На солнце вязкая субстанция в пузырьке отливала синим. Тягучая капля мягко коснулась уголка глаза. Немного защипало. Проморгавшись, Твин потёрла веко костяшкой пальца.

По телу начало разливаться приятное тепло, сразу стало легче, спокойнее. Деструкция, будь она неладна. То-то же Альтера распоясалась.

— Эй, — Слай остановился рядом и слегка приобнял её за плечи, — пойми ты, я просто не хочу, чтобы торги стали для нас единственной темой для разговоров.

— Давай позже, — отмахнулась она. — Лучше на выпас не опаздывать, а то выслушивать ещё от Одноглазого.

Тренировки начинались с пробежки. Пять кругов, если Одноглазый в добром расположении духа, если с похмелья, то и все десять. А сегодня наставник выглядел так, будто всю ночь синий дым глушил.

Уже после седьмого круга Твин мечтала растянуться на койке и не шевелиться до самого рассвета. Вечерняя практика с Харо была, наверное, лишней, но без неё контроль над Альтерой быстро ослабевал, и та вырывалась при малейшей возможности.

Часы тянулись как смола. Рукопашка, стрельба из лука, фехтование, бой на ножах, перерыв на обед, затем, наконец, поединки… Хоть постоять спокойно можно, если, конечно, не вызовут.

Ежедневно Бифф выбирал по несколько пар, чтобы проверить, чему научились. Ровными рядами осквернённые выстроились у ограды в ожидании, когда мастер назовёт очередные номера. И тут у входа на площадку показался Седой.

Старик шёл быстро, напряжённо печатая шаг. По мрачному выражению стало ясно: что-то точно стряслось. Поравнявшись с мастером, он принялся тому что-то торопливо рассказывать. Красная рожа Биффа недовольно сморщилась. Махнув Одноглазому, он, неожиданно шустро при своей туше, потрусил к главному двору.

— На сегодня всё, щенки. Марш по загонам! — рявкнул тренер и поспешил следом за начальством.

Твин поискала глазами Слая. Где опять этот чёртов плут? Рядом же стоял секунду назад. Наверное рванул разнюхать, что там случилось. Ну по крайней мере они узнают всё раньше остальных.

Братья нагнали её уже у ворот.

— Интересно, что Биффа так взбесило? — задумчиво проговорил Керс.

— Скоро узнаем, — ответила Твин и, замедлив шаг, обернулась.

Справа, между оружейной и хозяйственной пристройкой, спиной к стене сидели двое. Кисти скованных над головами рук безвольно свисали. Выглядели мальки помято. Ещё бы! Провести почти целый день под палящим солнцем без еды и воды — невелико удовольствие.

Вот она, пресловутая Стена Раздумий. Та самая, у которой не раз доводилось размышлять о жизни так же, как этим двоим.

— Я что-то пропустил? — спросил Керс.

— Ничего такого, — отозвался Харо. — Сцепились прямо у конуры Седого.

Керс с наигранным сочувствием поцокал языком:

— Эй, желторотики, сколько вам ещё здесь торчать?

Один из мальков злобно зыркнул исподлобья:

— Катись к псам, говнюк.

— Нет, вы слышали? Меня только что послали! — Керс изобразил глубоко оскорблённый вид.

— И говнюком назвали. Вполне справедливо, между прочим! — Твин сорвала с его пояса флягу, вспомнив, что своя уже давно опустела.

— Ты что творишь?! — друг попытался схватить её за руку.

Увернувшись, Твин воровато огляделась по сторонам и подошла к Стене. При виде воды наказанные мгновенно оживились. На лице одного даже проскользнула благодарная улыбка.

Твин поднесла ёмкость к пересохшим губам ближайшего мальчишки. Тот приложился с жадностью, как в последний раз, и недовольно наморщил нос, когда она повернулась к его недавнему сопернику.

— Шустрее, Твин, — поторопил Харо. — Сегодня Стена Раздумий в мои планы не входит.

— Расслабься, здесь никого, — она дождалась, пока бедолага допьёт, и швырнула опустевшую флягу в Керса. Тот увернулся, недовольно фыркнул и, подобрав «снаряд», принялся отряхивать его от пыли. — Первый раз здесь?

Любитель посылать старшаков к псам кивнул.

— Не смертельно. Главное, не держать в себе, как говорится, — Твин ободряюще подмигнула.

— Ага, чтоб потом с нас весь терсентум ржал? Да лучше подохнуть!

— Подыхай, — она пожала плечами. — Обычно слабаки так и поступают.

— Здесь половина зоны под себя гадила, — заверил Керс. — Если вообще не вся.

— За себя говори, — буркнул Харо.

— Я к тому, что от стыда ещё никто не умирал, а вот от разрыва мочевого — запросто.

Поджав губы, мальчишка отвернулся. Твин понимающе хмыкнула: во всяком случае, она подсказала, как сумела, а там пусть сами догоняют. Седой всё равно спросит. Весь смысл Стены Раздумий — суметь переступить через своё самолюбие. И если не понял этого с первого раза, придётся сидеть до тех пор, пока не дойдёт. У скорпионов не должно быть гордости, как и страха перед смертью.

Хотя со вторым она бы поспорила — жить хочется каждому, даже Харо, сколько бы он ни твердил о достойной смерти на Арене или где там ещё он собрался подыхать.

— И что это у нас здесь?

Твин оглянулась. К ним приближался Девятнадцатый — походка вразвалочку, широкие плечи, насмешливый прищур чёрных глаз, уголок губ чуть приподнят в злорадной ухмылке.

Только его здесь и не хватало! Самоуверенный засранец. Но стоит отдать должное, неплохой напарник в охоте, а это чего-то да стоит.

— Вали нахер! — огрызнулся Харо.

Девятнадцатый остановился в паре шагов и скрестил руки на груди.

— Передай своему ручному зверьку, чтобы следил за своим языком, — заявил он, свысока глядя на Твин. — Если не хочет и без него остаться.

— Тебе же сказали, вали, пока цел, — ощетинилась она.

— Какая грозная! Всё забываю спросить, как вы её трахаете? По очереди или все разом? — он повернулся к Керсу и сделал жест руками, изображая соитие.

Тот было открыл рот, чтобы осадить засранца, но Твин с силой толкнула его в грудь:

— Забей!

Всё произошло мгновенно. Она даже не поняла, как Девятнадцатого вдруг снесло. Харо уже сидел на нём, занося кулак.

— С ума сошёл! — подскочив к дерущимся, Твин вцепилась в руку Сорок Восьмого и потянула на себя.

Керс тут же очутился рядом и, чертыхаясь, помог оттащить друга.

— Остынь, брат, не стоит он того.

Харо зло сплюнул, сверля взглядом противника, но продолжать драку не стал.

— Ну всё, крепи седло, выродок, — под смешки прикованных к стене желторотиков — хоть какое-то развлечение! — Девятнадцатый поднялся и замотал головой. — Молись Госпоже, чтобы проснулся наутро.

Харо дёрнулся, собираясь снова навалять ублюдку, но, встретившись взглядом с Керсом, только пробурчал что-то неразборчиво.

— Если ты не заметил, нас как бы здесь трое, — Твин с деланным интересом рассматривала собственную ладонь, будто видела её впервые, — а ты один. Вдруг окажется, что не такой уж ты и неуязвимый? Что думаешь, Керс, труп сжечь сможешь?

— Зачем такую шкуру портить? — ухмыльнулся тот. — Панцирь неплохой получится. А потроха прикопаем где-нибудь на заднем дворе.

Девятнадцатый отряхнул форму, обвёл их тяжёлым взглядом и зашагал в сторону казармы. Репутация Проклятой Четвёрки, которую они зарабатывали годами, теперь играла им только на руку — мало ли чего от них ожидать…

— Какого смерга, Харо? — убедившись, что Девятнадцатый свалил, Керс повернулся к другу. — Нахрена ты хистанул?

Тот состроил невинную гримасу, которая в его исполнении смотрелась не так уж и невинно:

— С чего ты взял?

— А я слепой, по-твоему? Ты ж его одним ударом снёс!

Твин была полностью согласна с Керсом: неправильно как-то способности против своих использовать, Девятнадцатый же, по сути, ничьей жизни не угрожал.

— Зря ты, Харо, на рожон лезешь. Не обижайся, но все знают, что в чистом поединке тебе с ним не справиться, — она виновато посмотрела на друга. — Как и любому из нас, впрочем. А хистовать без надобности нехорошо как-то.

Тот в ответ недобро сверкнул глазами и отвернулся.

— Да ну, нашла непобедимого, — прыснул Керс. — Переоцениваешь ты его, сестрёнка. Шкура у него, конечно, крепкая, да вот кишка тонка.