— Да ладно, — восклицаю я.

Отец поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать. — Они разберутся, — говорит он. — Они всегда разбираются.

Я устраиваюсь поудобнее, не желая признаваться никому, кроме себя, что мне это действительно нравится.

— Ну, что случилось? — спрашивает отец, выключая телевизор во время рекламной паузы.

— Что ты имеешь в виду под 'что случилось'? — Я запихиваю попкорн в рот.

— Ну, почему ты сегодня не гуляешь, не катаешься на аттракционах или с друзьями?

— Не хочу, — говорю я с набитым ртом. — Слишком много всего на уме.

— Твое портфолио? — спрашивает папа, и я киваю, но на самом деле это гораздо больше, чем просто портфолио. Потому что именно тот человек, на которого я рассчитывала в подобных ситуациях, когда чувствовала себя в тупике, не хочет со мной разговаривать. — Не теряй надежды, милая, — говорит мой папа, и мне требуется секунда, чтобы понять, о ком он говорит. — Эва согласилась дать тебе еще один шанс, потому что ей не терпится увидеть, на что ты способна. Ты должна продолжать настаивать.

Я снова протягиваю руку в чашу. — Иногда слишком сильное надавливание на вещи может сломать их. Может быть, у тебя правильная идея.

Мой отец выглядит озадаченным. — Что?

Я изучаю свои руки. — Я имею в виду, что вы с мамой технически разошлись много лет назад. И теперь вы живете вместе, как будто все нормально, но это явно не так… и вы не были вместе лет шесть.

Мой отец наклонился вперед. — У меня определенно были некоторые неудачи. И я знаю, должно быть, трудно это видеть. Тебе кажется, что это легко, просто взять и идти дальше. Но для нас это тяжело. С этим местом связано много воспоминаний. Многие из них очень хорошие. Весь этот город — часть нас самих. — Он смотрит на меня. — Кстати, это часть и твоей сущности. Раньше тебе здесь нравилось. Ходить в походы за полевыми цветами, ходить в яблоневый сад, гонять вверх и вниз по той крошечной горе, которую едва можно назвать горнолыжным курортом. Ты проводила все свое время в том запущенном амбаре на участке Тессы, так что мне приходилось практически тащить тебя домой по ночам. Ты не можешь отказаться от места. Ты не можешь просто стереть его с лица земли и попытаться начать все сначала. Ты должна работать с ним. Сделать так, чтобы оно тебе подходило.

Я перестаю жевать, думая о том, что сказала Эва по телефону. О том, что работа, которую я делала в студии, не показывала мой процесс. Не показывала, кто я есть. Но амбар — это уже часть меня. Может быть, это еще один шанс.

Я встаю, попкорн падает с моего тела.

— Куда ты идешь? — Мой отец внимательно наблюдает за мной.

— Думаю, ты только что подал мне идею. — Амбар, место, которое я всегда мечтала отремонтировать, использовать для чего — то, кроме вечеринок и костров. Я могу сделать из него что — то особенное.

Отец наблюдает за мной. — И ты не собираешься говорить мне, что это такое, не так ли?

Я качаю головой. — Нет, пока я не выясню, возможно ли это.

Я подхожу к нему и кладу руку ему на плечо. — Но папа, если я собираюсь выяснить, как работать с этим городом… — Я останавливаюсь.

— Что? — говорит он.

— Как ты думаешь, ты тоже можешь попробовать? Попробовать сделать то, что раньше приносило тебе радость?

Он прочищает горло. — Я могу попробовать. — Но я вижу, что он это не всерьез.

Когда я поднимаюсь наверх, я слышу, как снова включается телевизор.

Чарли на заднем сиденье. Отзывы:

— Даже когда она в плохом настроении, Чарли всегда делает так, чтобы я чувствовал себя желанным гостем. Лучшая часть моего дня, уступает только уроку биологии. — Реджи

— Она спокойно отнеслась к моей змее. — Джаспер

— Ты хочешь отремонтировать амбар? — спрашивает Тесса, скрестив руки перед грудью. Мы стоим на ее участке, прямо под большой дверью амбара, на которой я прикрепила ряд планов, вместе с изображениями, которые я вытащила из Интернета и из глубин моей спальни. Фотографии с наших ночевок. Старые фотографии родственников Тессы, гордо стоящих перед амбаром, когда он был только построен. Полевые цветы, шерстяные одеяла и керамика местного производства для вдохновения.

— Не столько отремонтировать, сколько… подправить, — говорю я, любуясь планами. Я уже вижу вещи, которые я бы изменила, или вещи, которые я бы хотела добавить. Забавно чувствовать, что мой разум работает таким образом. Как будто у него есть высшая цель.

— Значит, что — то вроде того, что ты сделала со студией? — Сидни положила руку на бедро, выражение ее лица говорит о том, что она пытается поддержать меня, просто она еще не все поняла.

— Именно. Но это будет более целенаправленно. — Я засунула руки в карманы. — Ошибка, которую я совершила в студии, заключалась в том, что я пыталась превратить ее в то, чем она не была. Я не обратила внимания на то, чем она уже была. Эва хочет понять мой процесс и увидеть меня в работе. Я хочу работать со структурой амбара, чтобы сделать его лучшей версией самого себя. Что — то, что соединит старое и новое.

Тесса нахмурилась. — Я имею в виду, это отличная идея, но это определенно большой проект. Разве не нужен подрядчик для чего — то подобного?

— Если мы хотим поставить ванную, то нужен, — говорю я ей. — Но я посмотрела участок в мэрии, и мы можем провести сюда воду и электричество, если захотим. Или мы можем сделать компостный туалет и использовать колодец для душа на открытом воздухе.

Тесса выглядит впечатленной. — Ого. Так это действительно может… произойти?

— Если мы хотим, чтобы это произошло, мы можем, — говорю я ей.

— Мне придется поговорить об этом с моими родителями. Они почти никогда не возвращаются сюда, но это все еще их земля.

Я достаю свой телефон, практически дрожа от волнения. — Это, безусловно, самая лучшая часть, Тесс. — Я нажимаю на список Airbnb, который я сохранила пару ночей назад. — Это недвижимость в близлежащих городах, которую люди сдают на выходные. Исторические коттеджи, амбары, квартиры. Большинство из них и вполовину не такие крутые, как то, что есть у тебя.

Сидни выхватывает телефон из моей руки. — Черт возьми, Тесс, некоторые из них стоят более пятисот долларов за ночь!

— И ни один из них не находится на такой земле, с прудом и видом, — добавляю я. — Городские люди любят сельскую жизнь. Выходные на работающей ферме — это как раз то, что они ищут.

Теперь Тесса протягивает руку и берет телефон. — Это может стать тем дополнительным доходом, который нам нужен, — говорит она, задыхаясь. — Есть так много вещей, на которые мы могли бы потратить эти деньги.

— Ты могла бы приносить свежие цветы и йогурт по утрам, твоя мама могла бы печь такие замечательные булочки, а гости могли бы пойти посмотреть на альпаку, попивая кофе. Это был бы такой хит.

— Черт, ты говоришь так, будто я бы даже заплатила за проживание, а я здесь живу. — Тесса смеется, передавая телефон обратно мне.

— Именно этого я и добивалась.

Тесса кладет руки на бедра, осматривая землю, словно глядя на нее новыми глазами. Медленно, она кивает. — Хорошо, — говорит она.

— Хорошо? — спрашиваю я.

— Дай мне поговорить с родителями.

Я танцую небольшой танец. — Это будет так весело.

— Я очень рада, что на этот раз ты вовлекаешь нас, Чарли, — говорит Сидни, когда начинает идти обратно к своей машине.

Я приостанавливаю свой танец. — Я не знала, что вы, ребята, хотите помочь…

Сидни и Тесса смотрят друг на друга и качают головами. — Конечно, хотим. Просто ты никогда не просишь.

— Я хочу сказать, что ты дала мне проклятый продукт, и он сильно повлиял на мое благополучие и безопасность, — говорит Синди Портер. Она стоит посреди Wild Oats, ее щеки раскраснелись, бусы свисают с шеи и запястий, волосы заплетены в длинную французскую косу, спускающуюся по спине. В правой руке у нее бутылочка с маслом чайного дерева. Я зашла за латте несколькими минутами ранее и обнаружила, что она говорит Тео, что дерево, с которого было собрано масло, разгневано, и что масло теперь проклято.