— Не надо, — говорит Андре.

— Хорошо, — говорю я, выключая музыку, и мы просто едем в тишине.

— Я не хочу об этом говорить, — говорит он, положив голову на стекло и глядя в пустоту.

— Хорошо, — снова говорю я.

Однако спустя еще несколько мгновений он говорит. — Она сказала, что нам нужно побыть порознь.

Я хочу вмешаться, сказать, что она, вероятно, права, но у меня такое чувство, что это будет совсем не то, что нужно сказать в данный момент, поэтому вместо этого я слушаю, киваю и смотрю на дорогу, пока мы возвращаемся в Честер Фоллс, а Андре продолжает низким, апатичным тоном. Я никогда не слышала, чтобы он использовал его раньше. — Она сказала, что, может быть, я не пойму сейчас, но однажды пойму. — Он фыркает.

— Я действительно…, — начинаю говорить я, намереваясь закончить словом 'сожалею', но Андре продолжает, потерявшись в собственных мыслях.

— Три года мы встречались, и все закончилось. Вот так просто.

— Ты не знаешь, что все кончено, — говорю я ему. — Люди постоянно расстаются и снова сходятся.

— Она сказала, что какое — то время у нас были странные отношения, — продолжает Андре, его голос постепенно повышается, он все больше волнуется. — Как можно любить кого — то, строить с кем — то планы, а потом просто… — Он делает паузу, глядя вперед. — …нет?

— Ну, а были ли они? — спрашиваю я.

Андре выходит из своего оцепенения, поворачивается и смотрит на меня в первый раз за всю поездку, его карие глаза вспыхивают. — Что они были?

— Они были странными какое — то время?

Андре фыркает, как будто это самый глупый вопрос из когда — либо придуманных. — Конечно, все было не очень хорошо. Я имею в виду, мы почти не виделись. И у нас было не так много тем для разговоров, как раньше. Но мы все выясняли. Это никогда не было легко. Но у нас был план.

— Ну, может быть, планы Джесс изменились? — предположила я.

Когда я случайно взглянула на Андре, то увидела, что он смотрит на меня в ответ. — Я это прекрасно понимаю.

Я пожимаю плечами. — Я просто говорю! Как ты можешь знать, чего ты хочешь на самом деле? Моя мама говорит, что некоторые события не должны быть вечными, но это не делает их менее особенными.

Выражение лица Андре становится еще более жестким, он смотрит прямо вперед через лобовое стекло, его поза становится жесткой. — Ладно. Как скажешь.

— Я не пытаюсь тебя расстроить. Я просто хочу сказать, что когда ты говоришь о Джесс, ты говоришь о том, как она вписывается в твою жизнь. Твои планы. Ты не говоришь о ней. Как вы можете расти вместе, если ты хочешь, чтобы все оставалось так, как было всегда?

Молчание.

— Может быть, вместо того, чтобы зацикливаться на каждом крошечном шаге моего будущего, я предпочитаю просто принять то, что у меня уже есть, — говорит Андре.

— Ну, может быть, тебе стоит думать шире, — бормочу я.

— Останови машину, — говорит Андре.

— Что? — спрашиваю я, глядя на GPS в своем телефоне. Мы все еще едем по шоссе 2, вокруг нет ничего, кроме полей и случайных домов. Мы находимся в двадцати минутах езды от окраины города и более чем в часе ходьбы.

— Останови машину. Я хочу дойти до дома пешком.

Я упираюсь. — Из — за того, что я сказала?

Андре ничего не говорит.

— Ладно, с чего это вдруг я виновата?

Молчание.

— Андре, я не остановлюсь на шоссе, чтобы выпустить тебя на обочину. Что если тебя убьют?

Андре закатывает глаза, такие большие, что мне кажется, они могут застрять там. — Просто выпусти меня, Чарли.

Я смотрю на его серьезное лицо. — Я хочу помочь тебе справиться с этим разрывом примерно так же сильно, как ты хочешь, чтобы я помогла тебе. Но вот мы здесь. Мы застряли вместе. И все, что я хочу сказать, это то, что ты молод, и, возможно, ты забежал вперед, и, возможно, Джесс в чем — то права.

— Позволь. Мне. Выйти. Чарли, — говорит мне Андре, медленно, как будто я ребенок. — Моя девушка, прости, бывшая девушка, только что подожгла мое сердце, а затем выбросила его в мусорный бак, и последнее, чего я хочу, это застрять в этом огромном, глупом Prius с человеком, который даже не верит в любовь.

Я нахмурилась. — О Боже, ладно. Мне нужно забрать кое — что в хозяйственном магазине. Если ты все еще хочешь идти домой пешком к тому времени, как мы туда доберемся, будь моим чертовым гостем.

Андре ничего не отвечает, он просто скрещивает руки на груди, пока мы быстро едем домой.

— Так драматично, — говорю я себе под нос.

Я притормаживаю на площадке перед магазином JACOBSON's HARDWARE, затем выхожу из машины и вхожу в раздвижные двойные двери, не поворачиваясь, чтобы посмотреть, вышел ли Андре тоже. Если он так сильно хочет идти домой пешком, если ему так тяжело находиться рядом со мной, он может это сделать. Мне, конечно, жаль его. Я знаю, наблюдая за тем, как Тесса переживает это снова и снова, что расставание — это ужасно. Но я также не знаю, что сказать, так что, возможно, ему все равно будет лучше без меня.

Когда я была маленькой, я любила ходить с папой в магазин Джейкобсона. Пока он точил свои инструменты и разговаривал о делах, я просматривала бесконечные сокровища, которые, казалось, предлагал старый магазин. Например, крошечные фонарики и брелоки, перманентные маркеры всех цветов радуги и всевозможные стеклянные банки, которые только можно себе представить. И мое любимое место — небольшая стенка с копеечными конфетами в дальнем углу. Мятные леденцы, батончики 'Херши' и жевательные резинки. Папа всегда разрешал мне выбрать одну.

Потом, когда папа постепенно перестал делать скульптуры, перестал ходить в каретный дом, мы перестали ходить в 'Якобсонс'. Теперь я почти никогда не бываю здесь, но сегодня я полна решимости добиться определенного прогресса. И этот прогресс начнется с ремонта ванной комнаты.

Инстинктивно и потому, что я чувствую, что заслуживаю этого, я беру мятный леденец с витрины. Потом, через мгновение, я беру один и для Андре.

Я подхожу к Биллу Джейкобсону, который стоит за кассой и читает ежедневную газету.

— Чарли Оуэнс, это ты? — спрашивает он с теплой улыбкой. — Давно тебя здесь не видел.

Я изо всех сил стараюсь улыбнуться. — Я здесь, чтобы купить руководство по туалетам.

— Зачем тебе это нужно? — спрашивает он.

Хороший вопрос, думаю я, зачем мне, семнадцатилетней девочке, покупать руководство по туалетам, когда я живу с двумя взрослыми людьми, которые могут сделать это сами? Вместо этого я пожимаю плечами. — Сломался унитаз.

Билл секунду изучает меня, снимая очки. — Следуй за мной.

Он ведет меня к проходу в задней части магазина с руководствами, достает одно по унитазам. — Думаю, это подойдет, — говорит он, а затем возвращает меня обратно в переднюю. — Как ты хочешь заплатить, Чарли?

— У моих родителей все еще есть здесь счет, верно? — Если я выполняю работу, они, конечно, могут за нее заплатить.

Билл прочищает горло и делает страдальческое лицо. — Не совсем.

— О, — говорю я, смущаясь.

— У них был один, но твой отец не платил по нему. На самом деле, у него все еще есть баланс. Так что, боюсь, я не могу ничего добавить к нему. Политика магазина.

Я краснею, смотрю вниз. — Мне жаль, что так получилось, — говорю я. — Он забывает. Он просто не… — Я запнулась.

— Все в порядке. Просто, у вас есть другой способ заплатить? Такие магазины, как наш, не очень — то процветают в наши дни, учитывая 'Хоум Депо' и все остальное.

Я киваю, передавая свою карточку через прилавок, прикусывая зубами внутреннюю сторону щеки. Мне нужно сохранять спокойствие. Не нужно устраивать сцену. Я кладу конфеты на место, потеряв аппетит.

— Чарли, — говорит он, когда я отворачиваюсь. — Мне неприятно это делать, но когда ты увидишь своего отца, можешь сказать ему, что он должен оплатить свой счет? — спрашивает Билл. — Я никогда не заставлю тебя платить за него. Это не твоя проблема.