Извѣстны слова Буало:

Mais la postérité d'Alfane et de Bayard,

Quand ce n'est qu'une rosse, est vendue au hasard.^{11*}

Можетъ ли правительство сдѣлать, чтобы сыновья геніальныхъ людей были также геніальны? — Конечно нѣтъ. Пусть же оно предоставитъ самому себѣ потомство генія; отцы — вознаграждены, наслѣдники ничего не вправѣ требовать.

Если въ современныхъ нашихъ юристахъ и экономистахъ не осталось и признака того критическаго направленія, которое такъ высоко ставили ихъ предшественники, то литераторы наши, что еще хуже, перестали понимать въ чомъ заключается преимущество ихъ профессіи и личное достоинство. Я вѣроятно удивлю не одного изъ нихъ, когда выскажу мнѣніе, что между тѣми вещами, которыя находятся въ оборотѣ, на которыя постоянно направляется наша дѣятельность и которымъ мы придаемъ извѣстную цѣнность, есть такія, которыя по существу и назначенію своему продажны, — но есть и непродажныя и что къ числу послѣднихъ относятся произведенія художественныя и литературныя.

Вотъ мой новый софизмъ. Г. де Ламартинъ, который кажется тогда только и обращаетъ вниманіе на вещи, когда они могутъ быть обращены въ деньги; который, поэтому, открываетъ подписку за подпискою на свои стихотворныя и прозаическія сочиненія; который для большаго обеспеченія требуетъ, чтобы временную монополію авторовъ превратили въ безсрочную ренту, вѣроятно, не раздѣляетъ моего мнѣнія. Что же касается до тѣхъ экономистовъ и юристовъ, которые, какъ мы видѣли, хотя и требуютъ установленія литературной собственности, однако, устами г. Лабуле, сознаются, что въ области интеллектуальной нѣтъ мѣста присвоенію, то имъ вѣроятно любопытно будетъ узнать отъ чего это зависитъ.

До сихъ поръ мы разсматривали писателя только какъ производителя полезной вещи и съ этой точки зрѣнія признали за нимъ право на вознагражденіе; но въ писателѣ есть еще и другая черта. Онъ преслѣдуетъ не одну утилитарную цѣль, онъ имѣетъ въ виду еще нравственное, идеальное воспитаніе. Идеалъ въ области совѣсти и въ жизни, вотъ главный элементъ литературнаго произведенія, тогда какъ суть промышленнаго продукта заключается именно въ его полезности. Съ этой точки зрѣнія литературное произведеніе непродажно, — не порождаетъ права на вознагражденіе; въ этомъ то и заключается главная причина непримѣнимости завладѣнія къ сферѣ интеллектуальной. Я утверждаю, что установленіе художественной и литературной собственности, еслибы оно даже и было осуществимо, унизило бы искусство и литературу. Литература, заявляющая подобныя требованія, противорѣчитъ и своему назначенію, и прогрессу, словомъ подобная литература безнравственна.

Понятно ли? — Довольно ли смѣлъ парадоксъ?… О несчастные выкидыши революціи! Восемьдесять лѣтъ тому назадъ подобная истина считалась общимъ мѣстомъ; въ настоящее же время ее приходится доказывать по всѣмъ правиламъ.

Много вещей по своей возвышенности выходитъ изъ области полезнаго, таковы: религія, правосудіе, наука, философія, искусство, литература. Скажемъ обо всѣхъ ихъ по нѣскольку словъ.

Торговля Евангеліемъ противна духу Христіанства. Іисусъ Христосъ говорилъ своимъ ученикамъ, что они должны даромъ передавать другимъ людямъ то, что сами получили даромъ. Торговля Евангеліемъ, которая пришла на умъ Симону, въ глазахъ церкви составляетъ смертный грѣхъ, преступленіе противъ Бога, которое и называется Симоніею. Въ позднѣйшія времена церковь, правда, нѣсколько отклонилась отъ первоначальнаго направленія. Было время, когда епископы владѣли обширными помѣстьями, аббаты держали рабовъ, монастыри обогащались вынужденными дарами. Но принципъ остался неизмѣннымъ, церковь не хочетъ, чтобы слуги ея собирали подаянія, она не терпитъ симоніи.

Не одна христіанская, но и другія религіи держатся того же правила. Будда, Конфуцій, Сократъ, всѣ они проповѣдывали свое ученіе безвозмездно, питаясь чѣмъ попало и при случаѣ жертвовали жизнью за убѣжденія. Магомета обвиняли въ лицемѣріи и въ тщеславіи, но и онъ не извлекалъ выгоды изъ продажи Аль-корана.

Подобно тому какъ религія порождаетъ особое сословіе — духовенство, такъ и правосудіе ведетъ къ образованію особаго класса должностныхъ лицъ — судей. И судьи и духовныя лица живутъ жалованьемъ или вознагражденіемъ за труды, но нельзя сказать, чтобы они получали плату. Тяжущійся, который, выигравши процессъ, хотя однимъ словомъ поблагодаритъ судью, тѣмъ самымъ наноситъ ему величайшее оскорбленіе; въ этомъ случаѣ и предложеніе и принятіе какого бы то ни было подарка — преступно. Если судья Гозманъ (Goezmann) былъ виноватъ, то не менѣе преступенъ былъ и Бомарше. Но сколько труда предстоитъ честному судьѣ для раскрытія истины, сколько онъ долженъ имѣть терпѣнія, охоты, знанія! Литераторы смѣются надъ судебнымъ слогомъ, но всякое рѣшеніе, хорошо мотивированное и коротко изложенное, должно быть разсматриваемо какъ произведеніе образцовое, классическое не только по содержанію, но и по стилю. Но былъ ли когда-нибудь примѣръ продажи сборника судебныхъ рѣшеній въ пользу постановившихъ ихъ судей? — Сборникъ Даллоза приноситъ выгоду собирателю, но не судьямъ, доставившимъ матеріалъ для его книги. Нѣтъ должности труднѣе судейской, а между тѣмъ попробуйте поговорить съ судьею о прибыли, подобно смѣшанной коммиссіи (commission mixte), собранной въ Парижѣ, для преній о литературной собственности, попробуйте сказать ему, что воспроизведеніе его рѣшеній, такъ тщательно мотивированныхъ, строго логичныхъ, точныхъ, полныхъ юридическихъ свѣдѣній, составляетъ его исключительное право и посмотрите какъ будетъ принято ваше предложеніе. До революціи пробовали было обеспечить положеніе судей тѣмъ, что въ пользу ихъ назначены особыя судебныя пошлины (éрісе), но этотъ унизительный способъ вознагражденія уничтоженъ въ 89 году, потому, что онъ дѣлалъ правосудіе продажнымъ. Поступать сообразно требованіямъ справедливости трудно; за выполненіе этого труднаго дѣла, за хорошее поведеніе, дѣтямъ даютъ награды, но взрослыхъ людей не прилично вознаграждать за подобные поступки. Отправлять правосудіе, примѣнять законъ къ другимъ лицамъ еще труднѣе; но именно поэтому-то подобное занятіе и должно исключить всякое понятіе о продажности.

Французское законодательство о привилегіяхъ на изобрѣтенія ясно выражается, что философскіе и научные принципы, т. е. открытія законовъ природы и законовъ общественныхъ не могутъ подлежать присвоенію^{12*}. Продажа истины такъ же отвратительна, говоритъ законодатель, какъ и продажа правосудія. Можно ли себѣ представить, чтобы римляне, пославшіе въ Аѳины депутацію для того, чтобы списать аѳинскіе законы дали аѳинянамъ какое-нибудь вознагражденіе за подобное заимствованіе? — Знаменитый Сіесъ опозорилъ себя тѣмъ, что продалъ свою конституцію Бонапарту. Къ философу примѣняются тѣ же принципы, что и къ законодателю, и къ судьѣ, и къ священнику; награда его заключается въ распространеніи той истины, которую онъ проповѣдуетъ.

Ни неизвѣстный изобрѣтатель арабскихъ чиселъ, ни основатель алгебры Віетта, ни Декартъ, примѣнившій алгебру къ геометріи; ни творецъ дифференціальнаго исчисленія Лейбницъ, ни изобрѣтатель логариѳмовъ Непиръ, ни Папенъ, открывшій значеніе и полезное примѣніе пара, ни изобрѣтатель знаменитаго столба — Вольта, ни Араго, предвидѣвшій возможность примѣненія электромагнетизма къ телеграфу за 15 лѣтъ до его изобрѣтенія; — никто изъ этихъ людей, открытія которыхъ имѣютъ громадное значеніе и для науки и для промышленности не могъ бы получить привилегіи на свое изобрѣтеніе. Для этихъ великихъ умовъ обязательно безкорыстіе. Неужели несправедливъ законъ, такимъ образомъ отдѣляющій учонаго, который открылъ идею, принципъ, и который ничѣмъ за это не вознаграждается, отъ промышленника, дѣлающаго практическое примѣненіе этого принципа и получающаго за то привилегію? Нѣтъ, законъ справедливъ, ложно только его примѣненіе, несостоятельна только наша діалектика.