«Так вот о чём ты думала, когда целовалась с этим своим желтоглазым! — расхохоталась Альтера. — Жалкая ты лицемерка!»

«Пошла ты!..» — но укол совести Твин всё равно почувствовала. С чего бы это? Она ведь не с плохим умыслом, всего лишь хотела подбодрить Керса, дать ему капельку надежды на что-то хорошее. Или нет?..

«Да ты сама добродетель, погляжу, — издевательски хмыкнула Альтера. — Только не нужно мне тут хмари напускать. Ты ведь прекрасно знала, что он к тебе неровно дышит».

«И что с того?» — ничего плохого в обычном поцелуе нет…

А был ли он обычным?

«В обычном поцелуе? Да ты вся потекла, что та сучка. А как же эти ваши скорпионьи клятвы? Ты же дала обещание своему ненаглядному Семидесятому».

Да при чём здесь обещания! Она бы никогда не предала Слая. Но что тогда произошло в ту ночь? Её ведь и впрямь тянуло к Керсу, не как к брату…

«Ну всё, тебе пора», — Твин было представила защитный барьер, но отвлеклась на звук шагов.

— Не спать в карауле! — остановившись рядом, Морок прислонился к стене.

— А ты что здесь делаешь?

— Восемьдесят Третья послала на замену. Тебя принцепс хочет видеть.

— Принцес? — моргнула Твин.

— Прин-цепс! Ты что, маску себе в уши запихнула?

— Кто это такой?

— Самка ты дремучая! — Морок закатил глаза. — Советник короля, вот кто.

Твин нахмурилась, стараясь вспомнить, кто бы это мог быть. У короля ведь много советников. Хорька вроде принцепсом никто не называл. Есть казначей, которого она и охраняет, ещё какая-то там «сенешаль» и тот самый хмырь в чёрном. После арены она дважды видела его мельком. Кажется, его никто из осквернённых не сопровождал. И всё же что-то подсказывало, что это именно он.

— И где мне его найти? — деваться-то некуда, приказ есть приказ.

— Топай по коридору до упора, потом налево. Вторая дверь.

Твин благодарно хлопнула соратника по плечу и неторопливо двинулась в указанном направлении. Встречаться лицом к лицу с этим «принце-псом» хотелось меньше всего. После того, как он на неё пялился на смотре, несложно догадаться, что у него на уме. Чёртов извращенец! И вот что ей делать, если он потребует от неё того, чего обычно хотят мужчины? Следовать совету Седого?

Похоже, выводы о скучной жизни в замке слишком поспешные. И самое дерьмовое, что она ничего поделать не может. Конечно, этот принцепс ей не хозяин, но вряд ли короля волнует, кто там трахает его рабов. А вот если она посмеет поднять на ублюдка руку, то головы лишится вмиг.

Твин остановилась и, убедившись, что никого нет поблизости, врезала ногой по стене. Один раз, другой, и так до тех пор, пока пятка не заныла от боли.

«Что же ты притихла? — вызверилась она на Альтеру. — Трусливая ты тварь! Как горелым запахло, так тебя и не видать!»

«Я-то трусливая? Это у тебя все поджилки трясутся! Дай-ка угадаю: боишься, что старикан окажется лучше твоего Семидесятого?»

«Ты омерзительна!»

«Не омерзительнее тебя, подруга».

Прислонившись к стене, Твин попыталась унять бешено колотящееся сердце. Что бы ни произошло, она никогда не позволит надругаться над собой. Пускай лучше казнят, Слай поймёт…

Остановившись у нужной двери, она собралась с духом и нерешительно постучала.

— Войдите, — послышалось изнутри. Развалившись в кресле, принцепс потягивал что-то из бокала, но завидев её, тут же резко подскочил. — Прошу, проходи.

Под его пронзительным взглядом Твин невольно сжалась, готовясь к худшему. «Если прикоснётся хоть пальцем — раскрошу говнюку череп без колебаний».

Говнюк прикасаться пока не спешил. Поправив ворот белоснежной рубашки, будто тот мешал ему дышать, он натянул приторную улыбочку:

— Мы с тобой так и не успели познакомиться. Моё имя Максиан. И я искренне рад видеть тебя в полном здравии, Пятьдесят Девятая. Там, на смотре… Мне жаль, что так вышло. Но ты отважно сражалась, я был впечатлён!

Твин пожала плечами, не сводя с него подозрительного взгляда. Слишком уж дружелюбен для высокородного. С чего бы ему волноваться за какую-то там осквернённую?

— Как тебе служба в замке? — поинтересовался он, видимо, не выдержав затянувшегося молчания. — Смею предположить, довольно скучная, не так ли?

— Любое служение свободным — великая честь для осквернённого, господин.

Горестно усмехнувшись, принцепс отвёл взгляд, точно виноват в чём-то:

— Не сомневаюсь, так оно и есть.

Странный он какой-то, непонятный. Не лезет напролом, но вроде как пытается казаться участливым, будто ему не плевать, что там себе думает какая-то жалкая рабыня. Или у высокородных именно так принято жало подстраивать?

— Я могу быть вам чем-то полезной, господин? — не торчать же тут перед ним до самой ночи.

— Да, пожалуй. Восемьдесят Третья говорила, на тебя можно положиться.

— Я к вашим услугам.

— Благодарю, Пятьдесят Девятая, — он сцепил руки, лихорадочно разминая пальцы, как перед спаррингом. — Могу ли я задать тебе пару вопросов?

«Языком не мели понапрасну», — предостерегла Альтера.

— Спрашивайте, господин, — Твин насторожённо напряглась. Как знать, что у него на уме — слишком уж нервный, глаза блестят как-то недобро.

— Только не подумай ничего такого… Видишь ли, ты мне напомнила, скажем так, одну мою старую знакомую. Позволь ещё раз взглянуть на твоё лицо.

Помявшись, Твин стянула маску. Просьба вполне невинная, но одно резкое движение, и он труп.

Принцепс поджал губы и задумчиво потёр лоб. При этом ей показалось, что он немного побледнел, хотя, быть может, виной тому скудный свет из-за полузадёрнутых штор.

— И как тебе живётся здесь, Твин?

«Какого смерга! Он что, вынюхивал обо мне?!»

— Позволь всё объяснить, — должно быть, по её лицу догадался, что явно перегнул в своём любопытстве. — Да, признаюсь, я немного разузнал о тебе, но я не желаю тебе зла, поверь мне.

— Что вам от меня нужно? — слова вылетели невольно, прежде, чем она поняла, что перешла на грубость.

— Абсолютно ничего, что могло бы опорочить твою честь, — поспешил заверить он. — Я же сказал, что не желаю тебе зла.

«Ну да, конечно», — проворчала Альтера.

Твин недоверчиво поморщилась, хотя на этот раз ей показалось, что говорил принцепс вполне искренне: ни в его голосе, ни во взгляде она не заметила ничего настораживающего. Да, он странный, но угрозы от него не ощущалось.

— Скажи, пожалуйста, когда ты попала в Легион? — принцепс опустошил бокал и потянулся за бутылкой на столе.

— Не знаю, где-то лет в пять, — нехотя отозвалась Твин.

— А ты что-нибудь помнишь из прошлой жизни?

— Ничего, господин.

— Даже родителей? Может быть, мать? Или отца?

Она мотнула головой. Зачем ему нужно её происхождение? Что за допрос такой?

— Получается, ты вообще ничего о себе не знаешь? А имя своё хоть помнишь?

— Мой номер пятьдесят девять, господин. Это единственное имя, которое я имею право носить. Твин меня называют только мои братья.

— Да, разумеется. Не волнуйся, я не собираюсь доставлять тебе лишних проблем, — принцепс взял со стола конверт. — Что ж, не буду больше донимать тебя глупыми вопросами. Будь добра, передай это своей старшей лично в руки.

— Будет сделано, господин, — спрятав послание под курткой, Твин низко поклонилась.

— Скажи, Пятьдесят Девятая, тебе что-нибудь нужно?

— О чём вы, господин?

— Ну, не знаю, может, тебе чего-то не хватает? Говори, не стесняйся.

Впервые в жизни кто-то чужой интересовался её нуждами, но даже если бы ей и впрямь чего-то не хватало, этот хмырь — последний, с кем бы она этим поделилась.

— У меня всего вдоволь. Теперь я могу идти?

— Да-да, конечно, — в его голосе послышалось разочарование. Наверное, ожидал, что она легко купится на какую-нибудь безделушку. — Но помни, если вдруг тебе что-нибудь понадобится, можешь смело ко мне обращаться. Я всегда буду рад тебе помочь.

Она ещё раз поклонилась и вылетела из кабинета стрелой.