— Арррр! — слов у Александра Аркадьевича, похоже больше не нашлось, и он пустил в ход другой аргумент: схватил меня за плечи, притянул к себе и впился в мои растянутые в сумасшедшей улыбке губы злым поцелуем.

— Ик! — мне стало не до смеха. — Заткнул рот, да?

— Да! — рявкнул мужчина и продолжил целовать меня — взасос, почти грубо.

Правда, постепенно его прикосновения становились все более нежными и одновременно — чувственными и страстными. Он уже не наказывал меня — ласкал, соблазнял, дарил почти незнакомое удовольствие: целоваться мой инструктор умел, как никто другой!

Удивительное дело: я, работая с толпой молодых, высоких, красивых парней, испытывала к ним исключительно дружеские чувства, будто все они — мои братья, но не более. А вот Александр Аркадьевич, при всех его особенностях внешности и характера, заставил меня вспомнить о том, что я — женщина.

Нега разлилась по моему телу, в животе щекотно замахали крылышками те самые глупые бабочки. От прикосновения грубой мужской ладони к шее внезапно затвердели соски — я поняла это по приятному покалыванию в них.

Ослабевшими руками я цеплялась за сильные плечи своего инструктора, и сама тянулась к нему за новыми поцелуями: мне хотелось продлить эти приятные мгновения как можно больше. Будь мы с Казанцевым не на открытой палубе речного трамвайчика, а где-нибудь наедине — возможно, я наплевала бы на все и позволила мужчине зайти намного дальше. Но мы находились в людном месте, а потому пришлось ограничиться лишь поцелуями.

Когда, наконец, мы оторвались друг от друга — вид у нас обоих был…ну, понятно какой: шальные глаза, красные искусанные губы, взъерошенные прически и сбитое дыхание. Я потянулась к бокалу с вином. Казанцев последовал моему примеру и плеснул себе коньяка из графинчика. Мы молча пригубили спиртное.

Александр Аркадьевич пожевал лимонную дольку, потом, не спрашивая разрешения, потянулся к моей шоколадке. Можно было, конечно, подколоть его по этому поводу: мне понравилось смущать своего наставника, но я разомлела, разленилась и просто с улыбкой следила за его действиями.

— У тебя сейчас такая мечтательная улыбка, — оглянулся на меня Казанцев.

— Угу, — согласилась я. По телу разлилось приятное тепло — то ли от вина, то ли от жаркого поцелуя.

— Хочешь кусочек? — мужчина отломил еще кусочек шоколада.

— Угу, — снова кивнула я.

Пальцы Александра Аркадьевича поднесли лакомство к моим губам, а когда я, словно птенчик, разинула клювик и потянулась к ним — отодвинулись.

— Эй! — возмущенно фыркнула в адрес внезапно развеселившегося мужчины. — Так нечестно!

— А смеяться над старым больным человеком — честно?

— Это ты-то старый и больной?! Целуешься так, что у меня утром не губы, а пельмени будут, как у этих, с силиконовыми ртами.

— Все, что естественно, то не безобразно. Твою внешность это не испортит, — «утешил» меня Казанцев и все-таки положил квадратик мне на язык, а потом принялся подушечками пальцев водить по моим губам. — Ты — мое наваждение, Поля. С первого дня. С первого взгляда. — Шепнул тихо.

Это было приятно. Лучше любых цветистых комплиментов.

— А знаешь, я даже не против быть твоим наваждением, — я поймала кончик его пальца, обхватила его губами, слизывая остатки подтаявшего шоколада.

Казанцев прикрыл на миг глаза, вздохнул протяжно, потом спросил с тоской в голосе:

— Дразнишь? Играешь со мной?

— Флиртую, — не стала отбрыкиваться и спорить.

— Ох, Полина… Хотел бы я…

— Что?

— Нет, ничего… или все. Хотел бы — все. С тобой. Но понимаю: рано. Давай отвезу тебя домой?

— Отвези.

Я вдруг поняла, что мужчина держится из последних сил, чтобы не наброситься на меня вновь — и не факт, что в следующий раз он сумел бы остановиться на поцелуях. В ответ на его страстный, голодный взгляд между бедер сладко заныло. Но Александр Аркадьевич прав: рано. Слишком быстро мы с ним вдруг начали сближаться. Как бы не наломать дров.

Казанцев подозвал официанта, расплатился с ним, оставив что-то на чай, снова вызвал такси, попросив водителя подъехать к причалу. Когда доехали до моего дома — молча, держась за руки и прижимаясь друг к другу плечами и коленями — чмокнул меня целомудренно в щеку.

— Сладких снов, Поля. И помни: воскресный вечер — мой. Ты обещала.

— Помню и от своих слов не отказываюсь. И тебе доброй ночи, Саша. — Я выскользнула из машины, вошла в подъезд, поднялась на третий этаж и остановилась на пару мгновений у окошка: смотрела, как разворачивается и уезжает такси, в котором сидит мой… инструктор? мужчина?

Все женщины, ну, или почти все — немного ведьмы. В хорошем смысле этого слова. И Полина Лисицына — одна из них, женщин-ведьм. Иначе как объяснить то, что после свидания на речном трамвайчике я впервые за долгие годы вернулся домой в прекрасном расположении духа.

Правда, чтобы унять разгулявшееся в крови вожделение, пришлось принять душ и немного помочь себе рукой. Но зато потом — опять-таки, первый раз за последние четыре с лишним года — я упал и уснул, отключился мгновенно и проспал до утра как убитый — не просыпаясь, не ворочаясь, не холодея от навязчивых кошмаров.

И утро началось у меня не с ощущения, что я парализован, а с нормального мужского стояка. Я даже заглянул под одеяло, хмыкнул, глядя на собственный член и поинтересовался иронично:

— Ну, и кому стоим? — Ответа, разумеется, не получил, но он мне и без того был известен.

Полина!

Как хорошо, что я увижусь с ней уже сегодня. Всего несколько часов — и она снова окажется в моих объятиях. Я смогу прикоснуться к ней, сжать ладонями ее плечи, приникнуть к ее губам, погладить будто невзначай круглую коленку и пожмякать упругую попку…

Стоп-стоп-стоп! Что-то меня снова не туда понесло.

Лучше подумать, куда сводить девушку. В кино, что ли?

За завтраком, вместо выпуска новостей, я изучал репертуар кинотеатров города, подыскивая какой-нибудь фантастический боевик или что-то в этом роде: пытку мыльной оперой я не вынесу даже ради любимой ученицы. Хочется надеяться, что Лисицына и сама не относится к фанатам этого жанра.

В результате выбрал фильм «Аватар»: там вроде и фантастика, и про чувства. Заказал онлайн пару билетов на центральные места где-то в предпоследних рядах. Да! Я помню, что мне почти сорок, но я, долбаный романтик, с удовольствием обменяюсь парой поцелуев с любимой женщиной, пользуясь темнотой и громкой музыкой в зале.

Будь моя воля — я бы вообще затащил Лисицыну в свою холостяцкую берлогу, заперся бы с ней на неделю, выключил все телефоны и не выпускал бы ее из постели!

Твою ж дивизию, опять меня не туда понесло.

Так… после похода в кино заедем куда-нибудь поужинать. Значит, надо заказать столик в хорошем кафе. С этим пунктом подготовки к вечеру тоже справился быстро.

Потом, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящей встрече, поработал над новым семинаром для слушателей военной академии. Съездил в бассейн. Постригся и побрился в барбершопе, вышел оттуда с новой стрижкой и гладкой рожей. Перекусил — так, чтобы заморить червячка. Вечер наступать все не спешил.

Снова включил ноутбук и принялся изучать аукционы в поисках новых автомобилей, и тут позвонил Георгий. Вот уж кого сегодня не хотелось ни видеть, ни слышать.

— Саня, привет. Я подъеду? Разговор есть.

— Подъезжай. — От Жоры отвертеться невозможно, так что не буду и пытаться.

Галкин примчался через пятнадцать минут — видимо, был где-то недалеко. Войдя в распахнутую перед ним дверь, скинул с ног сандалии, прошел на кухню. Не дожидаясь приглашения, присел на табурет.

— Кофе сваришь? — скорее потребовал, чем попросил.

Я не стал цепляться к мелочам — так мы нескоро доберемся до сути. Слегка пожав плечами, загрузил в кофеварку свежие зерна, подставил чашку, запустил агрегат и уставился на Георгия:

— Так о чем ты поговорить хотел, Жора?