Это было очень обидно, тем более что весной того же года из Алькатраса условно-досрочно освободился 29-летний Веррилл Рапп, приговорённый к четырём годам за нападение на полицейского. Правда, его должны были судить в связи с другими обвинениями. Первый узник, выпущенный из Алькатраса, Рапп сообщил жаждущей сенсаций прессе о «бесчеловечном обращении», которое доводит заключённых до сумасшествия.

К 30 июня 1935 года в Алькатрасе находились 242 заключённых. «Создание этого учреждения не только обеспечило надёжное место для заключения самых неисправимых преступников, но и оказало хорошее воздействие на дисциплину в других тюрьмах, — говорилось в заявлении Федерального бюро тюрем по поводу первой годовщины «мёртвого дома» в заливе Сан-Франциско. — За этот год не было отмечено никаких серьёзных беспорядков». Сидельцам было достаточно пригрозить переводом в Алькатрас, чтобы отбить у них охоту возмущаться. Зато «тёртые калачи», уже угодившие на «Скалу», не собирались загибаться там и строили планы бунта и побега.

Советские журналисты Илья Ильф и Евгений Петров, совершившие в 1935—1936 годах путешествие по «одноэтажной Америке» и заглянувшие в Сан-Франциско, писали:

Конечно, «Аль-Капонэ» не пописывал статейки. После драки в прачечной он попросил перевести его на другую работу, и его назначили уборщиком в баню, что, конечно же, не облегчило его положения. Газеты Хёрста перепечатывали отрывки из его большого интервью Вандербильту, о котором мы уже говорили. Услав Капоне «на край земли», властям не удалось заставить общество забыть о нём, и пресса, даже злорадствуя — «поделом ему», — всё же поддерживала интерес к бывшему «врагу государства номер один». Именно бывшему, потому что Аль всячески подчёркивал свою лояльность властям, чем настроил против себя непримиримых и отчаянных: его теперь считали «ссученным», слабаком, а его снисходительно-презрительное отношение к товарищам по заключению (он, ворочавший миллионами, не стал бы мараться ради грошей, из-за которых они попали сюда) только распаляло их злобу.

Аль отказывался участвовать в тюремных стачках и заговорах. Он стал добрым католиком, регулярно исповедовался и причащался и, к радости Мэй и Терезы, подружился с тюремным капелланом Джозефом Махони Кларком. Вероятно, таким способом он утолял неизбывную потребность в общении: в Алькатрасе поговорить по-человечески можно было только с Богом, капелланом да комендантом, а побыть без опаски среди людей — на службе в часовне. Дейдре Бэр пишет, что к 1936 году горячие головы строили планы убийства Капоне. Ральф якобы узнал из каких-то своих источников, что причиной «приговора», вынесенного его брату, стал его отказ дать зэкам, планировавшим побег, 15 тысяч долларов на покупку оружия и катера для доставки их на Большую землю. Однажды ему в кофе подсыпали щёлок; с тех пор он, боясь отравления, ел только из середины тарелки и пил с большой осторожностью, из-за чего быстро сбросил 25 килограммов. А ещё он стремительно лысел, а на лице образовались язвочки — скорее всего, внешнее проявление так и не вылеченного сифилиса. Кстати, главный тюремный врач, доктор Джордж Хесс, знал Капоне ещё по Атланте и был в курсе того, чем он болен. Но Аль от лечения отказался, заявив, что прошёл обследование ещё в Чикаго, анализ был отрицательным, а значит, он здоров. Ну и ладно.

Аль так мало беспокоился о своей болезни, потому что рисковал умереть отнюдь не по естественным причинам. Преступники не прощают ничего и никому. 15 февраля 1936 года три человека с пистолетами застрелили Макгёрна, гонявшего шары в кегельбане на Северной Милуоки-авеню в Чикаго. Рядом с телом оставили «валентинку» со стишком:

Личности убийц установить не удалось: возможно, это была месть Джеймса Гузенберга за смерть своих братьев Фрэнка и Питера во время «резни в Деньсвятого Валентина»[67]; или, может быть, это Фрэнк Нитти решил убрать Макгёрна, который слишком много знал и слишком много пил, а стрелки перевести на конкурентов. Брат Макгёрна, Энтони де Мори, заявил, что знает убийц и найдёт их; 2 марта трое в масках застрелили его в бильярдной... Важно нанести удар первым. Или ты их, или они тебя.

Заключённым в Алькатрасе полагалось коротко стричься и не разрешалось отращивать усы и бороду, поэтому к цирюльнику, работавшему на первом этаже, рядом с душевой, регулярно выстраивалась очередь на стрижку и бритьё. 23 июня 1936 года, когда Аль Капоне убирался по соседству, в раздевалке, из очереди выскочил Джимми Лукас, схватил половинку ножниц и несколько раз ударил его в спину и грудь.

Лукасу по кличке Текс (он родился в Техасе) было всего 22 года, но он успел схлопотать тридцатилетний срок за ограбление банка и угон автомобиля, а в своём родном штате «наработал» в общей сложности на 128 лет за убийство, ограбление и побег. В Алькатрас он попал из Ливенворта в январе 1935 года вместе со своим подельником Джеком Гардингом и стал постоянным источником головной боли для Джонстона: участвовал в стачке 1936 года, строил козни... Нападение на Капоне он объяснил тем, что тот якобы грозился его убить. Лукаса посадили в карцер, а Капоне доставили в тюремный лазарет, отличавшийся от обычной камеры только большими размерами, наличием незакреплённой мебели — койки и операционного стола — да шкафчика с инструментами и простейшими лекарствами.

Как следует из рапорта, составленного врачом три дня спустя, номер 85 поступил в состоянии полушока, поскольку для благополучной транспортировки пришлось сделать ему «стабилизирующий» укол прямо на месте. В задней части грудной клетки у него была небольшая, но глубокая и сильно кровоточащая колотая рана, однако грудная полость не задета; кроме того, имелись колотая рана на большом пальце левой руки и несколько царапин на руках, которыми он защищался. В результате более тщательного осмотра удалось обнаружить глубоко засевший в пальце левой руки обломок лезвия ножниц, который извлекли под местной анестезией. Все эти раны не представляли угрозы для жизни, но из-за риска заражения крови пациент провёл три дня под наблюдением медиков, вколовших ему лошадиную дозу противостолбнячной сыворотки.