— Но много ли сможет сделать один человек? — усомнился архиепископ Хаш.

— Вы забываете, что его будет направлять сама Изнанка. Каждый её слуга — страшная сила. Церковь всегда понимала, что прогресс не остановить. Хотим мы того или нет, люди будут развиваться, такова уж наша природа. Но теперь всё развивается слишком быстро — Архиепископ Митендории повысил тон — Мы подошли к самому краю. Наших прежних усилий недостаточно. Мы не поспеваем за Изнанкой. Поэтому сейчас необходимо не просто направить, но возглавить прогресс, принять его и придать нужную форму. Признать достижения Свободных Земель — и обратить их на правильный путь.

— Так, может быть, стоит объяснить это барону? — спросил Эноби — Возможно, мы сделаем его своим оружием?

— Вы не слушаете меня, Эноби — покачал головой Архиепископ — Сейчас в Свободных Землях соблюдается компромисс. Даже в новообращенную Итанию технологии завозятся осторожно, с оглядкой на наше мнение. Поэтому мы и не провозглашаем Земли еретиками. Но барон — совсем другое дело. Он одержим развитием — потому что одержим Изнанкой. Мы не способны контролировать его сейчас, и не сможем удержать его в будущем. Уверяю вас, Велингвар в скором времени захочет стать мэром Прайбурга — и вспомните, каких усилий нам стоило остановить Йоркдейла.

— Чтобы получить графа. Хорошая замена, нечего сказать — ворчливо отозвался епископ.

— И всё же она играет нам на руку — не согласился архиепископ Хаш— Йоркдейл относился к Церкви с пренебрежением, если ли не с презрением. А граф — наш верный союзник.

— Прежде всего он — солдафон. Думаете, я не знаю методов, с которых он начнет своё правление? — раздражение вновь начало просыпаться в Эноби — Всех убить, наказать, расстрелять! Это тот же Кессер, только с большей властью.

— Так направьте его на правильный путь — мягко заметил Архиепископ Митендории — Давайте позаботимся о графе, о Совете, о короле, в конце концов, но помните, что наш главный враг — ересь.

— И Велингвар, как главный её распространитель — отозвался архиепископ Прайбурга — Значит, мы должны будем его уничтожить?

— Легче сказать, чем сделать — заметил епископ.

— Ничего — ответил архиепископ Прайбурга — Пусть каждый делает то, что может, а Свет утроит наши усилия.

— На вас и вашем брате — взаимодействие с Советом и мэром — распорядился Архиепископ — На вас, Эноби, сам барон, и те, с кем он будет налаживать контакты. Думаю, в первую очередь это будут торговцы и промышленники. Особенно промышленники.

— Почему? — удивился Даниэль Хаш.

— Ересь даёт каждому ремесленнику прекрасные возможности для роста. Барон это знает, и постарается перетянуть их на свою сторону. Сделать это будет нетрудно. И вот тут-то мы должны устроить так, чтобы они ему отказали. Все — Краунден, Прейстон, Сильдре.

Услышав последнее имя, архиепископ Прайбурга поморщился.

— Что с вами, Хаш? — спросил Эноби, заметив реакцию собеседника.

— Сильдре, — ответил Хаш — Я просматриваю отчеты Академии об их учениках, и дети барона упоминаются там слишком часто.

— Это может быть ниточкой, за которую стоит потянуть — заметил Архиепископ Митендории.

— Или верёвкой на шее барона, — мрачно ответил Хаш — Повторяю, я слишком о них наслышан, и поверьте, их не зря прозвали Пауками.

— Его брат — командующий артиллерией — задумчиво обронил Архиепископ.

— Очень полезный человек, если вы собрались расстреливать город — не удержался епископ Эноби, и тут же опустил голову, проклиная себя за длинный язык.

— Возможен и такой исход — заметил Архиепископ, и оба собеседника, умолкнув, посмотрели на него — Вы должны понимать — борьба началась. Отныне весь город — это поле битвы, и все в нём — либо друзья Света, либо пособники Изнанки. А к слугам Изнанки — никакой пощады!

Второй разговор состоялся в стенах Ратуши. Граф Вернон Уоренгейт, ставший мэром Прайбурга, готовился устанавливать свои порядки. Граф обладал редкой способностью — расставлять вокруг себя умелых людей и не мешать им. Поэтому сейчас, прежде чем приступить к правлению, он пригласил барона Рендела Холдгрейва. Вместе они начинали свою карьеру, и прошли первые годы службы рука об руку, не раз спасая друг друга. Но в один день их пути разошлись — граф остался на войне, продвигаясь по службе и совершая подвиг один эпичнее другого. Барона же угораздило влюбиться, и, безнадежно больной, он бросил всё и уехал в собственные земли, строить своё счастье. Пока Холдгрейв распахивал поля, Уоренгейт разрушал города. Пока Холдгрейв забивал скот, Уоренгейт отправлял на убой людей. Пока Холдгрейв договаривался и управлял, Уоренгейт — приказывал и повелевал.

И вот, спустя семнадцать лет после расставания, граф решил, что нуждается в старом друге.

Барон, не уступая графу в росте и превосходя в ширине плеч, обзавелся залысиной, роскошными бакенбардами и внушительным животом. Семь лет назад он потерял жену и мог угаснуть от горя — но две дочери удержали его этом Свете. И сейчас Уоренгейт, глядя на энергичную поступь барона и слушая его громкий голос, радовался, что тот сохранил свой боевой дух.

Встретившись, они сердечно обнялись и с первого же взгляда, с первого приветствия оба поняли, что ничего не изменилось и они по-прежнему — друзья. Как в старые добрые времена.

Граф не стал ничего скрывать, и открыто рассказал о своих заботах.

Что король дал ему огромную власть, но и возложил большие надежды.

Что он, Уоренгейт, старый вояка, привыкший командовать армиями, а не управлять городами.

Что Церковь слишком сильно стремится к власти, пользуясь недавними волнениями.

Что Йоркдейл оставил после себя ужасный беспорядок и в финансах, и в управлении.

Что началась зима, а с продовольствием и порядком в городе всё очень плохо.

— Скажу честно — у меня голова идёт кругом, — признался барон, выслушав мэра — Я прибыл вчера, и уже успел растерять свою уверенность. А как к тебе пришёл — так тем более потерялся. У тебя там — Рендел указал на приёмную — Такая толпа собралась, и все сплошь высшие чиновники. Видит Свет, Вернон, у тебя и так советников больше, чем нужно.

— Насчёт потерялся — это ты брось, — успокоил его Уоренгейт — Поверь, к столице быстро привыкаешь. И на остальных советников не смотри, я их скоро основательно почищу.

— Как знаешь, — кивнул Рендел — А всё-таки хотелось бы понять, для чего я тут и в чём смогу помочь. Давай для начала я послушаю, что ты делать собираешься.

— Первым делом надо разобраться с наследием Йоркдейла — проходимцами во власти.

При этих словах барон с улыбкой оглядел роскошно обставленный кабинет, также оставленный от герцога — но удержался от вопросов.

— Во-вторых — обеспечить порядок на улицах. В-третьих — снабдить город продовольствием. И, разумеется, наказать всех мятежников и их главарей. Этих Герцогов и прочий сброд.

Барон, довольно кивая на предложениях друга, замер, услышав последние слова.

— Сдаётся мне, Вернон, слишком уж ты торопишься с выводами — отозвался барон.

— А чего тут думать, Рендел? — решительно воскликнул граф — Только страх и сила способны удержать город от хаоса. Горожане устали от беззакония, а я дам им справедливость.

— От которой они взвоют через месяц — возразил барон — Пойми, Вернон, я на твоей стороне, но я же тебя знаю. У тебя слишком уж пренебрежительное отношение к чужим слабостям. А ведь они-то и движут людьми.

— И что же ты предлагаешь, оставить всё как есть?

— Ни в коем случае! — воскликнул барон — Я лишь предлагаю не рубить с плеча. И не заострять внимание на неважных вопросах. Вот, например, ты хочешь разобраться с Сумрачными Герцогами и их людьми. А понимаешь ли ты, к чему это приведет? Я немного наслышан о том, что тут произошло, и эти люди мне не кажутся проблемой. Совсем даже наоборот. Сейчас, когда наступила зима, и в городе проблема с продовольствием, ты хочешь вывести на улицы тысячи преступников?

— Я хочу избавиться от них!

— Ты избавишься от тех, кто их держит в узде.