Одновременно, с посвящением в науки учившуюся в иезуитских школах молодежь приучали к новым формам благочестия, введенным иезуитами. Их ученики обязаны были ежедневно посещать богослужение, исповедоваться и часто причащаться. В 1573 г. иезуиты открыли в Дуэ отделение конгрегации св. Марии, возникшей в Риме в 1563 г.[933]. Ячейки ее вскоре образовались во всех иезуитских школах, откуда с помощью бывших учеников они перенесены были затем, с начала XVII в., в среду городского населения. Члены конгрегации были объединены в союзы или гильдии[934] группировавшиеся в виде духовных братств около каждой школы. Наряду с союзом учеников существовали еще союзы молодых людей, союзы взрослых и союзы маленьких детей. В 1626 г. они охватывали во фландро-бельгийской провинции ордена не менее 13 727 чел.[935]. Влияние членов этой конгрегации было тем сильнее, что они принадлежали преимущественно к высшим классам общества. Благодаря своему энтузиазму они популяризировали все применявшиеся иезуитами методы для поощрения католического рвения: 9-дневные молитвы по обету, приношения по обету, поклонения чудотворным иконам, исповеди. Последние в особенности укрепляли влияние иезуитов над людьми. Они ввели в обычай частые исповеди, которые были мало популярны и не приняты до их прибытия[936]. Исповедовавшиеся толпами устремлялись к ним. В Антверпене церковь орденского дома имела в 1626 г. не менее 26 духовников, и этого было недостаточно. К этому же времени иезуиты могли похвастаться тем, что в той же церкви ежегодно причащалось 24 тыс. чел.[937]. Иезуиты развивали не менее усиленную деятельность в деле проповеди, чем в раздаче причастий. Достаточно принять во внимание, что орден мог похвалиться тем, что в начале XVII в. в течение одного только года членами его произнесено было 15 206 проповедей во фландро-бельгийской провинции ордена[938].

Несмотря на такое обилие работы, у иезуитов все же оставалось время для преподавания катехизиса. Они умудрялись привлекать на эти уроки детей всякого рода новшествами и увеселениями, приноровленными к детскому возрасту. Между учениками устраивались соревнования; лучший из учеников получал титул «императора катехизиса»; ответы и вопросы перелагались на музыку и распевались хором[939]. Эти искусные приемы иезуитов имели большой успех. Их уроки катехизиса так же усиленно посещались, как и их школы. В некоторых городах под их руководством было до 30 школ. Здесь они привлекали на помощь себе также и светских людей. Братство св. Карла Борромея, учрежденное ими в 1618 г., вменяло в обязанность своим членам заниматься воскресными школами[940]. Наконец, они впервые ввели в Турнэ в 1645 г. торжественную церемонию первого коллективного причащения детей[941].

Наряду о помощью, оказывавшейся иезуитами белому духовенству, — или если угодно с их конкуренцией с ним — иезуиты занимались делами, бывшими исключительно в их ведении. Благодаря организованной в 1587 г. Александром Фарнезе и оплачивавшейся правительством «полевой миссии» (missio castrensis) иезуитов они заботились о спасении солдатских душ[942]; благодаря своей «морской миссии» (missio navalis), установленной Изабеллой в 1623 г. по просьбе Спинолы, они занимались тем же делом на борту каперских судов Дюнкирхена[943]. Наконец, целью их «голландской миссии» (missio hollandica), созданной в 1592 г. и одобренной Климентом VIII, было поддержание католической веры в Соединенных провинциях, куда иезуиты тайно перебирались каждый год с риском расплатиться за это своей свободой[944]. Действительно, протестанты с полным основанием видели в них своих самых опасных врагов и считали неспособными навое. Именно иезуитов они считали в 1595 г. зачинщиками покушения на жизнь Морица Нассауского, совершенного Петром Панненом[945]. После всего этого вряд ли нужно еще указывать на все остальные их многочисленные занятия — вроде борьбы с эпидемиями, их миссионерской деятельности в Китае, в Ост- и Вест-Индии, в Америке, чтобы оправдать гордый девиз бельгийских иезуитов: «В нашем ордене нет стариков»[946].

Между тем мы не дали бы законченного представления о роли иезуитов, если бы не указали также на их постоянное вмешательство во все проявления общественной жизни. Действительно, для них отнюдь недостаточно было обучать, проповедовать, раздавать причастие, сопровождать в сражениях солдат и матросов, но, следуя принципу быть «всем для всех», они вмешивались ad majorem Dei gloriam во все частные дела, так же как и во все общественные, утверждая свою власть, а тем самым и власть католической церкви благодаря тому, что они делались необходимыми «для всех людей, повсюду и во всякое время»[947]. Они стали советниками множества буржуазных и дворянских семей. Они мирили супругов, помогали детям выбирать себе призвание, старались помешать дуэлям[948], способствовали заключению браков и заботились об оформлении фактических браков. Городские власти советовались с ними и действовали по их указаниям. Как только они обосновались в Генте, провинциальные штаты Зеландии констатировали удвоение строгостей по отношению к кальвинистам[949]. Фарнезе, эрцгерцог Эрнст, Спинола оказывали им полнейшее доверие. Эрцгерцог Альберт считал честью самому закладывать первый камень при постройке их церквей, допустил многих из них в свое ближайшее окружение, находился с некоторыми из них в оживленной переписке, а полученные ими от Альберта дарения оценивались в 100 тыс. дукатов[950]. То же благосклонное отношение встретил орден, разумеется, и со стороны Изабеллы и кардинала-инфанта. Впоследствии дон Франсиско де Мело и эрцгерцог Леопольд решительно поддерживали его в его борьбе с янсенистами.

В благодарность за все эти милости бельгийские иезуиты были безгранично преданы габсбургскому дому. Даже когда епископы готовы были отступить от него, иезуиты оставались непоколебимо верны ему. Они старались развить в своих учениках династические чувства; многие из театральных пьес, которые были, ими написаны для своих учеников и которые последние разыгрывали во время раздачи наград, посвящены были прославлению побед католического короля над его врагами[951]. Независимо от специфических причин, связывавших их с монархией, они защищали ее также и по убеждению. В работах иезуита Лессия «De Justitia et jure» (1621) и иезуита Скрибани «Politico Christianus» (1624) за католическим королем признавалась власть, ограниченная только соблюдением религиозной морали и уважением к католической церкви. Лессий приводил даже политические соображения в защиту религии, которая, как он заявлял, представляет собой элемент порядка и господства, необходимый для сохранения общества[952]. Таким образом успехи иезуитов неизбежно должны были идти на пользу неограниченной государственной власти. В своих школах они воспитывали молодых людей из высших классов в духе благочестия и законопослушания. Вместе с последними остатками кальвинизма и свободомыслия они истребляли все следы республиканских учений XVI в., оставшиеся еще в некоторых умах. У их учеников преданность королю была столь же совершенной, как и их правоверие, и их подчинение абсолютистскому государству было столь же добровольным, как и их подчинение католической церкви. Поэтому нет ничего удивительного, что когда в дальнейшем вспыхнула борьба иезуитов с янсенистами, правительство безоговорочно стало на сторону иезуитов. Оно не могло отступиться от столь ценного союзника. Политические соображения повелевали ему поддерживать иезуитов в области теологии и оказывать им помощь в борьбе с учением «Augustinus» и с догматом о спасении людей благодатью.