— Я разберусь с этим. — Она поднимает бровь.

— Что ты собираешься делать? Защищать мою честь?

— По крайней мере.

Ее смех снимает напряжение в моих мышцах.

— Пожалуйста, не делай глупостей, потому что злишься.

— Я не буду. — Она поднимает бровь. — Или что-нибудь, что может считаться уголовным преступлением.

— Это все еще считается преступлением, если меня не поймают? — Ее глаза светлеют, раскалывая ледяную глыбу моего сердца.

— Плата за выход из тюрьмы — это не то, чем можно похвастаться.

— Что толку с этих денег, если я должен следовать закону?

— В этом утверждении так много неправильного. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда не надо.

Ее нос морщится.

— Двигаемся дальше. Мы должны подходить ко всему этому стратегически.

— Я уверена, что адвокат твоего дедушки начинает подозревать незаконность всего происходящего. — Какое бы хорошее настроение она ни вызвала минуту назад, оно исчезает из-за ее комментария.

Как она может думать об адвокате в такое время? Черт возьми, там были люди, которые угрожали ей смертью.

— Мне плевать на адвоката. — По крайней мере, не сейчас.

Она смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— Правильно. Что ж, независимо от твоего нынешнего мнения по этому поводу, у меня есть идеальный план.

Учитывая, что ее последний план закончился тем, что мы поженились, я могу только представить, как пройдет этот.

Я подумываю о том, чтобы поехать к отцу. Меня одолевает искушение сломать ему челюсть, но я сдерживаюсь. Ударив его, я только на мгновение почувствую себя лучше, в то время как уничтожение всего, что он любит, будет иметь гораздо более удовлетворительную альтернативу.

Расти, воспитываясь кем-то вроде него, означало развивать те же черты характера, потому что, чтобы выжить с кем-то вроде него, мне нужно было развиваться. Путем мучительных проб и ошибок я научился прижимать свои карты к груди, потому что любить что-то означало рисковать потерять это. Я любил и терял и одинаково презираю оба чувства.

Гулкий голос за дверью моего кабинета, сопровождаемый пронзительным смехом Айрис, заставляет меня подойти к двери и повернуть ручку. Я открываю ее и обнаруживаю Айрис и моего отца в середине смертельного соревнования взглядов.

Он ухмыляется мне.

— Идеальное время. Скажи своей сучке подчиниться.

Я успеваю сделать только один шаг, прежде чем кулак Айрис летит прямо в челюсть моего отца. Айрис кричит, когда ее кулак врезается ему в лицо. Холодок пробегает по моей спине, и я сглатываю кислоту, ползущую по горлу от крика Айрис.

Он ощупывает челюсть, потирая место, которое она ударила ладонью.

— Ты гребаный… — Я вижу, что краснею, когда бросаюсь к отцу, но мое внимание переключается, когда Айрис всхлипывает.

— Ой. — Одинокая слеза скатывается по щеке Айрис, когда она проверяет свой кулак.

Я не думаю, когда начинаю действовать. Она шипит на меня, когда я пытаюсь осмотреть ее руку, все это время она вытирает слезы с лица своей не травмированной рукой. Что-то определенно не так с ее мизинцем, и она вздрагивает, когда я слегка провожу по нему пальцем.

— Не очень-то приятно… — выругалась Айрис, проводя большим пальцем по костяшкам пальцев.

— Вот что ты получаешь, думая, что можешь поднять на меня руку.

Клянусь, этот человек жаждет смерти.

— О, я хотела бы прикоснуться к тебе не только рукой, злобный ублюдок. — Айрис пытается обойти меня, но я преграждаю ей путь. Я успокаивающе сжимаю ее плечо.

Ее брови сходятся вместе, и она закрывает рот.

— Я пришёл сюда, чтобы проверить Айрис и посмотреть, как она держится после выхода этих статей. Я уверен, что нелегко, когда тебя называют безмозглой шлюхой… — Кость хрустит под моим кулаком, когда я ударяю им прямо в нос отцу. Глубокое чувство удовлетворения наполняет меня, когда его голова откидывается назад, перекатываясь с инерцией моего удара. Кровь струится по его лицу и капает на ковер.

Я ухмыляюсь этому беспорядку.

Он пытается остановить кровотечение, но, похоже, ничего не помогает.

— Похоже, ты больше похож на меня, чем я думал.

Что-то темное овладевает мной.

— Убирайся отсюда! — Я рычу, бросаясь на него. Мои пальцы хватаются за воздух, когда он падает назад, спотыкаясь о свои ботинки, откидывая голову назад.

Давление в моей груди не ослабевает, когда он исчезает за двойными дверями. Надеюсь, он вернется в тот уголок ада, из которого выполз, прежде чем у меня появится шанс снова добраться до него.

Айрис фыркает.

— Ну, все прошло не совсем так, как ожидалось.

Я оборачиваюсь и вижу, что ее рука прижата к груди. Ее искаженное выражение лица заставляет мою кровь приливать к ушам.

— Пожалуйста, скажи мне, что это был не тот грандиозный план, над которым ты работала.

— Нет. Я немного сбилась с пути, но будь уверен, моя другая идея абсолютно безрассудна.

— Я буду судить об этом, учитывая твой текущий послужной список. — Она смеется, прежде чем вздрогнуть от руки, прижатой к ее груди.

— Ой.

— Дай-ка я лучше посмотрю. — Мой пульс учащается, когда я оцениваю ее рану. Я стараюсь не касаться кожи возле костяшек ее пальцев, помня о припухлости. Это не похоже на открытый перелом, так что, по крайней мере, это хорошая новость.

— Ты сумасшедшая. Нет другого объяснения, почему ты бьёшь кого-то по лицу, не зная, как это сделать.

— Я думала, все будет как в кино. — Она вздрагивает, когда осматривает повреждения.

— Нам нужно отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели. — Я задыхаюсь от слов, не в силах осознать причину, по которой решаю позвонить.

Я чертовски презираю больницы.

— Я в порядке. Смотри! — Она шевелит пальцами и отшатывается.

Меня охватывает желание найти отца, но я сдерживаюсь.

— Почему ты ударила его? — Ее челюсти сжимаются, и она смотрит на свои фиолетовые пятки. Я приподнимаю пальцем ее подбородок. — Скажи мне. — Она вздыхает, и мне требуется невероятное усилие, чтобы не вытрясти из нее ответы.

— Обещай не делать ничего противозаконного, если я скажу тебе?

— Нет.

— Ты не будешь счастлив.

— Я никогда не бываю счастлив.

За исключением редких случаев. Все, частью чего является Айрис.

Она снова смотрит на меня. В ее глазах есть блеск, который не имеет ничего общего с ее раненой рукой.

— Он предложил мне деньги чтобы…

— Для чего? — Каждый мускул моего тела напрягается.

— Чтобы не дать мне родить ребенка. Никогда. — Она отводит взгляд, как будто может скрыть, как ее лицо искажено эмоциями.

Я уже на полпути к двери, тело горячее на ощупь, а в голове нет никаких мыслей, кроме как найти отца и вдавить его в землю.

Я должен был догадаться, что он попытается провернуть такой трюк. Какая-то часть меня глупо надеялась, что у него еще осталось чувство приличия, но, похоже, в его теле не осталось ни одной моральной косточки. Я недооценил, насколько далеко он зайдет, чтобы сохранить свой пост генерального директора. Потому что без этого ему не ради чего было бы жить. Его дети ненавидят его, а жена мертва. Потеря руководящей должности станет последним ударом в его несчастной жизни.

Айрис хватает меня за руку и тянет назад.

— Подожди!

— Я не могу сейчас с тобой разговаривать. — Я не могу ни с кем разговаривать, не говоря уже о ней.

Это ты втянул ее в эту историю. А чего ты ожидал?

Кровь нагревается под моей кожей. Я пытаюсь стряхнуть ее, но ее хватка становится только отчаяннее.

— Мне нужно, чтобы ты отвез меня в больницу. — Я замолкаю, глядя сквозь облако красного тумана, мешающего мне принять решение.

— Что? — Ее затуманенные глаза впиваются в мои.

— Мне очень больно.

Черт. Я прерывисто вздыхаю и закрываю глаза.

— Харрисон отвезет тебя.