А ведь не первая стычка с побережцами, да только в этот раз король, видимо, сильно рассерчал. За несколько часов их едва не стёрли с лица земли, как букашек. Ничего, уруттанцам не привыкать. Подрастут молодые воины, родятся новые, но сейчас нужно думать не об этом. Возвращаться теперь некуда: посёлок сожжён дотла, стада разбрелись по всей равнине. Завтра поутру не мешает выловить хотя бы часть, чтоб молоко да мясо на первое время были. Только вот дальше что? Возвращаться на пепелище?

— Куда мы теперь пойдём, отец? — Агот протянула шаману пшеничную лепёшку с куском вяленой телятины.

— Увидим, — только сейчас Орм вспомнил, что не ел с самого утра.

Он жадно проглотил скудный ужин и запил его простой водой. Здесь, в роще, прожить можно. Ручей рядом, горы неподалёку, только вот псы да гиены… Они же замучаются отбиваться от тварей, больно их здесь много развелось. Да и Мыс слишком близко, не дадут им здесь покоя.

— Как там Альмод?

— Вроде ничего, — пожала плечами девчонка. — Вернулся к остальным, поел даже немного.

— Хорошо. Скажи ему, что я здесь жду, разговор есть.

Голоса за спиной постепенно стихали. Обессиленные, изморённые горем, уруттанцы погружались в тревожный сон. Завтра новый день, новая жизнь, начавшаяся со слёз утраты. Но рассвет, встреченный в слезах, обычно сулит улыбку счастья на закате. Боль поутихнет, добро наживётся, а погибшие обязательно вернутся рано или поздно, здесь уж как Матушка распорядится.

И всё бы ничего, вот только та тьма… Страшные времена грядут, это и без Дара почувствовать можно. Нет, возвращаться назад нельзя. Что толку пытаться возродить то, что скоро будет окончательно уничтожено? Не прибрежцами — чем-то куда страшнее. Знать бы только, сколько времени осталось.

За спиной сухо хрустнула ветка. Орм окинул сына вождя сочувствующим взглядом и жестом пригласил присесть рядом. Тот молча опустился на траву и сделал глоток из бурдюка. Орм недовольно нахмурился: явно не вода студёная.

— Мне жаль твоего отца. Гард прожил славную жизнь и обязательно вернётся в своё время.

— Я знаю, — вздохнул Альмод, — но легче от этого мне не становится.

— Оплачем погибших позже, молодой вождь. Выжить — вот что сейчас важно!

— Скажи, старик, как так вышло? Почему раньше не предупредил?

— Я вижу то, что Мать дозволит.

— А разве она не должна заботиться о своих детях? Что ж это за мать-то такая?

— В тебе говорит горе, Альмод, потому и не видишь главного. Подумай сам: ты жив — значит, так нужно. Выжили те, чей путь ещё не окончен. Разве нас Мать не уберегла?

Сын Гарда недоверчиво покривился.

— Теперь ты вождь! — Орм не сердился, понимал его, но как донести до юнца, что не время горевать, что от него теперь зависят жизни тех немногих, кто пережил этот день? — Так веди свой народ, а не сопли пускай. Твой отец бы такого не одобрил.

— А куда вести-то? — Альмод фыркнул. — Зима на пятки наступает, а мы без крова, без одежды, без скотины… Раз ты такой мудрый, может, подскажешь?

Ещё по пути в рощу Орма посетила одна мысль. Сначала он отбросил её в сторону, не восприняв всерьёз, но сейчас она всё больше казалась как раз той спасительной соломинкой. И не только для уруттанцев — возможно, для всех живущих в этих землях. Во всяком случае он обязан это выяснить.

— Может, и подскажу, — задумчиво проговорил Орм. — Есть кое-что, да только неизвестно, что опаснее: остаться здесь или…

Молодой вождь невесело хмыкнул.

— Чего хмыкаешь-то? Сам же спросил.

— Ну хорошо, говори, шаман, перебивать не стану.

Орм опустил ладонь на плечо Альмода. Ещё мальчишка, и двадцати не стукнуло. Ни опыта, ни знаний, как бы не натворил чего на горячую голову. Тяжело же с ним придётся, но попробовать стоит.

— Исайлум, — он искоса поглядел на новоиспечённого вождя.

— Никогда! — мгновенно взъярился Альмод, но тут же осёкся и продолжил уже спокойным тоном. — Никогда я не попрошу помощи у этого проклятого танаиш!

— И напрасно! Ты ещё мальчишкой был, мало что понимал.

— А что тут понимать! — перебил Альмод. — Он убил Ауд.

— Севир не убивал её, ты прекрасно это знаешь.

— Но он её не уберёг!

— Не забывай, Севир потерял не только Ауд, но и собственное дитя, которое она носила под сердцем. Он любил твою сестру, можешь в этом не сомневаться.

— А мне за это ему в ноги кланяться? Мы приняли его как своего, хотя по закону он враг. Да, Севир танаиш, дитя природы и всё такое, но разве не ты постоянно повторяешь, как опасны рабы Легиона и какое зло они в себе таят? А отец принял его, даже женил на единственной дочери, доверил самое ценное. И что из этого вышло?!

Устало вздохнув, Орм поднял голову к небу, на редкость для осени чистому, без единого облачка. Звёзды мириадами усыпали бездонный простор, складывались в узоры, мерцали и переливались алмазами.

— Взгляни на небо, сын Гарда. Как много звёзд, и каждая из них — песчинка в бесконечном океане мироздания. И у каждой есть своё предназначение. Ни ты, ни я даже не догадываемся о смысле их существования, но это не значит, что его нет.

— К чему сейчас эта пустая болтовня, шаман? — досадливо отмахнулся молодой вождь. — Или, может, звёзды подскажут мне, как отстроить новые жилища? Или чем накормить завтра мой народ?

— Нет, не подскажут. Никто не подскажет. Но запомни, Альмод: у всего есть смысл, и неважно, постигнешь ты его или нет. Севир пришёл к нам не зря. Не просто так и твой отец принял его вопреки обычаям. Даже смерть Ауд — часть замысла Матери. И больше того, я чувствую: этот день — очередное звено событий, смысла которых мне пока не понять. Пока…

— Хочешь сказать, вся эта кровь пролита сегодня только ради того, чтобы мы попали в Исайлум? — Альмод насмешливо посмотрел на него.

— Думаю, да. Что мы теряем, в конце концов?

— Честь и гордость, вот что! Да я и крохи хлеба не приму из рук этого ублюдка.

— Ты просил моего совета, и ты получил его. Исайлум — единственное место, где мы сможем перезимовать, не рискуя замёрзнуть насмерть или быть растерзанными диким зверьём. Решение за тобой, Альмод, но определись, наконец, кто ты — вождь или заносчивый мальчишка, трясущийся над собственным самолюбием.

Король — второе лицо после Сената, представляющее государство и народ. Любое принятое монархом решение, касающееся политических вопросов, считается законным, если оно входит в его полномочия или официально одобрено Сенатом. Дополнительные полномочия монарха определяет Сенат, исходя из интересов граждан государства.

Заветы потомкам, 08.030

Твин с наслаждением растянулась на непривычно просторной лежанке. После сытного обеда клонило в сон. Кормили в замке вкусно, в добавке не отказывали, и все, не упуская случая, объедались до отвала. Она и вспомнить не могла, когда в последний раз доводилось так набить живот, да к тому же полдня бездельничать.

Всего в замке держали дюжину скорпионов, не считая их шестерых. Кроме Восемьдесят Третьей, старшей по казарме, и Морока, который оказался неплохим малым с отличным чувством юмора, она успела познакомиться ещё с пятью. Остальных худо-бедно знала с терсентума.

Сейчас старожилы отсутствовали: кто на тренировках, кто на службе. Новеньких же оставили дожидаться смотра. Время тянулось медленно, час сменялся другим, а за ними всё не приходили. Хотя Твин это не особо огорчало. Наслаждаясь приятным ничегонеделанием, она краем уха слушала болтовню собратьев, иногда вставляя пару-тройку слов для поддержания разговора.

— Может, про нас забыли? — Триста Шестой нервно щёлкал костяшками пальцев.

— И что с того? — Шустрый громко зевнул.

— Ну не могу я вот так, без дела, — посетовал тот. — Может, кости разомнём? Кто за спарринг?

— Шёл бы ты со своим спаррингом к смергу… в дупло, — проворчал Девятнадцатый. — У меня эти выпасы уже поперёк горла стоят.