— Следите за острием копья — Оливер покачивался всем телом, наблюдая за выдуманным врагом — Ловите момент, раз! — шаг в сторону — капитан вслед за словом попытался повторить действие, но пошатнулся и едва не упал на сидевшего поблизости стражника. Тот вовремя подхватил Боудена и придал ему устойчивое положение — Потом еще шаг к противнику — продолжил урок капитан, ни мало не смутившись — И — удар! Всё, труп.

Шарль, скрывая усмешку, предложил тут же и сразиться на учебных палках, чтобы нагляднее продемонстрировать беспомощность копейщика. Оливер согласился, но, сославшись на недавний обед, перенёс сражение на завтра.

На следующий день, в пятницу, в зале наверху собрались все стражники, что были на службе. Айрин и Оливер выбрали деревянное оружие, и сошлись в центре комнаты, готовые биться до трёх побед.

— Это ты зря — заметил капитан, указав на тряпки, которые Роу намотала на конец своей палки — Они тебе только помешают. А потом ещё и плакать будешь, что я победил нечестно.

— Не волнуйтесь, — усмехнулась Аури. Она чувствовала себя спокойно, хотя в глубине её души зародились сомнения. Не может же капитан ввязаться в бой, не имея какого-то плана?

Райт хлопнул в ладоши, начиная бой, и тут же девочка, стремительно шагнув к противнику, подрубила его ударом под колено.

— Слишком ты быстрая — проворчал Боуден, поднимаясь с помощью стражников.

В следующем бою Аури позволила капитану замахнуться на неё, и, увернувшись, подрубила его под другое колено.

— Слишком… слишком ты мелкая — с трудом выдохнул Боуден, поднимаясь во второй раз.

В третий раз Айрин нападала, выставив «копье» вперед. Капитан попробовал отбить «острие», но Аури, легко обогнув его меч, ударила концом палки противнику в грудь, в третий раз опрокинув его на пол.

— Слишком…кх-хкм… слишком уж ты умелая — прокашлял с пола Оливер, даже не делая попыток подняться — Бой-то нечестный. Если б я умел так мечом махать, как ты копьем, я бы тебя смог… кх-кхм… я б легко победил!

— А вообще, — продолжил капитан, поднявшись наконец с пола — Тебе б копьё нужно потвёрже держать. Конец так и гуляет.

Перед такой непоколебимой уверенностью в собственной правоте Айрин оставалось лишь отступить и снять шляпу.

В тот же вечер она зашла за своим костюмом. Вежливый хозяин вынес его в плетеной корзине и предложил сразу же переодеться.

— А то неудобно будет до дому нести.

Едва Аури взялась за мундир, как тут же поняла, о чем говорит портной. Костюм получился тяжеленный. Поднять его получилось, лишь перехватившись обеими руками.

Надев мундир, Айрин почувствовала, будто две тяжёлые руки легли ей на плечи и пригнули к земле. Тут же захотелось присесть, а лучше — прилечь. Впрочем, стоило перебороть себя, как оказалось, что в форме вполне можно ходить — только недалеко. Аури поняла это, когда подходила к зеркалу — ноги не подгибались, спина не искривлялась. А стоило девочке увидеть, как сидит на ней форма, и всё недовольство разом покинуло её.

— Потрясающе — восхищенно протянула Аури, разглядывая себя в зеркале, и довольный хозяин ответил ей улыбкой.

Тем временем первая неделя службы подошла к концу. В субботу Айрин возвращалась домой, предвкушая, как расскажет всё Валери. Поднимаясь вверх по лестнице, она улыбалась, вспоминая особо забавные моменты своей службы. И, открыв дверь, даже не сразу осознала, кто ждал её внутри.

— Подросла, — протянул шевалье Декруа, рассматривая замершую Айрин — Красавица!

Он стоял возле комода, словно бы только что разглядывал себя в новом зеркале. А Айрин смотрела, как пляшет аура вокруг шевалье, и готовилась принять свой последний бой. Пусть она и не разбиралась в природе и свойствах потоков магии — смертельную ярость она узнавала всегда и везде. Шевалье хотел её убить.

— А я узнал, что ты интересуешься мною, вот и решил зайти с визитом.

Айрин продолжала молчать, лихорадочно обдумывая варианты. Попробовать ударить первой? Выскочить из комнаты?

— Ну как же так? — изобразил удивление Декруа — Столько лет знакомы, а как встретились, и поговорить не о чем?

В следующий миг с него слетела всякая шутливость, и лицо искривилось в злобной гримасе.

— У тебя ведь было столько вопросов, а? Так, говорят, настойчиво интересовалась, как можно меня наказать, что бедняга капитан с тобой на полчаса заперся. До чего же вы с ним договорились?

Глядя в озлобленные глаза шевалье, Айрин поняла, что дальше молчать опасно.

— Меня убедили, что проще спуститься в Бездну, чем привлечь вас к ответственности.

— Вот как? — удивился шевалье — До чего, однако, у нас сообразительные стражи в Плесиле. И что же ты решила?

— Забыть, — Аури почти не лгала, и ответ дался ей легко. Декруа, пристально всматривающийся ей в лицо, удовлетворенно кивнул.

— Я даже готов тебе поверить. Я ведь не спешил, заметила? Оказывается, ты и вправду замечательно проявила себя в столице. Подружилась с благородными. Даже встречалась с королем. Тут уж и вправду есть от чего потерять голову и возомнить себя всемогущей.

— Я вспомнила о вас лишь потому, что речь зашла о пределе наших возможностей, — Айрин собрала всю волю в кулак, стараясь, чтобы голос не выдал её — Уверяю вас, шевалье, вы занимаете в моем сердце слишком мало места, чтобы я о вас часто вспоминала.

Шевалье выслушивал эти слова, напряженно вглядываясь в девочку.

— И снова я тебе верю, — воскликнул он, едва Аури закончила — Почти.

Он стремительно шагнул к Айрин. Та, вздрогнула, но нашла в себе силы остаться на месте.

— Что же, я рад, что всё так обернулось, и мы открыто поговорили — Декруа почти вплотную приблизился к Аури — И всё-таки давай проясним одну вещь — он наклонился к девочке, почти касаясь её лица — Если ты решила меня обмануть… если когда-нибудь ты сделаешь хотя бы шаг… хотя бы одну попытку… хотя бы самую-самую жалкую попытку в чём-то обвинить меня… я отнесусь к этому, как к самому подлому из нападений. Не будет никаких предупреждений. Никаких разговоров. Я поступлю с тобой так, как поступают с самыми злейшими врагами. И кто бы не оберегал тебя, на чью бы защиту ты не надеялась, клянусь — клянусь тебе Светом и Бездной — он не спасет и не поможет. Тебя не убьют, не бойся. Ты попадёшь к одному из Герцогов, а он отправит тебя в небольшое путешествие по побережью — улыбка, мерзкая и похотливая, появилась на лице шевалье — Сначала с тобой от души развлекутся местные моряки, а уж потом в каждом порту, где вы побываете, тебя будут сдавать за грош всякому, кто захочет. С тобой позабавятся все матросы отсюда и до самого Баури. Думаю, к концу путешествия, если доживешь, тобою даже в Куполах побрезгуют. Протянешь год портовой шлюхой, и кончишь жизнь в сточной канаве. Ясно?

Айрин молча кивнула, отворачивая лицо.

— Никаких предупреждений, никаких уговоров — повторил Декруа, и ткнул пальцем в лоб Аури — Одна только мысль придёт тебе в голову, одно только движение в мою сторону — и ты очутишься в трюме с раздвинутыми ногами.

Он давно ушел, аккуратно закрыв дверь за собой, а Айрин всё еще стояла неподвижно, пытаясь унять сердцебиение. Она благодарила Свет, что не выдала себя, что в кои-то веки смогла достойно притвориться. Шевалье готов был убить её прямо здесь — Аури это чувствовала. И знала, что лишь выиграла себе время. В конце концов, чем дальше она продвинется по службе, тем опаснее станет для Декруа, а первое её движение в сторону службы следователем станет и последним. И что бы там шевалье не говорил, между ними теперь война, в которой кто-то обязательно погибнет.

Отныне в родном городе у неё появился смертельно опасный враг.

В воскресенье небо над Плесилем заволокло тучами, задул первый по-настоящему холодный ветер, а снег, падающий крупными хлопьями, тут же таял, постепенно превращая землю в размокшее месиво.

Но профессора Дарнета это не беспокоило. Ректор Академии в Хотриме — втором по численности городе королевства, шевалье Мартин Дарнет привык каждый день бороться с трудностями. Заносчивые студенты, обидчивые студенты, глупые, богатые, завистливые и просто опасные — все они день за днём испытывали характер и терпение профессора. И, словно бы этого было мало, Дарнет вёл дополнительные занятия для благородных, давал советы простолюдинам, желавшим получить образование, проводил практики в Церкви Света и Духа, выступал перед публикой в Хотриме и ездил с лекциями по всей Митендории. Всё объяснялось просто — профессор был одержим. Одержим наукой и её развитием. Каждый день он вступал в сражение с невежеством — и терпеть не мог собственных поражений.