Если бы Мортон был жив, он наверняка отговорил бы О’Бэниона от такой подставы для Торрио. Впрочем, Вейсс, Друччи и Моран тоже возражали, понимая, чем это грозит; но что толку? О’Бэнион возненавидел Торрио и хотел устроить ему пакость — чёрт с ним, с бизнесом. Кстати, это была уже не первая попытка такого рода.
В феврале 1924 года Джон Даффи, наёмный убийца из Филадельфии, находившийся в Чикаго, напился, поссорился со своей невестой Мэйбл Эксли и задушил её подушкой (или убил двумя выстрелами в голову — не столь важно). Утром, проспавшись, он увидел лежащий рядом труп, запаниковал и позвонил приятелю, прося одолжить ему машину и денег и помочь смыться из города. Вскоре ему перезвонил О’Бэнион и назначил встречу в клубе «Четыре двойки». Около восьми вечера О’Бэнион с ещё одним человеком подъехал к клубу на «студебекере» и забрал Даффи. Позже его труп с простреленной головой нашли в сугробе за городской чертой. Поскольку в последний раз Даффи видели в «Четырёх двойках», Алю Капоне пришлось объясняться с полицией. К счастью, нашлись свидетели, заметившие О’Бэниона; но достаточного количества улик против него собрать не удалось.
После рейда на пивоварню Зибена Торрио облегчил свой кошелёк на полмиллиона долларов, ему светила тюрьма за повторное нарушение закона. И потом, он попал в дурацкое положение. А кому это понравится? Лис сразу понял, кто скрысятничал. Убить гада! Братья Дженна не возражали. Однако глава Сицилийского союза Майк Мерло подал голос против, и этот «чёрный шар» перевесил «белые».
Почему Мерло так поступил? Боялся, что начнётся война всех против всех? Или просто из дружеских чувств к О’Бэниону, с которым они одно время соседствовали? Во всяком случае, О’Бэнион истолковал это заступничество как поощрение к дальнейшим боевым действиям. Он действительно уехал с женой Виолой в Колорадо, на ранчо Луиса Олтери, но в октябре вернулся в Чикаго, по дороге прихватив в Денвере целый арсенал, включавший три пистолета-пулемета системы Томпсона. С одним из «томми» Дин разъезжал поблизости от Вест-Сайда, высматривая братьев Дженна. Надолго ему терпения не хватило. 3 ноября он позвонил Анджело Дженне и потребовал вернуть деньги.
Незадолго до этого Аль Капоне, Фрэнк Нитги и Фрэнк Рио (в газетах его называли Скользкий Фрэнк за способность уходить от наказания) сидели в казино «Корабль», в котором у О’Бэниона тоже была доля, и подсчитывали прибыль за неделю. Оказалось, что Анджело Дженна сделал крупную ставку наличными, да ещё и со значительным индексом. Капоне посоветовал из соображений профессиональной этики индекс не учитывать. Но О’Бэнион позвонил Дженне и потребовал уплатить долг в течение недели. Тут он уже хватил через край. Одно к одному: 9 ноября Майк Мерло умер от рака. Теперь смертный приговор О’Бэниону некому было отменить.
Всё произошло на следующий же день. Чтобы не получилось осечки, из Нью-Йорка вызвали профессионала — Фрэнки Йеля. Предлог был железный: похороны Мерло. У О’Бэниона, как и у всех прочих главарей банд, для прикрытия имелся законный бизнес — цветочный магазин, которым управлял его партнёр Уильям Скофилд. Сам О’Бэнион обычно появлялся там только к вечеру, когда магазин превращался в штаб банды; однако в тот день ему позвонили и попросили приехать с утра: поступил заказ на несколько тысяч долларов. Такого человека хоронят...
Сначала произвели разведку: в магазин зашли Джеймс Дженна, Кармен Вакко и Пит Пиццо; убедились, что О’Бэнион на месте, а больше никого из его банды поблизости нет, купили цветов на несколько сотен баксов, сказали, что сейчас подъедут ребята и заберут остальное. Через несколько минут к магазину Скофилда подъехал синий «джуитт», из которого вышли Фрэнки Йель и два человека из банды Дженна — Джон Скализи и Альберто Ансельми по прозвищу Близнецы-мокрушники. Фрэнки пожал хозяину руку и стиснул её стальной хваткой; в это время Скализи и Ансельми выстрелили в него в упор: один — в грудь, другой — в горло. Контрольный выстрел был произведён уже в затылок, после того как О’Бэнион рухнул на пол. Потом все трое уехали. Неделю спустя чикагская полиция арестовала на вокзале Юнион-Стейшн Фрэнки Йеля и Сэма Поллачча, которые собирались вернуться в Нью-Йорк. На допросе Йель заявил, что у него алиби: в момент убийства О’Бэниона он обедал с друзьями. Пришлось его отпустить.
Похороны О’Бэниона тоже были многолюдными и ещё более пышными, чем у Мерло: на цветы потратили в общей сложности полсотни тысяч долларов, бронзовый гроб с серебряной отделкой, стоивший десять тысяч, несли восемь человек, включая Луиса Олтери, Винсента Друччи, Джорджа Морана и Макси Эйзена — друга покойного Сэмюэла Мортона, ещё одного еврея из Вест-Сайда. Католическая церковь отказала ему в погребении на освящённой земле, но один священник, знавший О’Бэниона с детства, прочитал молитву над гробом. Дина похоронили на кладбище «Гора Кармель» в Хилсайде, в четырёх кварталах к западу от его цветочного магазина.
Естественно, его смерть наделала в Чикаго много шуму. «Великодушный к ошибкам, но при этом жестокий. Лояльный к друзьям и ничего не прощающий врагам. Сильный среди слабых; внушающий ненависть и страх порочным. О’Бэнион редко тратил на себя огромные деньги, но постоянно рисковал ради них жизнью. Никогда не видели, чтобы О’Бэнион пил пиво или виски. Спиртное — товар, а не напиток» — такой «некролог» опубликовала «Чикаго трибюн» 11 ноября 1924 года. Говорили, что на счету О’Бэниона не меньше двадцати пяти убийств. При этом он отказался уволить охранника своих пивных грузов, про которого другие члены банды сказали, что он гомосексуалист. Дин ответил, что если им это не по душе, пусть ищут себе другую работу. Вот такая широта взглядов и приверженность к равноправию. (Кстати, Чикаго стал первым городом в США, где возникла организация по защите прав гомосексуалистов — Общество прав человека, и произошло это как раз в 1924 году. Общество издавало свой печатный орган — «Дружба и свобода», но под давлением полиции и политических кругов было вынуждено самораспуститься).
А бразды правления бандой «нордсайдеров» перешли к Хайми Вейссу, который пользовался уважением у преступного сообщества, потому что у него были «мозги, шик и отвага». Банду Капоне Вейсс презирал, поскольку та получала доход от проституции, он же этим бизнесом никогда не занимался. А презрение к опасности объяснялось тем, что Вейсс был смертельно болен раком и знал об этом. Но при всём своём бесстрашии Хайми не лез на рожон: сразу после похорон О’Бэниона он провёл встречу с кланом Дженна в одном из отелей в районе Луп, чтобы заключить мир.
На Рождество 1924 года, 25 декабря, «Чикаго трибюн» подвела своеобразные итоги года, напечатав диаграмму в виде часов «Стрелки смерти»: три стрелки — «Автомобили», «Самогон», «Оружие» — показывали на циферблате количество смертей по этим причинам в округе Кук за год. Больше всего людей погибло в автомобильных авариях — 675; оружие оборвало 343 жизни, самогон — 229. Вполне возможно, подсчёты следовало скорректировать, ведь множество аварий было спровоцировано пьяными водителями. А люди продолжали гибнуть не только от самогона, но и за него.
Джон Торрио уехал на модный курорт Хот-Спрингс, штат Арканзас, где водой из горячих источников лечили всё — от сифилиса до ревматизма, попутно развлекаясь в казино и ресторанах. Когда до него дошли слухи, что на него готовится покушение, он двинулся дальше — во Флориду, а оттуда на Кубу и на Багамы.
Покушение всё же состоялось — только на его заместителя. 12 января 1925 года Аль Капоне успел выйти из машины и войти в ресторан, где собирался пообедать, за секунду до того, как Вейсс и Моран, проезжая мимо, изрешетили пулями его автомобиль (самый распространённый приём бандитских «ликвидаций»). «В стрельбе вчера утром на углу 55-й и Стейт-стрит, — писала газета «Чикаго трибюн» 13 января, — полиция видит покушение на убийство Брауна, который уступает только Джону Торрио в алкогольной и игровой индустрии. Есть подозрения, что это покушение — месть за убийство Дина О’Бэниона. По автомобилю, которым управлял Бартон, было сделано тридцать выстрелов, но Браун в тот момент не находился в машине. Одна пуля пробила пальто Бартона, пиджак и нижнее бельё, просто оцарапав тело. Автомобиль принадлежал Ральфу Брауну, брату Аля, но считалось, что в машине находится стрелок по прозвищу “Лицо со шрамом”». Аль упал на пол в ресторане и только поэтому пять дней спустя смог отпраздновать свой 26-й день рождения.
