С улицы доносились крики мальчишки: "Плесь! Бам! Плюх! Как я его, а!"

— Играется, Матик, он у меня хороший мальчик, взрослый не по годам. Мать его рано ушла от нас, а за ней следом и отец… Бедняга… — нижняя губа дедушки Гастода подрагивала от произносимых слов. Правый глаз глядел на пришельца, а левый куда-то вдаль, его уже давно затуманила катаракта. — Ты ешь-ешь, но раз в моем доме оказался, то будь добр, расскажи, что с тобой произошло. Море вчера ночью было неспокойное, неужели кораблекрушение?

— Я все ещё пытаюсь вспомнить что случилось и не могу… Я не помню, чтобы путешествовал кораблём. Произошло что-то важное, но мысли разбегаются… Извините, — потупив взгляд в деревянную миску сказал парень.

— Не помнишь. А звать то тебя как, не забыл?

— Имя, кажется, не забыл. Меня зовут Комен. Отрывками я помню лица и имена друзей, но когда пытаюсь вспомнить больше — страдаю от головных болей…

— М-да! Так значит… Послушай, Комен, помочь я тебе не могу, ты уж не серчай. Но и выгонять я тебя не собираюсь, ничего плохого ты не сделал. Доедай и пойдем-ка к старейшине прогуляемся, глядишь чего вспомнишь, а коли нет, так спросим совета, как нам с тобой быть.

Комен выглядел озадаченным. Имя своё он вспомнил практически без труда. Ещё в памяти всплыло лицо Арконианы, но как к этому относиться было не ясно. Лик прекрасной женщины не вызывал никаких эмоций.

«Матеус сказал, что я не на Корунене, значит Евстрай, но приём был радушным, что редкость среди контингента милитаризированного острова. Очень странно».

— Спасибо за вашу доброту. Скажите, уважаемый Гастод, а как называется это место?

— Деревня то? А вон, видишь гору? — сказал дед, показывая в окно на верхушку ближайшей горы, скрывающейся за облаками. Пришелец кивнул.

— Ну так вот, это гора называется "Пик Гира". В честь легендарного предводителя Игнийцев, но это каждый ребёнок знает. Так вот, мы живём у её подножия. Есть ещё две горы: "Утес Нека" и самая высокая "Вознесение Вандерии", но все их называют просто Гир, Нек и Вандерия. Торговцы, что посещали нашу деревню говорили просто "деревня Гира", а мы и не жаловались никогда. Только торговцев этих уже столько лет не было…

— Но ведь на Евстрае только вулкан, — тихо произнес гость. — Ох, всё как во сне…

— И не говори, сынок, райское местечко! Крабов хоть отбавляй, фрукты растут так, будто сама Эллария помогает нам, одно плохо — вся молодежь ушла… Матеус последний из детей остался. Видишь ли, горы дают нам защиту, но и отрезают от внешнего мира, редкие торговцы приплывают к нам на плотах из-за косы. В основном за панцирями и мясом крабов, но и их добывать скоро станет некому.

— На плотах? За панцирями крабов? Эллария?! — оживился парень. — Вы думаете, что она существует?

Дед Гастод в удивлении раскрыл рот и вытянув руку ладонью вверх:

— Всю жизнь живу на Тефтонге и ни разу не сомневался, что она существует. Пошли-ка дружок, Вариллия напоит тебя настойкой фиалки трёхцветной. У тебя жара нет, случаем? Дай-ка проверю, — дед встал со стула и опираясь на стол подошел к Комену, чтобы потрогать его лоб. — Вроде не горячий, досталось же тебе, искатель приключений…

— Я в порядке! Извините… Это ваше дело, и я должен быть благодарен за гостеприимство.

Дед долго с грустной улыбкой смотрел на Комена. Здоровый глаз прыгал с лица на волосы, с волос на одежду и задержался на левой руке. Молодой альбос тоже невольно взглянул на руку и зрачки его округлились. Печати — гордость и сокровище Комена с самого детства, потухли, оставив лишь легкий след. Теперь они выглядели скорее как незаурядная и порядком выцветшая татуировка.

— Эээ, это, я могу объяснить! — сглотнув образовавшийся в горле ком сказал Комен.

— Не надо, сынок, меня не волнует твоё прошлое, тебе и так уже достаточно досталось. Только пообещай мне одну вещь, за это я стану относиться к тебе как к родному.

— Но… Как я могу пообещать что-то не зная о чем речь? — растерянно спросил парень.

— Не бойся, я ничего не стану требовать. Матеус, мой мальчик, помог тебе. Он мой внук, кроме него у меня почти никого не осталось. К тому же очень добрый и доверчивый парень, — Гастод подошел к ведру с чистой водой, зачерпнул и не спеша отпил. — Я прошу, чтобы однажды ты отплатил ему той же монетой. Пусть это будет через месяц, а может год, не важно.

— Уважаемый Гастод, я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, правда, но я ничего особенного не умею, поэтому, извините, я не уверен…

Дед опустил черпак в ведро и повернувшись внимательно осмотрел гостя:

— Ладно, может быть, я многого прошу. Я вижу, ты доел, идем-ка…

Старик не успел договорить, как с улицы донеслись голоса и в дом вбежал радостный Матеус:

— Деда, деда! К вам с утопленником пришла баба Варка! Ха! Я сбегал и рассказал, что спас человека!

— Дорогой Гастод! — приветствовала выходящего из хижины деда низенькая старушка. Стоя опираясь на тонкую резную тросточку из древесной ветки, она улыбалась старому приятелю. Одета она была в поношенное серое холщовое платье и красный платок на голове. На ногах из-под полы платья проглядывали растоптанные сандали. Шею украшало длинное ожерелье с резными кубиками, сделанными из такого же красного дерева, как и трость. Рядом со старушкой переминался с ноги на ногу бугай с косым взглядом и взъерошенными волосами. Комен подумал, что здоровяк пришел за ним и в ожидании неприятностей остановился в тени, под навесом у входа в дом.

— Варка, дорогая, как я рад тебя видеть! Мой дом всегда открыт для тебя как сердце искателя открыто взору птицы Эбису! — старик расправил плечи и разгладил бородку. Комену показалось, что он вдруг стал выше и моложе.

— Проходите скорее, наш завтрак ещё не остыл! — зазывал Гастод.

— Ох, милый друг, как и тридцать лет тому назад, твои речи услада для моих ушей. Но прошу, я прибежала сюда как только малыш Матеус рассказал мне о странном бедняге, что попал в кораблекрушение во время вчерашнего шторма!

— Бабушка, я уже не малыш! — вставил Матеус бегая по кругу.

— Конечно, малыш, конечно! Познакомьте же нас с гостем, не нужно ли ему залечить раны?

Стоя в тени крыши веранды Комен чувствовал, что опасности нет, но что-то во всех присутствующих настораживало, головная боль мешала сосредоточиться и определить в чем же дело.

— Наш гость, кхм, он… Вот же он… - дед Гастод махнул рукой в сторону Комена, стоящего около деревянной балки удерживающей навес. — Думаю, он сам вам всё расскажет, что запомнил, проходите в дом.

Варка попросила сопровождающего ее здорового бугая остаться в саду и поиграть с Матеусом.

— Пусть детишки поиграют, Пегу нужно больше общаться со сверстниками, — с милой улыбкой сказала старейшина деревни. Достав из складок платья маленькое стеклышко и тщательно протерев его Варка продолжительное время рассматривала пришельца:

— Бедняжка! Гастод, что за гостеприимство! Принеси мальчику другую одежду, он же весь в лохмотьях!

— Так у меня ничего и нет на него, — изумился дед.

— Загляни-ка в сарай, неужели твой сын забрал всю одежду, когда уходил?

— Хм-м, может что-то и осталось, — ответил Гастод глядя исподлобья и медленно поковылял в сторону заднего двора.

— Так как же тебя зовут, юноша? — мягкий голос старейшины обращался к Комену.

— Комен, кажется…

— Кажется? Матеус сказал, что ты получил сотрясение. Помнишь что-нибудь о случившемся? Где твои близкие, родители? — глаза старушки смотрели с лёгким прищуром, как будто она не доверяла пришельцу и пыталась вывести его на чистую воду. Этого Комен боялся больше всего, ведь и сам понимал как его появление в деревне выглядит со стороны.

— Извините, я действительно потерял память. Всё что я помню — это лица некоторых знакомых. Кто-то из них наверняка был моим другом и беспокоится обо мне. Я понимаю, что случилось что-то страшное, но что… — Комен встретился с Варкой взглядами, прижал подбородок к груди и опустил глаза.