— Вы смеете говорить от имени моего брата! — вскипел Данте.

— Смею, — проговорил Хаш и протянул молодому человеку несколько листов пергамента — Прочтите это.

Несколько секунд шевалье, дрожа от ярости, неподвижно стоял, рассматривая Епископа, и тот, несмотря на своё самообладание, почувствовал, как внутри растекается тревога. Но в конце концов Йерион протянул руку и взял предложенные бумаги. Едва прочитав первые строчки, молодой человек впился в них жадным взглядом. А Эдмон Хаш, наблюдая за ним, ликовал.

— Это невозможно, — прошептал шевалье, вытирая пот со лба — Мой брат…

— Долгие годы был верным слугой Церкви, и служил Свету — закончил Епископ — Эти приказы — лишь малая часть его дел и свершений. И то, что произошло под стенами Ледфорда — проклятая случайность. Ваш брат должен был пойти на переговоры, но вместо этого устроил нападавшим кровавую баню. А когда Мясник и Ероза ввязались с ним в битву, я уже ничего не мог поделать. А вот вас ещё можно спасти.

— Спасти?

— Если вы не заметили, шевалье, то оглянитесь — за вами полтора десятка трупов, но вы всё ещё на свободе. Так не будет продолжаться вечно. Однажды у Уоренгейта закончится терпенье… или Совет наберется смелости.

— И вы хотите помочь мне в обмен на мою службу? — с презрением спросил шевалье.

— Нет, — покачал головой Епископ — На что мне мальчишка, живущий в иллюзиях?

— Мы служим Свету, — продолжил Хаш, видя, что Данте сдержал свой гнев — Да, я хочу, чтобы вы встали на мою сторону, но прежде вы должны разобраться в себе. Понять, чего вы хотите. Возможно, принять сторону, которая мне не понравится, но — принять.

Шевалье продолжал молчать.

— У вас будет время, чтобы обдумать мои слова, господин Йерион. А я, со своей стороны, воспользуюсь первой же возможностью, чтобы показать вам, чему мы служим.

Шевалье продолжал молчать, обдумывая предложение, но Епископ уже знал ответ.

— Хорошо, — наконец ответил Йерион — Но право окончательного выбора — за мной.

— Разумеется, — улыбнулся Хаш — Даю слово, я найду дело, которое вам понравится. А пока — ради Света — прекратите резать людей.

Визит Русалки в Плесиль прошёл незаметно. Бродяга, очнувшись, ничего не вспомнил и поверил в рассказ о том, как спьяну подрался со стражниками. Правда, он до смерти перепугался, когда во время перевязки увидел свои раны — и поклялся больше никогда не пить спиртного.

Остальные очевидцы предпочли помалкивать о происшествии. Во-первых, из страха, а во-вторых, простой рассказ не передавал и малой доли того ужаса, что царил в подвале в ту ночь. Айрин поняла это, когда писала письмо барону Велингвару. После недолгих колебаний Роу решила попросить у него совета — а может, и помощи — и взялась за перо. Но ничего не вышло. Спятивший заключенный, странная девочка, зловещие угрозы, тени на стене — всё это на бумаге выглядело детской сказкой. В конце концов, Аури, опустив подробности, написала лишь, что Русалка нанесла ей визит и пообещала убить, сама, или с помощью своего слуги Людоеда. Но ответа Роу так и не дождалась — а значит, приходилось рассчитывать только на себя.

«Ничего, — говорила себе Аури — У меня впереди конец зимы, весна и, быть может, лето»

Но одна неделя сменялась другой, ничего не происходило, и тревога отступила. Время сгладило впечатления, зловещий вечер остался в прошлом, а в настоящем жизнь шла своим чередом. Наступила весна, солнце стало светить ярче и теплее, дни увеличились, участились и визиты Айрин к подруге. Ей Аури про визит не рассказывала — зачем Валентине лишние переживания?

За прошедшие месяцы та изменилась. Она теперь сдерживала порывы, забросила свои игры и покончила с озорными выходками.

— Отец прислал письмо, — поделалась Валери с Айрин — Обещает, что сразу же после учёбы поставит меня на вторую ступень. И заберёт к себе. А значит, — коротко вздохнула Валентина — Я начну встречаться с благородными. Общаться с ними. Может, даже… — задумавшись, девочка водила рукой по покрывалу, вычерчивая плавные узоры — Представляешь, с настоящими благородными!

— Слишком уж ты высокого о них мнения — отозвалась Айрин.

— Очень может быть, — согласилась Валери — Но как иначе, если у них есть магия?

— Ничего особенного, — пожала плечами Аури, стараясь скрыть свою ревность.

— Возможно. Но так даже хуже.

— Боишься, что они и вправду не способны изменить мир?

— Наоборот, — покачала головой Валентина — Боюсь, что мне ничего не мешает это сделать.

И снова Аури почувствовала, как пробежал по коже ледяной холод, как далеко-далеко заворочалась Тьма, и мир замер, позволяя кому-то прислушаться к разговору. Но это был лишь миг, озарения или интуиции, а уже в следующее мгновение Валентина стала сама собой. Она подняла взгляд, и глаза её заискрились весельем.

— Глупости всё это. А вот что по-настоящему важно — так это танцы!

На обучение танцам Аури Валентина не жалела ни сил, ни времени, но дело шло туго. Часто девочки под вечер спускались во двор, и там Валери, отбивая такт ладонями, превращалась в строго наставника.

— Слишком резко!

— Слишком быстро!

— А это… я даже не знаю, что сказать!

Валери останавливала подругу и сама выходила на середину двора.

— А еще можно… воооот так! — упершись руками в бока, Валентина шла вперед, плавно переступая ногами. Каждый её шаг сопровождало чувственное движение бедер, и каждый проходивший мимо работник начинал таращиться, раскрыв рот.

— Да как у тебя получается? — восклицала Айрин, наблюдая за безупречными движениями подруги.

— А потом — делаешь круг! — смеясь, выкрикивала Валентина и кружилась в вихре белоснежных волос и звездного света. Она оказывалась возле Аури, и, остановившись, тянула ей руку.

— Позвольте пригласить вас на танец! — восклицала Валери и, не дожидаясь ответа, хватила подругу за руку и увлекла за собой — Смелее!

— Раа-та-там-пам-па-рам! — распевала Валентина, и Аури, невольно попадая с нею в ритм, смеялась, чувствуя, как плавно кружит в танце. Это было самое веселая и приятная учёба в её жизни.

Изменилось и отношение к стражам. Теперь каждый из них стал для Айрин настоящим человеком, со своим характером, привычками и причудами. Например, Прест мечтал о месте капитана. Это место было для него главным событием и достойным завершением жизненного пути, о чем он часто сообщал своим сослуживцам, соседям, семье и вообще всем, кто оказывался рядом.

Грег Расул продавал вяленое мясо и сушеные травы.

— Из Леса, — коротко ответил он на вопрос Айрин — Нас уже три поколения там ходит.

Ральф каждую неделю рассказывал о новой девушке, а Грег Бентри по воскресеньям помогал в Церкви Света и Тела. Были и более необычные увлечения.

Аури с удивлением узнала, что у Жака, у того самого Жан Жака, которого она побила в день поступления, и в день отчисления, есть младшая сестра, которая поет, играет, рисует, и вообще является посланником Света в нашем мире — со слов своего отца. Жан Жак-старший, казавшийся таким флегматичным, купил дочери лютню и устраивал концерты для семьи, друзей и соседей.

Молчаливый Дамби так и оставался молчаливым. Он рано приходил, поздно уходил, и, не переча, выполнял возложенные на него обязанности. Лицо его практически весь день сохраняло одно невозмутимое выражение, меняясь лишь в обед. Когда другие садились за стол и начинали есть, он брал сверток с едой, выходил на улицу и, обойдя здание, кормил собак. Поначалу Аури не понимала, что за звуки доносятся с улицы за стеной, пока лично не сходила посмотреть. Айрин собаки не понравились, и она спросила, с чего вдруг Коул решил кормить зверей именно тут.

— Так ведь самое безопасное место в городе.

Против такого сложно было возразить.

Лишь Райт оставался таким же тёмным, как и в первые дни. Айрин старательно делала вид, что не помнит слов Русалки, а Шарль старательно ей подыгрывал, и их отношения, насквозь фальшивые, тяготили обоих.