— Ты тот танаиш, да?

— Не понимаю, о ком ты, — он пожал плечами. — Если ты о том, кто сегодня на уши поднял весь посёлок, так это не я.

— На уши? Нет, я об Алайндкхалле.

Керс устало потёр лицо:

— Не, тоже не я.

И почему ей это так важно? Поди разбери этих женщин, тем более свободных, пусть даже уруттанок.

Красотка разочарованно фыркнула и, сделав вид, что увлеклась беседой с подругой, вскоре вернулась к остальным за стол.

От горячей воды и выпивки мышцы расслабились, веки потяжелели, и Керс прикрыл глаза, наслаждаясь приятной сонливостью. Голоса и смех теперь доносились приглушённо, как будто издалека. Он представил Твин, какой её запомнил: хрупкой, по-мальчишески угловатой, с озорным блеском в глазах…

— А ты мне нравиться! — вдруг раздалось над ухом, и рядом плюхнулась черноволосая уруттанка.

Керс равнодушно посмотрел на неё и снова закрыл глаза. Красивая, но не хотелось. Нет, не так. Хотелось, но не её… После той ночи он не мог смотреть даже на Глим, будто в голове что-то перемкнуло, и интерес ко всем, кроме одной, пропал. Подарив поцелуй, Твин забрала с собой его спокойствие.

Уруттанка намёка не поняла. Забравшись на Керса сверху, она провела ладошкой по его груди и потянулась к губам. Целовала девчонка страстно, игриво, покусывая, напирая. Пальчиками впилась ему в плечи, задвигала бёдрами, доводя до готовности. И, не сумев утихомирить своё желание, Керс поддался соблазну, представив вместо черноволосой ту, чей образ не покидал его ни на минуту.

Граждане Прибрежья имеют право на получение информации и достоверных сведений о деятельности Сената, органов управления, общественных организаций и должностных лиц. Также граждане имеют право на распространение собственного мнения и информации о государственной деятельности, если таковая информация не является заведомо ложной или вводящей других в заблуждение.

Заветы потомкам, 05.027

Не останавливаясь, Корнут кинул взгляд в узкое высокое оконце. Казалось, со вчерашней метелью небо обрушило на землю всё, что накопило в себе за последний месяц, и теперь, как капризная девчонка после истерики, глядело на мир хмурым ликом.

Обречённо вздохнув, он продолжил свой путь. Лучше не заставлять Юстиниана ждать. Обычно такие ранние вызовы, когда поднимают из постели ни свет ни заря, не сулят ничего хорошего.

Может, оно и к лучшему, что не получилось вчера сообщить королю о возможном заговоре. Не известно ещё, что на этот раз стряслось, а в гневе Юстиниан может выкинуть что угодно, если его вовремя не остановить. Но долго тянуть с этим тоже нельзя. Что ж, придётся импровизировать. Есть дельные мысли, как это всё провернуть, но их нужно ещё придержать, поработать над ними, огранить до безупречных форм. Да и с тем осквернённым ещё не всё ясно, быть может, дела обстоят намного хуже, чем кажется на первый взгляд. Если выродки на стороне Максиана, это сильно усложнит процесс.

В другом конце коридора показались две фигуры. Костеря в уме никудышное освещение, Корнут прищурился, пытаясь разглядеть идущих ему навстречу.

Молоденькая девица в сопровождении гвардейца. Первое, что сразу бросилось в глаза, — её походка. То ли девушка прихрамывала, то ли ноги совсем не держали, но двигалась она с трудом. Алый лев терпеливо следовал за своей подопечной, не подгоняя.

Что-то в этой парочке точно было не так, но, только подойдя ближе, Корнут наконец понял, в чём дело. Растрёпанные золотистые волосы девушки неряшливо ниспадали ей на лицо. Сквозь них проглядывал уголок разбитых в кровь губ. Разодранное платье с трудом прикрывало худощавое тело, сплошь покрытое свежими синяками и ссадинами. Оторванный рукав сполз до самого локтя, обнажив по-детски угловатое плечо с длинными воспалёнными отметинами.

Дрожащей рукой несчастная поправила волосы, и Корнуту удалось получше рассмотреть её лицо. Совсем юная, почти ребёнок, девчушку можно было бы назвать красивой, вот только заплывший глаз и многочисленные кровоподтёки не добавляли ей привлекательности.

Почувствовав на себе его взгляд, девица шмыгнула носиком и стыдливо склонила голову. Стражник же молча отдал честь.

Кроме как из королевского кабинета, идти им было неоткуда в такое время, но по старой привычке Корнут всё же предпочёл домыслам факты:

— Его Величество у себя?

— Да, господин канселариус, — отозвался лев.

— Благодарю, — значит, не ошибся. За что же король так с этой бедняжкой? Разве можно выпускать пар на таких прелестных созданиях? Неужто из-за отказа Сената так взбеленился?

Гадать долго не пришлось. Стоило Корнуту показаться в кабинете, Юстиниан тут же швырнул на стол смятую газету:

— Возмутительно! И сегодня эту мерзость прочтёт весь Регнум! Да каждая шавка будет хихикать у меня за спиной! Как они смеют!

«Декоративный король алчет власти» — чернело большими буквами на главной странице, и ниже, шрифтом помельче: «Сенат на страже рассудка. Спасение Прибрежья от вредных и бессмысленных законов».

Бегло пройдясь по статье, Корнут краем глаза глянул на разъярённого монарха. Тот лихорадочно метался по кабинету туда-сюда, сцепив руки за спиной. Волосы всклокочены, белоснежная рубашка помята, рукава небрежно закатаны, пуговицы на груди расстёгнуты. По неаккуратно заправленным в сапоги штанинам напрашивался вывод, что Юстиниан одевался второпях. На его правой руке краснели длинные царапины.

— Ну же! Что вы молчите! — рявкнул король. — Придумайте что-нибудь! Нужно немедленно сжечь эту грязь дотла, чтобы и пепла не осталось. Нет, вы видели? «Декоративный король»!

— Я разделяю ваш гнев, Ваше Величество, — осторожно произнёс Корнут, — но любая ваша реакция на всякие несуразные оскорбления только даст вашим врагам новый повод для насмешек.

— Они и так уже из меня сделали посмешище! Куда уж больше!

Нет, так не пойдёт. Нужно срочно что-то делать с яростью короля. Ни в коем случае нельзя позволить ему вытворить какую-нибудь глупость сгоряча. Репутация короны и без того хрупкая, тоньше веточки на ветру. После закрытия гладиаторского сезона газетчики ещё долго перемывали Юстиниану кости, возмущаясь его неоправданной жестокостью. Подумать только, король не пощадил какого-то там выродка! Хотя в этом случае с ними сложно не согласиться…

— Не тревожьтесь, Ваше Величество. Уже завтра все забудут об этом казусе. Вы же знаете, у шавок весьма короткая память.

— Но длинный язык! Который, к слову, не мешало бы укоротить.

— Мы так и поступим, не сомневайтесь, но в своё время. Сейчас вам как никогда нужно обдумывать каждый свой шаг.

— И когда же это время наступит, скажите на милость? — Юстиниан тяжело бухнулся на массивный резной стул. — Закон не утверждён, и я даже представить себе не могу, как заставить сенаторов его одобрить. Что бы я ни предпринимал, эти сукины дети никогда не захотят делиться своей властью. Им плевать, что за мной армия и полиция. За ними же Заветы и народ, который из-за их пропаганды теперь будет смотреть на меня, как на шута.

— Так завоюйте этот народ! Дайте им то, чего никогда не сможет дать Сенат.

— Например? — гнев Юстиниана понемногу стихал. — Что я могу им предложить?

— Безопасность, — многозначительно улыбнулся Корнут.

Нет худа без добра. Сейчас король уязвлён и легко поддаётся внушению. Страх и отчаяние превращают его в мягкую глину, лепи не хочу. Пожалуй, самое время сообщить о принцепсе. Куй железо, пока горячо, как говорили в Бореасе. Сейчас король будет делать всё, что он, Корнут, скажет, главное правильно преподнести.

— Не говорите глупостей, Корнут. Кого сейчас волнует безопасность? Прибрежье не знало войны с момента его основания. Дикарями запугивать предлагаете?

— Отнюдь, Ваше Величество. Вполне можно создать искусственную угрозу. И, уверяю вас, с тем, что у меня есть, это не составит большого труда.