Чем ближе игнийка приближалась к замку, обходя толпы галдящих горожан, тем чаще встречала высоких королевских воинов. С ног до головы закованные в тёмные, отполированные до блеска, доспехи, инкрустированные позолоченными узорами, они истуканами стояли вдоль улицы, сложив руки на груди. Сзади каждого защитника висел тяжёлый ростовой щит с мягкой подкладкой, созданный чтобы отражать удары титанической силы. Именно так их и называли:

— Титаны… — прошептала Кадисса, вспоминая слухи о воинах. — Верные щиты династии не берут в руки молоты. Они сами — молот.

Наконец, Кадисса вышла на площадь перед замком.

Постамент, куда должны принести достояние династии, находился на первом пролёте широкой лестницы, ведущей к воротам крепости. Его охраняли титаны, выстроившись в недвижимую, будто неживую, шеренгу и плотно сомкнув щиты.

Чтобы оказаться поближе к лестнице, Кадисса протискивалась через толпу по самому краю площади, окаймлённой широкой, почти как на смотровых площадках балюстрадой. Здесь тоже открывался прекрасный вид на нижний город. Люди, в ожидании, вышли на улицы. Некоторые забрались на крыши домов. Десятки тысяч глаз, устремленных вверх, к звёздному небу, блестели в голубоватом свете Версы.

Из толпы доносились возбуждённые крики:

— Уже скоро Аитхен покажется!

— Плевать! Хочу увидеть Икари! Ах, как она красива!

— Да-да! Гем, они вынесут гем! Сколько же он стоит?

— Ха, ты его и на чёрном рынке не продашь, остолоп.

Кадисса оглянулась в поисках розовых волос, когда двери замковой крепости открылись.

Толпа затихла.

Навстречу горожанам вышли семь фигур в фиолетовых мантиях, держащих в ладонях огонь. Между ними показался король. Аитхен Белоснежный, не изменяя своему прозвищу, облачённый в церемониальный доспех, с лоснящимся белым плащём, расшитым крупными красными узорами, нёс над головой самоцвет невероятных размеров. Драгоценный камень переливался в лучах пляшущего пламени, раскрашивая крепостные стены радугой.

— Где же Икари? Где королева? — спросил кто-то и вопрос стал гулять по всей толпе.

Когда процессия дошла до постамента и гем оказался на подготовленном месте, король поправил полупрозрачную корону и заговорил:

— В этот счастливый час, возможно, судьбоносный в истории Элларии, преисполнившись гордостью за предков, приложивших титанические усилия, чтобы мы жили в мире и достатке, я обращаюсь к каждому своему подданному. Обращаюсь и к тем кто слушает меня сейчас, и к тем, кто не смог или не захотел почтить нас своим присутствием, но услышит мои слова позже, через чужие уста, — голос Аитхена усиливался магией воздуха, его слова доходили до слушателей через несколько вдохов после произнесения, но были оглушающе громкими.

— Эллария на протяжении долгих столетий потчевала нас благами энергии, как мать кормит детей своих грудным молоком. Как несмышлёному младенцу она прощала нам капризы и слёзы. Как неуклюжего малыша поддерживала, пока мы делали первые шаги. Как норовистому подростку прощала шибки и грехи.

— О чём это он? Где фейерверк? — спросил кто-то гнусавым голосом.

Король продолжал, заглушая ропот:

— В канун благоденствия, я Аитхен Гейдель Рамез, беру на себя ответственность донести до мира прискорбную весть: Эллария угасает.

По толпе пронеслась волна удивлённых возгласов и вздохов. Король взял самоцвет в руки и жестом пригласил магов поближе.

— Сегодня, когда она больше всего нуждается в помощи, я жертвую достоянием династии, чтобы вернуть долг нашей земле.

Под мычание недоумевающей толпы, король, вместе с семью магами, закрыли глаза и направили энергию в драгоценный камень.

Внутренним зрением Кадисса увидела разноцветные вихри энергии, устремившиеся прямиком в самоцвет и, спустя вдох, он с треском раскололся. Свистящей петардой яркий комок света выстрелил из рук короля в ночное небо, озаряя город всеми цветами радуги.

Описав дугу над городом и прогорев, маленькая звёздочка приземлилась где-то в районе садов Эверзора.

Король Аитхен, не удостоив публику больше ни единым словом, переступая разом через две широкие ступени, быстро удалился обратно в замок. Пять магов сопровождали его, с трудом поспевая за монархом. Двое же, остались рядом с постаментом и, сложив руки, всматривались в тёмное небо.

— Что-то здесь не ладно, — прошептала Кадисса.

Отовсюду слышались восторженные возгласы жителей Элингберга. Увидев всполохи звезды, запущенной с замковой площади, жители нижнего города пустились праздновать и танцевать. Заиграла музыка. С хлопками откупоривались бочки с крепкими напитками. Тут и там разжигались костры, через которые прыгали подростки.

Но это всё происходило внизу.

Люди на площади Эверзора крутили головой в ожидании, когда и им позволят наконец насладиться празднованием. Обычно, после напутственного слова короля, из дворца выезжала вереница повозок с яствами и эсмериалом. Но Аитхен ушёл, не произнеся напутствия. Недовольство толпы росло.

У Кадиссы зачесалась пустая глазница.

— Карс Шаррах, — еле слышно прошипела она и, хотела было снова сосредоточиться на внутреннем зрении, как услышала своё имя.

— Ди! Хи-хи! Ди-и! Простите пожалуйста, пропустите. Ик! Это же моя подруга, Ди! — сквозь толпу навстречу Кадиссе протискивалась Эми и радостно визжала. Её глаза блестели озорцой и хмелем, — Хи-хи, вот ты где! Ик! Я тебя обыска-алась уже. Ик!

— Кар-решик, где ты успела набраться?!

— Что? Каррешик? Ик! Хи-хи, в рифму…

Розоволосая услышала звуки музыки доносящиеся снизу. Пританцовывая, она взяла руки Кадиссы и положила себе на плечи.

— Кудлярочку умеешь? — подмигнула Эми, выдохнув в лицо Кадиссы неприятное амбре. От крепости дыхания у неё заслезился глаз, а пустая глазница вспыхнула зудом.

Пока Кадисса размышляла, как вразумить полоумную и где она успела так хорошенько отпраздновать канун благоденствия, не заметила как Эми обняла её за талию и, мерно покачиваясь, повела в медленном танце. Вопреки ожиданиям, окружающие одобрительно кивали и приглашали друг-друга на танец, не чувствуя стеснения. Да и сама Кадисса, хоть и не ожидала от себя такого, но всё же, ощутила приятное покалывание в животе и не думала прекращать кружиться.

— Хи-хи, видела бы ты своё лицо!

— Где ты была? Здесь произошло что-то странное, — тихо шептала Кадисса. — Это и был фейерверк?

— Прости, я была… та-ак занята! — протянула де Фенис. — А это… жалкая пародия. Фейерверк это… Ик! Когда весь небосвод будто застилает огненным полотном… Он похож на… Ты когда-нибудь видела снежинки, Ди?

— Шутишь? — сощурилась Кадисса. — Я всю жизнь жила в пустыне.

— Как жаль!

Розоволосая запрокинула голову, уставившись в тёмное небо. Свет огней под Эверзором не давал насладиться звёздным пейзажем, но Эми это не мешало. Она вскинула руку и принялась описывать фейерверк, будто воочию видела его:

— Представь, как из одной точки расходятся десятки лучей, и каждый, чуть погодя, расходится ещё и ещё и так множество раз. Снежинки — завораживающе красивое воплощение воображения природы. Они просты как дважды два, но сложны как фракталы. Сама Эллария сделала их такими…

Игнийка перебила размечавшуюся подругу:

— Причём здесь фейерверк?

— Ах! Да, фейерверк… Он тоже… Ик! Завораживает… Что-то мне не хорошо.

— Тьфу. И как я найду твой дом, пьянчуга столичная… — тихо под нос пробурчала Кадисса и чуть громче добавила: — Пошли.

Люди на площади развлекали себя как могли. Кто был поближе к балюстрадам — танцевали под музыку, доносящуюся снизу. Кто находился в центре — самозабвенно спорили. Редкие бурогозы, недовольные молчаливым уходом короля, сидели на брусчатке, потирая ушибы. Маленькая группа гостей приблизилась к лестнице и, барабаня кулаками по щитам титанов, что-то кричали магам.

Со стороны улицы проход плотно забился людьми. Пройти там было бы невозможно. Кто-то из толпы, глядя в сторону садов Эверзора, неуверенно произнес: