Потребляемость предмета тутъ ровно ничего не значитъ; по ней, безъ другихъ признаковъ, нельзя даже узнать есть-ли данный договоръ — наемъ, ссуда или мѣна. Для распознаванія ихъ нужно искать другихъ примѣтъ, нужно прибѣгнуть къ другой діагностикѣ.
Да кромѣ того, справедливо ли еще мнѣніе, что интеллектуальныя произведенія по существу своему нетлѣнны, вѣчны? Я уже замѣчалъ (§ 2), что мнѣніе это неосновательно; мнѣ остается только другими словами повторить свое замѣчаніе. Какъ въ области философіи и искусства, такъ и въ области промышленности, человѣкъ не создаетъ ни матеріи, ни идей, ни законовъ. Вещество какъ органическихъ, такъ и не органическихъ тѣлъ создано самой природой, человѣкъ не можетъ ни уничтожить, ни создать ни одного атома. Идеи и законы открываются человѣкомъ вслѣдствіе наблюденія надъ вещами; ни измѣнить, ни изобрѣсть ихъ человѣкъ не въ состояніи. Истина также отъ него не зависитъ; онъ можетъ только шагъ за шагомъ, путемъ усидчивыхъ трудовъ, открывать ее и, по мѣрѣ силъ своихъ воплощать ее въ слова, въ книги, въ произведенія искусства. Отъ него зависитъ также не признавать истины, не видѣть ее, гнать ее; — въ его волѣ прибѣгнуть къ орудію софистики и лжи. Что касается до красоты и справедливости, то и онѣ такъ же независимы отъ нашего разума и нашей воли, какъ истина и идеи; и тутъ опять намъ предстоитъ только или приближаться къ нимъ путемъ глубокаго изученія, или отвергать ихъ, не признавая ничего высокаго, идеальнаго. Тогда-то мы поймемъ, что значитъ поклоняться беззаконію и безобразію, которыя подводятся къ общему знаменателю — грѣха.
Но что же наконецъ производитъ человѣкъ, если онъ не творитъ ни матеріи, ни жизни, если онъ не создаетъ идей, если даже не ему принадлежитъ открытіе изящнаго и справедливаго, — если въ дѣлѣ умственнаго труда вся заслуга его состоитъ въ точной передачѣ истины, безъ искаженій и преувеличеній? —
Человѣкъ производитъ движенія и формы; первыя служатъ средствомъ къ тому, чтобы извлечь болѣе пользы изъ существующихъ уже въ природѣ тѣлъ, вторыя приближаютъ человѣка къ истинѣ и идеалу. На всѣхъ произведеніяхъ человѣка лежитъ отпечатокъ личности, случайности, непрочности, всѣ они недолговременны, и требуютъ постоянныхъ пересмотровъ. Таковы свойства произведеній ума.
На какія сочиненія измѣненіе взглядовъ и ходъ прогресса должны бы имѣть всего менѣе вліянія? Конечно на сочиненія трактующія о наукахъ точныхъ, о геометріи, ариѳметикѣ, алгебрѣ, механикѣ. Однако и по этимъ наукамъ постоянно являются новыя сочиненія; почти сколько профессоровъ, столько и трактатовъ и притомъ, чѣмъ книга старше, тѣмъ менѣе ее употребляютъ. Чѣмъ объяснить подобный фактъ? — Тѣмъ ли, что истина измѣняется? — Вовсе нѣтъ; но каждое поколѣніе, даже каждый классъ студентовъ требуетъ новой формулы для выраженія той же самой идеи, той же самой истины, того же самаго закона; это значитъ, другимъ словомъ, что въ 10, 15 или 20 лѣтъ книга отживаетъ свой вѣкъ. Форма устарѣла, сочиненіе достигло своей цѣли, принесло извѣстную услугу обществу и потому должно прекратить свое существованіе.
Итакъ нельзя сказать, что произведеніе писателя непотребляемо, вѣчно, что, слѣдовательно, обязательство вознаграждать автора лежитъ не только на современникахъ его, но и на послѣдующихъ поколѣніяхъ. Вѣчны, повторяю я, только матерія и идеи, т. е. такія вещи, которыя не нами сотворены. Развѣ путемъ трансцендентальныхъ соображеній можно дойти до того, чтобы идеи обращались въ собственность, порождали майораты и вели къ основанію умственной аристократіи; мы же къ такимъ трансцендентальнымъ соображеніямъ не прибѣгаемъ, а черпаемъ свои сужденія изъ торговой и промышленной практики, останавливаясь только на чисто экономическихъ понятіяхъ о производствѣ, мѣнѣ, цѣнѣ, заработной платѣ; обращеніи, потребленіи, ссудѣ, кредитѣ, процентѣ.
Послѣ этихъ замѣчаній о потребительности интеллектуальныхъ произведеній и свойствахъ мѣняемыхъ и ссужаемыхъ вещей, обратимся къ теоріи капитала и кредита и будемъ примѣнять ее къ литературному производству.
Во первыхъ, можно ли разсматривать, какъ капиталъ, литературное произведеніе только что вышедшее въ свѣтъ? —
Всякому понятно значеніе слова капиталъ; это масса продуктовъ, скопленная посредствомъ сбереженія, которая служитъ средствомъ для дальнѣйшаго производства. Капиталъ не имѣетъ самостоятельнаго существованія; въ немъ нѣтъ ничего новаго; онъ представляетъ только особый видъ продуктовъ, имѣющій свое спеціальное назначеніе. Такъ напр. для фермера капиталъ или, такъ называемый cheptel, составляютъ земледѣльческія орудія, скотъ, фуражъ, сѣмена, съѣстные припасы, домашняя утварь, одежда, бѣлье, — словомъ всѣ припасы, служащіе для работы или для содержанія его семьи до времени жатвы. Капиталъ ремесленника составляютъ инструменты и первоначальный грубый матеріалъ, изъ котораго онъ выдѣлываетъ свои произведенія. Дома, строенія — такіе же капиталы. Даже человѣка, если смотрѣть на него только какъ на рычагъ производства, можно принимать за капиталъ; — здороваго мужчину 25 лѣтъ, знающаго какое-нибудь ремесло, оцѣниваютъ среднимъ числомъ въ 25,000 франковъ.
Теперь уже не трудно найти въ чомъ заключается капиталъ писателя. Капиталъ этотъ заключается въ его воспитаніи, въ собранныхъ имъ матеріалахъ, въ начатыхъ имъ работахъ, въ его библіотекѣ, въ его перепискѣ, въ его наблюденіяхъ, средствахъ, пріобрѣтенныхъ имъ для существованія до того времени, когда онъ получитъ вознагражденіе за свое сочиненіе. Таковъ капиталъ писателя. Но не этотъ капиталъ пускается имъ въ обращеніе, не этотъ капиталъ передается публикѣ, которой онъ ни на что и не нуженъ. Капиталъ писателя, какъ и всякій капиталъ, употребленный на производство, почти невозможно ни продать, ни передать другому лицу потому, что онъ имѣетъ значеніе только въ рукахъ того человѣка, который умѣетъ придать ему цѣнность, а при продажѣ съ аукціона за него не дадутъ и 10 % его настоящей стоимости. Итакъ, съ точки зрѣнія писателя, изданная имъ книга не капиталъ, а простой продуктъ.
Взглянемъ на предметъ съ точки зрѣнія публики. Будетъ ли капиталомъ произведеніе автора превратившееся въ публичное достояніе? Сговоримся. Мы видѣли, въ чомъ состоитъ капиталъ для каждаго разряда производителей; онъ состоитъ изъ совокупности инструментовъ, орудій, сырыхъ матеріаловъ, купленныхъ или вымѣненныхѣ, служащихъ орудіями дальнѣйшаго производства. Словомъ — онъ служитъ фондомъ для послѣдующаго производства.
Итакъ понятія фонда, капитала тѣсно связаны съ понятіями накопленія, собранія, совокупности. Эта совокупность, эта сумма, смотря по роду занятій, можетъ состоять изъ большаго или меньшаго числа продуктовъ. Эти продукты не составляютъ еще капитала пока находятся въ рукахъ производителей, они обращаются въ капиталъ только съ переходомъ въ руки купившаго ихъ потребителя.
Такимъ образомъ проценты съ обращеннаго въ капиталъ продукта идутъ не въ пользу производителя и продавца, но въ пользу пріобрѣтателя. Такъ, пускай писатель вноситъ въ цѣну своего произведенія процентъ съ той суммы, которую онъ употребилъ на свои путешествія или которую уплатилъ своимъ сотрудникамъ; онъ имѣетъ на то полное право потому, что такое вознагражденіе — есть процентъ на его капиталъ. Но смѣшно было бы съ его стороны требовать отъ публики платежа безсрочной ренты за то, что сообщенное имъ публикѣ сочиненіе сдѣлалось общественнымъ достояніемъ. Да, произведеніе писателя вошло въ составъ общественнаго капитала: интеллектуальное произведеніе индивидуума составляетъ частичку общественнаго имущества; но именно по этому-то индивидуумъ и не можетъ требовать ничего кромѣ платы за продуктъ, кромѣ вознагражденія за трудъ. Если общественное имущество будетъ кому либо приносить доходъ, то конечно уже не писателю, а самому обществу.
Вотъ новое доказательство справедливости нашихъ мнѣній; анализъ понятія капитала приводитъ насъ къ тѣмъ же результатамъ, къ которымъ вели и понятія о продуктѣ и мѣнѣ.
