Заключённых в наручниках усадили на заднее сиденье полицейского автомобиля: посередине Капоне, по бокам — Моричи и секретный агент Роберт Кларк. В машине находились ещё четверо полицейских. Впереди ехал автомобиль с четырьмя агентами Прогибиционного бюро, среди которых был Элиот Несс. За машиной с Капоне следовали ещё три автомобиля с полицейскими. Кортеж двигался с включённой сиреной. На старом вокзале Дирборн его прибытия дожидалась ещё одна толпа фотографов и зевак. Скованный с Моричи одними наручниками, Аль старался держать руки так, чтобы этого не было заметно. «Шевелись, чёрт бы тебя побрал, — прошипел он оробевшему напарнику, когда они в окружении полицейских пробивались сквозь толпу, — пора отсюда выбираться».

Мэй в шляпке, надвинутой на глаза, и в пальто со стоячим воротником тоже приехала на вокзал, как и плачущая Тереза; Сонни не было — Аль не хотел, чтобы сын это видел и чтобы он попал в объективы фотокамер. Мафальда пришла вместе с мужем и громко заявляла репортёрам, что с её братом поступают несправедливо. На руках она держала годовалого младенца — надо полагать, сына Мэтти, который не так давно женился; его жена тоже пришла проводить Аля. (Новорождённую дочь Мафальды, Долорес Терезу, появившуюся на свет 26 апреля, понятное дело, оставили дома). Возле самого вагона выстроились в ряд Гарри Хохштейн, который попал под суд вместе с Дэниелом Серрителлой за мухлёж с весами бакалейщиков и мясников (каждый получит год тюрьмы и штраф в две тысячи долларов); младшие братья Капоне — Мэтти и Джон. Они не произнесли ни слова, только обменялись взглядами. В половине одиннадцатого Капоне и Моричи уже сидели в купе «А» пульмановского вагона; все остальные купе заняли охрана и пресса. В половине двенадцатого, точно по расписанию, поезд отошёл от перрона.

Ехать пришлось сутки, сидя на жёсткой деревянной лавке, в закрытом, а потому душном купе, в наручниках, которые снимали, только если кто-то из агентов безопасности хотел сыграть в карты. По прибытии на место заключённых (на том же поезде их доставили ещё дюжину) обрили наголо, одели в джинсовые комбинезоны и на три недели поместили в карантин для проведения медосмотра.

Зрачки Капоне ненормально реагировали на свет: правый был больше левого. Это синдром Аргайла-Робертсона — признак третичного сифилиса; у Аля взяли кровь на реакцию Вассермана. В остальном он был здоров (если не считать слегка повышенного давления) и вёл себя нормально. Отвечая на анкетные вопросы, задаваемые ему помощником коменданта, Аль держался спокойно; но когда его спросили о борделях, которые гангстеры крышевали наряду с букмекерскими конторами и распивочными, Капоне пришёл в ярость и разразился речью о том, что он слишком уважает женщин, чтобы иметь какое-то отношение к публичным домам. Он вскочил, стал расхаживать по комнате, стуча кулаком о кулак и ударяя ими по столу; говорил, что он благодетель всего Чикаго: не будь его, там начались бы безработица и рост преступности, люди семьями умирали бы с голоду, а в стране наступила бы анархия. Вызвали охрану; Аля отвели обратно в камеру в карантине, и там он успокоился. 18 мая Капоне прошёл нейропсихиатрическое исследование, врачи записали его ответы:

Со стороны отца:

Дед — Габриэль Капоне, умер очень старым, причина неизвестна.

Бабка — Тереза Капоне, умерла очень старой, причина неизвестна.

Отец — Габриэль Капоне, умер от нарушения сердечной деятельности в 55 лет. Брадобрей.

Дядя — имя неизвестно, убит на действительной военной службе в итальянской армии.

Со стороны матери:

Дед — Ральф Райола, умер, причина неизвестна.

Бабка — Тереза Райола, умерла, причина неизвестна.

Мать — Тереза Райола Капоне, 68 лет, жива, здорова.

В семье его матери было семеро детей: пять мальчиков, две девочки. По его словам, его мать переписывается с родственниками в Италии, но положения семьи он не знает.

По его словам, в семье не было случаев сумасшествия, туберкулёза, рака, самоубийств, сифилиса или кровосмешения.

Обе семьи, по отцовской и по материнской линии, родом из Италии. Он знал о том, что они занимались покупкой, продажей и экспортом оливкового масла. Отец обучился профессии цирюльника, стал самостоятельным и женился очень рано. После рождения первенца он вместе с женой и ребёнком иммигрировал в нашу страну, прибыв в Нью-Йорк. Держал заведение, совмещавшее бильярдную, кегельбан и цирюльню и находившееся в Бруклине, где родились все остальные члены семьи, кроме старшего сына. Получил американское гражданство и жил в штате Нью-Йорк, в Бруклине, где и умер. После смерти отца мать и все остальные члены семьи жили в его доме в Чикаго.

Братья и сёстры:

Джеймс: ушёл из дома 20 лет назад и уехал на Запад. С тех пор о нём ничего не слышно. Если он жив, то ему 40 лет.

Ральф: 37 лет, здоров, женат, один ребёнок. Занимается недвижимостью. В настоящее время отбывает трёхлетний срок в федеральной тюрьме Ливенворт за нарушение налогового законодательства.

Фрэнсис: умер от огнестрельных ранений в возрасте тридцати двух лет. Работал в отделе распространения местной газеты, был ранен неизвестным во время доставки, находясь в грузовике.

Альфонс: 33 года, заключённый.

Арминия: умерла при рождении, причина неизвестна.

Мими: 29 лет, здоров, холост. Владелец и управляющий гаража в Чикаго.

Альберт: 28 лет, здоров, холост. Партнёр своего брата Мими по гаражному бизнесу.

Мэтью: 26 лет, здоров, женат, один ребёнок. Занят в охранном бизнесе в Чикаго.

Мафальда: 24 года, здорова, замужем, один ребёнок.

Он четвертый ребёнок из девяти. Родился в Бруклине, штат Нью-Йорк, 17 января 1899 года. Роды и детские годы в норме. По его словам, о перенесённых в детстве заболеваниях не знает. Пневмония в 30 лет. Других взрослых заболеваний не было. На его лице три шрама — последствия раны, полученной в драке. Шрам в паху — последствие пулевого ранения, нанесённого неизвестным. Других ранений нет. В школу пошёл в семь лет, посещал регулярно, к четырнадцати годам перешёл в шестой класс. По его словам, учиться любил и школу посещал охотно. Принимал участие во всей обычной школьной деятельности, учителя считали его способным, ничего необычного в его детстве не случалось. По его словам, в возрасте двенадцати лет получил работу в кегельбане (расставлять кегли) и работал там на каникулах и после школы. В возрасте четырнадцати лет был вынужден бросить школу, чтобы обеспечивать семью.

Получил работу в производственном отделе компании “Юнайтед пейпер бокс”, производителя картонных и кожаных коробок. По его словам, такая работа требует определённых навыков, и начинающие получали семь долларов в неделю. Его повысили, он стал получать 23 доллара в неделю и уволился, проработав семь лет в одной компании. В возрасте двадцати двух лет он согласился на место управляющего танцзалом в Нью-Йорке. Полгода спустя уволился и получил такое же место в Чикаго. Там он занялся различными деловыми предприятиями, включая недвижимость, газеты, отели, гаражи и охрану. По его словам, он накопил значительную сумму денег, и местожительством его является Чикаго. По его словам, он сбежал из дома и женился в 17 лет на подруге детства. Они вместе ходили в школу и работали на одной фабрике, когда поженились. Его жена Мэй Коглин, на момент брака ей было 16 лет. Один ребёнок, выкидышей не было. И жена, и ребёнок здоровы и живут у себя дома в Чикаго. В возрасте двадцати четырёх лет он подхватил гонорею, которую вылечил врач. В 1931 году анализ крови на реакцию Вассермана был положительным, в связи с чем ему сделали несколько внутримышечных инъекций антилюэтических препаратов. Употребление наркотиков отрицает, признаёт, что употребляет пиво и вино. В армии не служил. <...>