— Ну ты сравнил! Спарринг — это тебе не выпасы. Для Арены пригодится, — Триста Шестой мечтательно вздохнул.

— Что, никак не даёт покоя слава Двести Седьмого?

— А даже если так! Всё лучше, чем в сопровождение. Прикинь, всю жизнь таскаться за кем-то или, того хуже, торчать у двери ночи напролёт, пока хозяин попукивает в своей тёпленькой койке. Хороша перспектива, нечего сказать!

— Согласен, — поддержал Харо. — Лучше на Арене подохнуть, чем до самой деструкции вылизывать задницы свободным.

— Ну это ещё с какой стороны посмотреть, — Девятнадцатый закинул руки за голову. — Если мозги на месте, всегда можно неплохо устроиться.

Харо презрительно фыркнул, и Твин его прекрасно понимала. Девятнадцатому легко говорить — со смазливой рожей жить среди свободных куда проще. В гладиаторах у Сорок Восьмого будет хоть какой-то шанс показать себя. Всё лучше, чем всю жизнь терпеть брезгливые взгляды господ. Но в его неуёмном стремлении к саморазрушению было что-то ещё. Что? Она могла только смутно догадываться. Быть может, причина в одиночестве или в желании быть кому-то нужным… Кто ж его разберёт! Из него и слова лишнего не вытянешь, а стоит только затронуть эту тему, так вовсе послать может. Всё твердит, что ему и так нормально. Совсем замкнулся после Дис…

— Не спишь? — спрыгнув с верхнего яруса, Слай примостился рядом.

«Вот тебя тут только и не хватало!»

— Тебе своего места мало? — Твин неохотно подвинулась.

— А может, я соскучился, — он придвинулся ещё ближе и потянулся к её губам, как бы проверяя, не пошлёт ли.

Соскучился он! И часа спокойно отдохнуть не даст…

— Ну и наглый же ты, Семидесятый! — нарочито проворчала она, но отталкивать его не стала.

Довольно улыбнувшись, Слай запустил руку ей под рубаху, другой притянул к себе. Твин рывком перехватила его запястья и прижала руки к стене, потом забралась сверху:

— Проверим, кто кого? Победителю приз.

— Гляди, Триста Шестой, — хохотнул Шустрый, — тут без тебя спарринг устроили.

— От такого спарринга и я бы не отказался, — ехидно встрял Девятнадцатый.

Недобро сощурившись, Слай пристально посмотрел на шутника. Знакомый взгляд, не суливший тому ничего хорошего.

— Даже не думай! — Твин склонилась над ним и, дразня, легонько коснулась его губ, но тут же отстранилась.

— Победителю приз, говоришь? — он ловко высвободил руки, нежно сдавил её шею и прильнул к губам, приоткрывая их кончиком языка.

Твин чертовски заводило, когда его дыхание делалось тяжёлым, прерывистым. Внизу живота сразу приятно заныло. Она упёрлась ладонями ему в грудь и задвигала бёдрами, наслаждаясь его твёрдой готовностью.

— Да вы издеваетесь, мать вашу! — завозмущался Девятнадцатый. — Я кроме смотра вообще ни о чём думать не могу, а вам лишь бы потрахаться.

— Тихо вы все! Идёт кто-то, — резко подскочив, Шустрый напряжённо уставился на дверь.

Твин замерла, прислушиваясь к уже различимым шагам.

— Чёрт, как всегда вовремя! — Слай прижал её к себе, и она только и успела заметить, как воздух вокруг заколебался, будто в жару над раскалённым песком.

— Перестань! — упрекнула Твин. — Может, это за нами.

В дверях показалась знакомая фигура. Восемьдесят Третья молча окинула всех внимательным взглядом:

— Где ещё двое?

— Здесь, куда ж им деться, — Триста Шестой ткнул пальцем в сторону их койки.

— Все ко мне, сейчас же! — рявкнула старшая.

От волнения в животе образовалась пустота — вот и пришло время. Неважно, выберут её в гладиаторы или нет, лишь бы с Семидесятым не разлучали.

Поколебавшись, Твин мягко оттолкнула Слая, и тот с недовольным ворчанием рассеял маскировку.

— Ловко! — подметила Восемьдесят Третья. — Пошевеливайтесь уже.

Расправив рубаху, Твин направилась к старшей. Слай, продолжая что-то бурчать под нос, двинулся за ней следом. И вот как у него это получается — злиться, что их так грубо прервали, когда вот-вот решится их судьба?

— Слушай сюда, кузнечики! Раздевайтесь до штанов и повяжите это на пояс, — она небрежно бросила на ближайшую лежанку пучок красных лент.

— Мне это тоже снимать? — Твин стянула мешковатую рубаху, оставшись в нагрудной повязке, схваченной на плечах крест-накрест тонкими ремешками.

— Не, это можешь оставить, чтоб господ не смущать.

— И на том спасибо! — язвительно скривилась она. Сам факт, что на неё в таком виде будут пялиться свободные, мало воодушевлял. Ещё б донага приказали раздеться.

— А это что? — Триста Шестой брезгливо приподнял ленту двумя пальцами.

— Отличительный знак. Ну что, желторотики, готовы?

— Отличительный? — затянув узел на ленте, Слай подозрительно выгнул бровь. — Что-то не понял, там другие будут?

— Сами всё увидите, — раздражённо отмахнулась Восемьдесят Третья. — И давайте веселее, вас уже ждут.

***

Дождь прекратил моросить только к обеду, но небо всё ещё оставалось затянутым серыми тучами. Манеж, служивший сегодня ареной, пока пустовал, лишь в дальнем углу кучковались шестеро с обнажёнными торсами и синими лентами на поясах. Гладиаторы. Ждут своего часа.

Максиан украдкой взглянул на Ровену. С каменным лицом, принцесса не сводила глаз с полупустого манежа, задумчиво перебирая тонкими пальчиками жемчужные бусы. Знакомая безделушка. Кажется, они принадлежали Лисс.

Чуть левее оживлённо шептались дочери Юстиниана. Королева устроилась на мягкой софе рядом с мужем. По обе стороны монаршей четы расселись приглашённые: такие же заядлые игроки, как и сам король. Это они привели своих рабов, и теперь обсуждали между собой размеры ставок.

— Как насчёт по восемьсот на каждую голову? — предложил Далмаций, сморчок сморчком, однако потомственный владелец крупнейшего оружейного цеха в Прибрежье.

— Можно и округлить, — отозвался Гай, глава одной из самых богатых семей столицы. Долговязый и щуплый, с жидкими бесцветными волосами, он чем-то походил на серого палочника, виденного Максианом во время визита в Серебряные Долины. — Чего мелочиться из-за жалких пары сотен.

— Будь по-вашему, — сдался Юстиниан. — Корнут, вы хорошо ознакомились с досье?

— Безусловно, Ваше Величество.

— Прекрасно. Хотелось бы обойтись без досадных неожиданностей. Я, конечно, полагаюсь на своё чутьё, оно у меня довольно острое в этом вопросе, но, судя по недавнему опыту, даже оно способно подвести.

— Не стоит себя винить, Ваше Величество, — заискивающе пролепетал Гай. — Осквернённые весьма непредсказуемые существа. Даже такой искушённый игрок как вы не всегда способен предугадать исход боя.

— В этом-то и весь смысл, — Юстиниан назидательно поднял указательный палец. — Какое же удовольствие в предсказуемости?

Гости с умными физиономиями закивали. Максиан едва сдержал улыбку, умиляясь столь откровенному лицемерию. Интересно, в чём тогда смысл проиграть целый миллион, а потом хладнокровно убить своего единственного чемпиона? Да король ещё более непредсказуем, чем те, кого он так презирает. Возможно, в этом его преимущество, но слишком уж оно всё попахивает безумием.

— Кстати, о предсказуемости, — Юстиниан повернулся к Максиану. — Что насчёт закона, о котором я вам говорил? Насколько мне известно, Корнут давно подготовил всё необходимое.

— Да, Ваше Величество, я уже получил весь пакет документов. Заседание по вашему вопросу назначено на первый месяц зимы.

— Это вы так пошутили? Может, ещё до весны отложить? Куда торопиться, не так ли?

— К сожалению, Сенат слишком загружён вопросами, которые невозможно проигнорировать. К тому же сейчас не самый подходящий момент после того скандала с газетчиками. Наберитесь терпения, Ваше Величество, мне ещё предстоит переговорить с сенаторами с глазу на глаз.

— Я полагаюсь на вас, Максиан. Не забывайте об этом.

«Ещё бы ты не полагался! Сам же прекрасно понимаешь, что шансов у тебя меньше, чем у осквернённых получить свободу. Даже твоё золото для взяток не спасёт. Кто захочет добровольно впустить в свой дом неотёсанных полицаев в грязных сапогах? Закон твой, дорогой Юстиниан, не менее абсурден, чем предлог для его принятия».