертил на песке палочкой несколько линий и спросил огромного ящера:

— Как насчёт сыграть в одну простую игру?

— Игру? — недоверчиво прогрохотал дракон.

— Ну да, на родине у меня она зовётся «крестики-нолики».

— Ну давай, человечек, сыграем.

И мы сыграли. Несколько партий выиграл я, потом чаще стал побеждать он. Через пару часов нам надоело. Начали играть в морской бой. Потом доели гоблина. И перешли на шашки из камешков. Попутно я начал резать деревяшки, пытаясь вырезать нечто похожее на шахматные фигуры.

— И всё же, пацан. Как ты видишь позитивное изменение за такой быстрый срок? — уже под вечер поинтересовался задумчиво сидящий над нашими импровизированными шашками дракон.

— Изобретение чего-то настолько нового, что полностью меняет привычный уклад жизни, — сказал я, делая очередной ход.

— Только если придумают, как отменить кристаллизацию, — фыркнул дракон.

— Не обязательно. Да и не будет это действительно новым. Подобная ситуация уже была и привела к тому, что мы имеем. Да и вообще, судя по тому, что я читал, сейчас по меркам времён до катастрофы мы все живём очень бедно и плохо. Но зато относительно мирно.

— Это да. Тут я с тобой в чём-то соглашусь. И даже добавлю, потихоньку жить становится проще и без магии, — пророкотал ящер и, зло оскалив пасть, припечатал: — Но не всем.

— Только людям, в основном, — согласился я.

— Именно поэтому вы эту дрянь и применили. И за это вас все ненавидят. Помяни мои слова, когда появится возможность, мы вам всё припомним, — зло процедил ящер.

— Обязательно припомните, — согласился я и замолк, задумавшись.

Я не думал в таком ключе раньше, но и с нелюдью я не общался, правда. Вот что будет, если «изобрету» что-то серьёзное, действительно способное продвинуть этот мир?

Ответ тут один: геноцид. Как только благодаря прогрессу перед нечеловеческими расами перестанет маячить вопрос выживания, они тут же вцепятся в горло людям. Или наоборот. Немецкие концлагеря покажутся детским лепетом в тотальной бойне на уничтожение. Так что нужно ли мне что-то изобретать?

Хмыкнув, я покачал головой. Рано или поздно всё, что я могу придумать, изобретут и без меня. Да и не знаю я настоящих тонкостей практически ни в чём. Тут нужна химия, физика, механика. А меня всегда больше интересовала личная сила, чем скучная хрень.

— Завтра уходим в район гнезда. Готовься, — сказал мне дракон и, хлебнув напоследок воды из озера, отправился в своё логово досыпать.

Проводив его взглядом, я только поморщился и, поднявшись, крутанул мельницу новым копьём. Оно тяжелее старого, и, значит, уколы будут самую малость медленнее. Стоит потренироваться, по возможности не напрягая ноги. Чем я и занимался до самой ночи, а после, слегка перекусив, лёг спать.

Утром мы пустились в путь. Лес оказался довольно хорошо прорежен и даже следов крупных зверей мы не встретили. Гоблины зачистили всю экосистему на многие километры вокруг. Не удивлюсь, что питанием идущего рядом ящера уже давно выступают только сами зеленокожие.

— Дальше иди один, их гнездо близко, — пророкотал дракон, сворачиваясь в клубок в небольшом овраге, прикрытым кустами.

Кивнув, я осторожно отправился дальше. Пройдя несколько сотен метров, поймал нагрудником стрелу. Соскочив с тропы, я перекатился в сторону, прячась за деревом, в которое через мгновение вошло ещё одно оперение, а впереди подходило трое уродцев. Хмыкнув, я вскочил и, петляя, понёсся назад.

Пролетел расстояние я быстро, а уже пробежав овраг с драконом, метнуло копьё в землю впереди и ушёл в перекат, изображая падение. А после тяжело встал, опираясь на копьё и громко выругался, изображая боль в ноге. Они клюнули, четверо гоблинов пролетели ловушку, окружая меня.