Поколебавшись, Корнут обвёл кружком очередной номер. Скорость вполне можно использовать в бою, пожалуй, этот тоже подойдёт… А это ещё что?

— Меткость? Да вы издеваетесь! Это что ещё за способность такая? Среди алых львов каждый второй может ею похвастаться.

— Речь идёт о золотом скорпионе, а не о каких-то там ряженых солдафонах, — мастер принял оскорблённый вид. — Этот сукин сын способен снести голову месмериту одной стрелой с полутора километров. На рожу он, правда, так себе, но уверяю вас, за него на торгах ещё драться будут.

— Полтора километра? — с сомнением переспросил Корнут. — Из лука?

— Именно. Конечно, многое зависит и от оружия. Впрочем, скоро сами убедитесь.

— Убедимся, — Корнут поставил галочку рядом с номером лучника. — Какие-то все они у вас в этом году… не впечатляющие.

— Ну уж простите, заказывать способности Легион ещё не научился, — проворчал мастер.

— А было бы весьма кстати! Ладно, что тут у нас? Останавливает время? Хотелось бы взглянуть.

— Как пожелаете, господин канселариус.

Отметив ещё несколько номеров, Корнут небрежно бросил список на стол:

— Всё хотел спросить, по какому… эм… алгоритму вы присваиваете номера рабам. Нумерология? Гороскоп? Тайный ритуал?

Мастер громко расхохотался, да так, что задрожали стёкла. Огромный живот трясся в такт всклокоченной бороде, и Корнуту на миг показалось, что перед ним и впрямь какой-нибудь мутировавший зверь, а не главный надзиратель столичного терсентума. С каждым годом его живот, как и борода, всё ниже опускался к земле. Глядишь, лет через пять он уже с трудом будет передвигаться.

— Легион верит только в цифры на бумагах. Никакого тайного смысла вы здесь не найдёте, — выдавил он наконец, смахивая слёзы. — Сдох один осквернённый, номер освободился для новенького. До конца своих жалких жизней они все остаются на учёте. Таковы правила.

— Понимаю. Признаться, у меня всегда вызывала большое уважение ваша организованность. Чего только стоят регулярные поставки антидота!

Толстые губы мастера растянулись в самодовольной улыбке, будто он самолично участвовал в основании Легиона.

— Антидот — это вам не шутки. Скажем так: он жизненно необходим не столько осквернённым, сколько их хозяевам.

— Что вы имеете в виду? — Корнут с интересом взглянул на собеседника.

Тот мгновенно стушевался. Очевидно, ему ужасно хотелось показать свою значимость перед вышестоящим, и он не сразу сообразил, что сболтнул лишнее.

— Э… Я хотел сказать, если бы не антидот, они бы дохли как мухи, — выкрутился мастер. — Легион заботится о своих клиентах.

— Он и так о них обязан заботиться, — пробурчал Корнут. — С такими-то ценами!

— Вы абсолютно правы, уважаемый, — подхватил толстяк, явно радуясь, что удалось выкрутиться из неловкого положения. — Может, цены и правда кусаются, но, согласитесь, скорпионам нет равных, особенно на арене.

— Я не поклонник боёв, но мнение Его Величества полностью совпадает с вашим. Что ж, в заключение хотелось бы взглянуть на товар.

— Как пожелаете, господин канселариус, — пыхтя, мастер поднялся и заковылял к двери. — Седой! Быстро сюда, старый пёс!

Спустя минуту на пороге кабинета появился уже знакомый с прошлых визитов сухощавый старик с длинной грязно-серой бородой.

— Подготовь всё, — толстяк сунул ему список чуть ли не под самый нос, — и поживее! У тебя пять минут.

Корнут допил вино и кивнул, когда мастер услужливо предложил добавки.

— Может, мой вопрос покажется вам не к месту, — осторожно заговорил главный надзиратель, — но чем не угодил Его Величеству Пятый?

Вопрос не был неожиданным, что неудивительно: решение Юстиниана и в самом деле потрясло многих. Мало кто знал о размерах ставок, и пойти против народа, требовавшего пощады для любимца, со стороны выглядело странно, если не глупо. Газетчики вот до сих пор никак не уймутся, особенно тот треклятый Шарпворд.

— Боюсь, ответить на этот вопрос я не смогу, — Корнут изобразил досаду. — Для меня это стало такой же неожиданностью.

— Нам, обычным смертным, великих не понять, — заговорщически подмигнул толстяк. — И всё равно жаль засранца. Как он этого Пожирателя отделал, а!?

Никакого желания вспоминать всю ту мерзость, творившуюся на Арене, у Корнута не было. Зрелище, конечно, незабываемое, но восхищаться подобным — это уже слишком.

— Мне сложно разделить ваш восторг, уважаемый. Я сторонник старых традиций, — брезгливо произнёс Корнут. — Может, они, и кажутся жестокими, но ещё неизвестно, что хуже: выпалывать сорняки или скапливать их в одном месте.

— Будет вам, — отмахнулся мастер. — Кто ж убивает корову, дающую молоко?

— Корова вряд ли может стать угрозой человечеству.

У Корнута, бывшего в своё время служителем храма, даже сам факт существования осквернённых вызывал глубокое омерзение. Если бы не Заветы, сейчас каждый второй бы рождался уродцем или калекой, но хуже всего эти так называемые скорпионы. Какую чудовищную силу они в себе таят, раз способны чуть ли не щелчком пальца убить любого на своём пути! Они и есть самая настоящая угроза.

Кто сможет остановить их, если вдруг им взбредёт в голову уничтожить Прибрежье вместе с его жителями? Да они сотрут в порошок Регнум за одну ночь, не оставив камня на камне. Скорпионы — как бомбы древних, способные взорваться в любую секунду, стерев с лица земли то, что возводилось веками потом и кровью. Наивно надеяться, что этого никогда не произойдёт, а ещё наивнее верить, что их удастся сдержать, случись нечто подобное.

Понятное дело, где спрос, там и предложение, но будь его воля, давно бы отменил проклятый Кодекс Скверны и вернул закон об эвтаназии. По сравнению с тем, что творит Легион, убийство младенцев выглядит куда милосерднее.

— Поверьте, об этом даже речи быть не может, — покачал косматой головой мастер. — Им промывают мозги так долго, что они и пальца поднять не посмеют на хозяина. За пятнадцать лет службы я не припомню ни одной попытки даже к побегу. Только представьте, ни одной!

— Неужели? — Корнут расплылся в скептической улыбке. — А что насчёт Севира?

— Какого Севира?

— Не прикидывайтесь, вы прекрасно знаете, о ком речь.

— Ах, вы о том освобождённом… Что ж, осквернённые довольно легко внушаемы. Даже затуплённым мечом можно порезаться, если сильно постараться.

Мастеру явно разонравился этот разговор. Ложь точно не его конёк. Не сбегали, как же! Пусть свои сказки прибережёт для олухов из Северной Ямы.

— Думаю, всё готово. Прошу за мной, господин канселариус, — в очередной раз поднявшись, здоровяк жестом пригласил Корнута следовать за ним.

Арена терсентума представляла собой прямоугольную площадку длиной метров триста, обнесённую низкой деревянной оградой. По правой её стороне ровными рядами выстроились невольники. По закону им позволялось носить только строго определённую форменную одежду: свободные штаны, не сковывающие движений, сорочка, поверх которой при необходимости надевалась лёгкая броня, да грубые сапоги до колен. Но главным отличием служили глубокий капюшон и маска. Кроме глаз, все остальные части тела скрывались, что вполне справедливо: кто захочет видеть рядом с собой образину с чешуёй заместо кожи или пастью как у Пожирателя?

Конечно, Корнуту доводилось встречать и вполне приятных на вид особей, но никогда не угадаешь, что за выродок скрывается под капюшоном. В основном рабы выбирались не по внешнему виду, если они не предназначались для борделей, само собой. Да уж, дорогие бы шлюхи получились из скорпионов!

Корнут невольно улыбнулся, вспомнив скандал трёхлетней давности, когда жёнушка хозяина ткацкой фабрики застала своего ненаглядного в постели с осквернённой. И всё бы ничего, да вот только рабыня мало чем походила на обычную женщину, мягко говоря. Что ж, людям свойственно грешить, и не ему судить о чужих страстях, со своими бы совладать.

В терсентуме сейчас находилось чуть больше полусотни невольников. Корнут успел насчитать пять рядов, приблизительно по десять голов в каждом. Не много, даже для скорпионов, что являлись штучным товаром. Каждый из них стоил с десяток ординариев, чьи способности были либо бесполезны, либо вообще отсутствовали. Хотя и среди тех попадалось немало примечательных гладиаторов, причём достаточно известных.