— Ничего, откачаем, — заверил Седой, — и не таких вытягивали. К полудню будешь как новенький. Да где ж эту бестолочь носит, мать её за титьку!

Откачивать? Ну нафиг!

Выловив рукой стену, Керс попытался подняться, но помощник мастера с силой схватил его за шею и толкнул мордой вниз:

— Лежать, засранец! Устроил мне здесь представление.

Керс рухнул обратно на колени. Мир снова закружился с сумасшедшей скоростью, к горлу подкатила тошнота, и его вырвало.

— Отлично, малец! — одобрительно хмыкнул старик. — Сейчас мы из тебя всю эту дрянь выведем… Ну наконец-то! Чего встала как вкопанная? Неси сюда.

Старик присел на корточки и сунул Керсу под нос пузырёк с розовой жижей:

— Пей, живо!

— Сам пей эту дрянь, — огрызнулся он.

— Чего ты добиваешься, придурок? — прорычал Седой. — Торги, что ли, сорвать удумал?

— Как ты догадался? — Керс икнул, борясь с очередным позывом разукрасить пол содержимым желудка.

— А в чём смысл, можешь просветить? Не продадут здесь, в Мыс отправят. Зачем тебе туда?

— Какой ещё Мыс? Разве за такое не казнят?

— Казнят? — помощник мастера расхохотался. — Нет, малец, отправят на торги как миленького. А если не продадут, спишут в непригодные, и драить тебе толчки терсентума до самой деструкции. Как тебе такая перспектива?

— Дерьмовая… — об этом Керс как-то не подумал. Драить унитазы в его планы, кажется, не входило.

— Тогда пей, говнюк, или я сам волью тебе это в глотку!

Под одобрительное хмыканье Керс опустошил ёмкость. От мерзкой приторной микстуры тут же вырвало. Раз за разом желудок освобождался от выпитого. От ледяной воды он не чувствовал ни рук, ни ног, тело била мелкая дрожь, но в голове постепенно прояснялось.

Седой терпеливо дождался, когда Керс смог самостоятельно подняться, и удовлетворённо кивнул:

— Так-то лучше. Помоги отвести его ко мне.

С кем это он разговаривает? Керс попытался оглянуться, но перед глазами сразу поплыло. Пошатываясь, он сделал несколько шагов к выходу и остановился, едва не врезавшись в Глим.

— О, здорова! — он вымученно улыбнулся.

— Твин, значит? — зло прошипела подруга. — Ну ты и свинья!

Перед глазами промелькнул кулак, челюсть пронзила острая боль. Керс пошатнулся, но вовремя подоспевший Седой подхватил его под руку.

— Отставить разборки! — гаркнул он на девчонку. — Делай что велено.

Керс утёр с рассечённой губы кровь. Зубы на месте, и ладно. Выходит, это её он за Твин принял? Да уж, и впрямь нехорошо получилось.

Хотя в голове и прояснилось, но соображалось всё равно туго. Он хорошо помнил, как за час до побудки почти залпом опустошил две фляги синего дыма. Вот только Земли Освобождённых, видимо, ему пока не светят.

До конуры Седого добрались довольно бодро. Уже на пороге Глим грубо сбросила руку Керса со своего плеча и, буркнув что-то неразборчивое, зашагала прочь.

— Попробуй только выкинуть что-нибудь! — предупредил старик, заталкивая его в хижину. — Раздевайся, схожу тебе за сменкой.

Стягивать насквозь промокшую одежду оказалось не так-то просто. Керс едва не свалился, запутавшись в портках, но всё же в этом поединке ему удалось одержать победу. Ну хоть какое-то достижение! Седой к тому времени принёс свежую форму и швырнул её на кровать.

— Проспись пока, — зло бросил он и хлопнул дверью; замок снаружи громко заскрежетал.

Запер, старый пёс. Впрочем, никуда уходить он и не собирался. Сил едва хватало, чтобы натянуть сухие портки и завалиться на койку.

Стоило голове коснуться подушки, и он мгновенно провалился в вязкую черноту, заполненную неразборчивыми образами, искажёнными пьяным разумом. Между ними то и дело мелькала точёная фигурка Твин, маня за собой куда-то, иногда оборачиваясь и укоризненно глядя в глаза: не сдержал обещания, подвёл.

«Прости, маленькая, не получилось. Я обычный слабак, ты всё правильно сказала. Какой смысл во всём этом дерьме, если ни тебя, ни братьев нет рядом? Будь проклят тот день, когда плешивый советник указал на вас троих. А я всё надеялся на чудо! Идиот, какие, нахрен, чудеса…»

Из забытья Керса выдернула громко хлопнувшая дверь. Он приоткрыл глаза, не до конца соображая, где находится, и пустым взглядом уставился на вошедшего Седого, всклокоченного, что тощий месмерит.

— Ну что, оклемался? — пришаркав к заваленному бумагами столу, старик принялся что-то выискивать.

Керс сел на кровати. Голова раскалывалась на части, горло першило, будто песка нажрался, язык намертво прилип к нёбу.

— Сушит, небось? — оглянувшись, Седой злорадно усмехнулся. — На вот, выпей.

Перехватив кувшин, Керс большими глотками влил в себя половину содержимого, не обращая внимания на стекающую по подбородку воду.

— Благодарю, — он начал понемногу приходить в себя, хотя тело ещё слушалось плохо.

— Да не за что, чего уж там, — буркнул старик, махнув рукой. — По правде говоря, не ожидал от тебя такого. Разочаровал ты меня, малец.

— Зачем ты вмешался? — Керс исподлобья глянул на него.

— Жаль дурака, вот и вмешался. Одного только не пойму, как тебе такое в голову пришло! — помощник мастера выжидательно уставился на него, но, не получив ответа, раздосадовано вздохнул. — Ну! Чего молчишь?

— Сказать нечего.

— Нечего ему сказать… Баран! И это твоя благодарность? Тюфяк ты, Сто Тридцать Шестой. Вижу, ошибался в тебе, ой как ошибался… Да поздно уже.

Керс виновато опустил глаза. Седой правду сказал, баран он и тюфяк, но что тут поделаешь! Жаль, конечно, что не оправдал ожиданий старика, он ведь столько для Четвёрки сделал. Но чего он ждал, в конце концов? Радостного ликования?

— Не знаю, что у тебя там в башке творится, — продолжал ворчать помощник мастера, — да и не хочу знать, своих забот выше крыши. Но мой тебе совет на будущее: ничего не решай на горячую голову. Поостынь сначала, выжди маленько, а потом хоть в петлю, хоть в пекло, чтоб уж наверняка не сожалеть.

— У меня ничего не осталось, Седой. Они всё забрали!

— Эх, молодость… Малейшая трудность, и у вас уже конец света. Вот скажи, малец, а разве смерть что-то изменит? Ну подохнешь, что та псина туннельная, а дальше что? У тебя вся жизнь впереди, а ты тут сопли распустил! Голова тебе зачем, а? Чтоб дурь свою глотать? Нет, чтоб мозгами пораскинуть, возможности поискать, а ты тут устроил… Недоумок!

— О чём ты, Седой? Какие у осквернённых, нахрен, возможности! — Керс негодующе фыркнул. — Кому ты хмарь напускаешь!

— Не дерзи тут мне, сопляк! — рявкнул помощник мастера, грохнув кулаком об стол. Затем, устало вздохнув, продолжил спокойным голосом. — Послушай, сынок, возможностей куда больше, чем ты думаешь. Днём на небе звёзд не видно, но это не значит, что их нет, верно?

О каких возможностях идёт речь? Ему легко говорить, он же не осквернённый. Может, и впрямь не стоило рубить с плеча, но сделанного не воротить, так чего он ещё от него хочет?

— Ладно, Седой, я тебя понял. Только не знаю, чего ты от меня ждёшь.

— Жду, когда ты напялишь свою клятую форму, — проворчал тот, видимо, смирившись, что ничего толкового от Керса не дождётся. — Торги вот-вот начнутся, а ты тут расселся.

Терсентум кипел жизнью. Все куда-то бежали, что-то тащили, кого-то выискивали. Неудивительно, что его отсутствие осталось незамеченным.

Тяжёлые тучи нависли над головой, грозя в любой момент обрушиться ливнем. По-осеннему колючий ветер безжалостно ударил в лицо, Керс натянул маску и придержал капюшон.

— Бегом в песочницу, и чтоб без фокусов, ясно?

Коротко кивнув, Керс отправился на тренировочную площадку. Где-то слышался цокот копыт вперемешку со стуком колёс. Первые покупатели спешат, не иначе. Терсентум-то, считай, на окраине, кому ещё здесь на каретах разъезжать?

На площадке суеты было не меньше. Под крики Одноглазого собратья выстраивались в ровные ряды почти у ограды, а тех, кого выставили на продажу, оставили в самом центре.

— Где тебя носило? — прорычал надзиратель, хлестнув кнутом воздух. — Быстро в строй, недоносок поганый!