Через некоторое время у меня болит рука от такого количества набросков, а в животе начинает урчать, поэтому я собираю свою сумку и отправляюсь обратно тем же путем, которым пришел. По дороге я замечаю знакомую фигуру, стоящую перед большим красочным холстом, ее рыжие вьющиеся волосы торчат под разными углами.

— Это потрясающе, — говорю я, подходя к маме и любуясь работой.

— Я говорила тебе, что тебе понравится Ротко, — говорит она, лишь слегка посмотрев в сторону. После инцидента с рисованием в студии между нами все стало как — то странно. Я извинилась, но это было полусерьезно, как и ее прощение.

— Его цвета неожиданные, но все равно красивые.

— Я знаю, — говорит моя мама.

— Они напоминают мне твои.

Мама не поворачивается, но обхватывает меня рукой за плечи и крепко сжимает.

— Итак, что ты здесь делаешь? — спрашивает она.

— Один очень умный человек, которого я знаю, сказал мне, что когда я застряну, я должна искать вдохновение в вещах, которые я люблю. Думаю, это работает. — Когда я смотрю на маму, я вижу, что она улыбается.

Она подталкивает меня бедром. — Не за что.

Мы уже почти дошли до главных дверей в пустом вестибюле, когда я слышу голос.

— Привет, Чарли!

В последний раз, когда я видела Николь Майерс, ее уносил на плече футболист на вечеринке Тессы. Теперь она стоит в шикарном промышленном фартуке за прилавком сувенирного магазина.

— Встретимся дома, — говорит мама, целует меня в щеку и выходит.

— Привет… — говорю я, подходя к Николь. Это похоже на какой — то странный сон, в котором человек из одной части твоей жизни появляется в другой, как если бы ты сидела рядом со своим дантистом на уроке химии. — Ты здесь работаешь?

— Только начала. — Николь ухмыляется. — Я прохожу стажировку. Я начинаю в сувенирном магазине, потом перехожу в главный офис, и в конце концов я смогу помогать в кураторстве.

— Я не знала, что у них есть стажеры нашего возраста.

— Они открыты для старшеклассников летом, когда студенты колледжей уезжают. Я начала немного раньше, потому что кто — то сломал ногу, играя в Ultimate Frisbee. — Она улыбается, видя выражение моего лица. — Ты удивлена, что я этим занимаюсь, да? Ты думала, что я просто спортсменка или что — то в этом роде?

Я чувствую, как краска поднимается к моим щекам. — Нет! — заикаюсь я. Затем мои глаза находят глаза Николь, и я извиняюще улыбаюсь. — То есть, не совсем. Наверное, я просто подумала… разве многие твои друзья не спасатели?

Николь пожимает плечами. — Какая разница? Я хочу заниматься этим. Я хочу заниматься искусством, когда поступлю в колледж, просто я не уверена, чем именно. Я надеюсь, что эта стажировка поможет мне разобраться в этом.

— Это действительно здорово, — говорю я ей.

Николь опирается на стойку, положив подбородок на руку. — Итак, что ты делаешь здесь в пятницу вечером?

Не успеваю я опомниться, как рассказываю ей все об Эве, о своем проекте по амбару Тессы.

— Это так здорово, — говорит она. — Эй, дай мне знать, если тебе понадобится помощь, хорошо? Вообще — то, если со стажировкой у архитектора ничего не выйдет, я уверена, что музей ищет еще стажеров. У них есть программа для приглашенных художников и дизайнеров. Я слышала, что им нужны люди, которые будут помогать в этом на административном уровне. Я уверена, что они были бы рады иметь рядом такого человека, как ты. Ты такая креативная.

— Я планировала уехать из Честер Фоллс, но об этом полезно знать, — говорю я. Андре был прав, я думаю. Возможно, здесь для меня есть больше возможностей, чем я предполагала.

Николь кивает. — Я понимаю. Я тоже. — Она делает паузу. — Но я также знаю, что когда я уйду, вернуться будет не так просто. Поэтому я держусь за это еще немного.

— Что значит, вернуться будет не так легко? — спрашиваю я. — Я имею в виду, что они нас впустят, да? — смеюсь я.

Николь тоже смеется. — То есть физически, конечно, я смогу приезжать, когда захочу, в зависимости от того, где я буду учиться и какая у меня будет работа. Но это никогда не будет ощущаться так же. Никогда не будет такого ощущения дома.

В понедельник днем я сижу в своей машине на школьной парковке, изучаю доску вдохновения на своем телефоне и жду Реджи, когда Андре выходит из машины. Я борюсь с желанием пригнуться ниже на своем сиденье. Очевидно, он уже знает, как выглядит моя машина, но он еще не видел меня. Я смотрю, как он возится со своим телефоном, и думаю, с кем он переписывается или как он собирается сегодня добраться до дома.

Это уже не твоя проблема, Чарли, думаю я про себя, а затем в ужасе опускаю глаза, когда вижу, как в моем приложении появляется оповещение.

Андре Минасяна нужно подвезти.

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он хмуро смотрит на свой телефон, а затем медленно поднимает глаза в направлении моей машины. Мое желание увернуться сильнее, чем когда — либо, но сейчас это было бы еще более бесполезно, поскольку он смотрит прямо на меня.

Прежде чем я успеваю сообразить, что делать, Реджи выходит из парадных дверей позади Андре. — Ты вернулся! — восклицает он, достаточно громко, чтобы я услышала его со своего места. Андре смотрит с Реджи на меня, его взгляд пронзителен. Я чувствую, как в моем животе растет яма. Почему я сейчас так нервничаю?

Пока Андре и Реджи идут к машине, я выпрямляю свою осанку и рассеянно убираю все запасные обертки с переднего сиденья.

— Андре вернулся! — говорит Реджи.

Я пытаюсь улыбнуться. — Понятно.

Андре открывает рот и колеблется. Он извиняюще протягивает трубку. — Извини. Думаю, это было просто не вовремя…

Я сглатываю. — Не беспокойся.

Андре садится на пассажирское сиденье, и мы оба сидим смирно. Я жду, когда Реджи сядет внутрь. Но он все еще стоит справа от двери машины и смотрит на нас.

— Почему вы, ребята, ведете себя странно? — спрашивает Реджи.

— Мы не ведем себя странно, — говорю я.

Реджи хмурится. — Ведете.

— Все в порядке, малыш, — говорит ему Андре. — Просто запрыгивай в машину, и мы отправимся в путь. — И это скоро закончится, я знаю, что он думает.

— Вообще — то, я сегодня не поеду, — говорит Реджи, отчего яма в моем желудке увеличивается в геометрической прогрессии. Андре тоже резко поднимает глаза. Пятнадцать минут вдвоем в машине, когда в последний раз, когда он был здесь, он сказал мне, что предпочел бы делать все, что угодно, только не садиться со мной в машину снова? Отлично.

— Куда ты едешь? — спрашиваю я, и это звучит писком, возможно, даже более высоким, чем обычный голос Реджи.

Реджи с надеждой оглядывается вокруг, пока его глаза не натыкаются на что — то, и он восторженно машет рукой, и я вижу, как Джаспер со змеей машет рукой рядом с универсалом.

— Увидимся, ребята! — Реджи машет рукой, направляясь к фургону. — Андре, увидимся завтра. Нам столько всего нужно успеть.

— Подожди, кто это? — спрашивает Андре, кивая Джасперу, когда Реджи доходит до универсала и забирается на заднее сиденье.

— Ты многое пропустил, — говорю я, садясь за руль.

— Не могу поверить, что у Реджи наконец — то появился друг, а меня здесь не было, чтобы засвидетельствовать это, — говорит Андре, в отчаянии откидывая голову на подголовник, когда мы выезжаем на его улицу.

Я не могу не улыбнуться. — Это было очень здорово.

— Это было очень по — дурацки?

— Там были рептилии.

Андре смеется, откидывая голову назад еще больше, и что — то поднимается внутри меня. Я смотрю на него на мгновение дольше, чем следовало бы, просто радуясь тому, что снова нахожусь рядом с ним, как будто в моей груди надулся воздушный шар. Его глаза ловят мои, и я чувствую, как в животе у меня замирает.

— Эй, — говорит он. — Слушай. О том, что случилось…

Воздух между нами настолько тих, что это почти слышно. Меня начинает немного трясти.

— Да, — начинаю я. — Об этом.

Андре кладет ладони на колени и смотрит на меня исподлобья. — Я надеялся, что ты будешь первой.