Конь и цыган Из какой нездешней воли — Сплав огня и чистой боли На стаканчиках копыт! На отлете хвост, а – грива! Кровь особого разлива! Под ногами Шар скрипит! Вот идет в припляс по кругу — Вороной атлас по крупу! Не жалей, цыган, деньгу! А буланой – карат во сто! — Полыхнул звездою остро: Продавай, цыган, серьгу! Золотую, высшей пробы! За такую воронь-злобу — Зубы – ряд жемчужных плит! — Всё отдай, из праха встанешь! Ой цыган, судьбу обманешь — Тыщи звезд из-под копыт!.. Всё отдал – серьгу и трубку… А как вел свою покупку! А как сахаром кормил! А как ладил ногу в стремя (Вот же, блин, какое племя!) Сел в седло, как будто влил. …Это было на базаре — В Барнауле, в Атбасаре, В Джезказгане, на луне — Не скажу, но знаю – было, Потому что эта сила Не дает покоя мне. Глаз прикрою – вижу, вот он, Черный зверь, а сверху ворон, В золотой сафьян обут. Что ему земля и небо! Поднял плеть и словно не был… До сих пор ковыль пригнут. Детство – это любовь такая… 1. Я не знаю, как пахнет детство. Да оно и не пахнет. Врут… Детство – это такое действо: Нарисуют, потом сотрут. А потом еще нарисуют — Женщин, карты, вино, тупик, И колоду так подтасуют, Что ты вытащишь даму пик. И она тебе на базаре, Рассыпая карт веера, Нагадает, как набазарит, Груды чистого серебра. С серебром да не жить в Рассее! И пойдешь ты, звеня мошной, В саддукеи ли, в фарисеи, Той ли, этой ли стороной. Но и в крупную жизнь играя, Ты вернешься опять сюда… Детство – это любовь такая, Коль дается, то – навсегда! 2. …Словно кем-то потерянный, Плотно к тачке подогнанный, В гимнастерке прострелянной, Аккуратно заштопанной, Как отрывок из хроники Сорок третьего года, Он катался на роликах В самой гуще народа, Где шуршали сандалии, Где чинарики с банками… Крепко схваченный в талии, С орденами и планками! «Толкачи» с рукавицами, Да гитара печальная… Уважала милиция И шпана привокзальная. Мы сходились при случае В тихом сквере сиреневом На аккорды певучие О бессмертном и временном. Вечер – шапкою скомканной… Звезды – лампами тусклыми… Что он пел нам – не помню я, Что-то доброе, русское… 3. Побирушка. Голод. Ранец. Рождество. Бурана вой. Он стоит в оконной раме С непокрытой головой. Он глядит с тоской и верой, Он сквозь стекла видит нас. И отец от пайки серой Отрезает серый пласт. До костей промерз несчастный Этот маленький старик. Он к отцу приходит часто, Я к нему уже привык. Привыкая, проникаю В эту боль и эту суть. Проникая, постигаю Жизнь большую… по чуть-чуть. 4. Сонные двери открою и вроде Ворот колодезный скрипнет вдали, Ветер ботву шевельнет в огороде, И далеко, словно из-под земли, Светом повеет и ночь замигает Дальней звездой, и ударит крыло, Кованый конь переступит ногами, Звякнет уздою, вздохнет тяжело. Стукнет калитка, другая и снова… Вот уже слышится дужка ведра, И произносится первое слово: – Ну-ка, Фасолька, доиться пора… Утро. Околыш малиновый неба Вызрел уже. И плывет по селу Запах тепла и пшеничного хлеба К речке куда-то, в белесую мглу. 5. Под крылом родного крова, Средь граблей-литовок-вил, Я корове: – Будь здорова! — Постоянно говорил. Коль она здоровой будет, Рассудить-то по уму, В доме нашем не убудет, А прибавится в дому. Помню, утром – только встанешь, А отец уже припас: Ей, голубке, хлебный мякиш, Мне горбушку, я – зубаст. И несу я хлеб корове, И, чтоб кушала, прошу, А чтоб елось на здоровье — Я ей за ухом чешу. 6. …И детство мое, загорелое детство, Опять предо мною. Глаза притушу — Цветные картины! Нельзя наглядеться. – Следи, успевай! – Успеваю, слежу… Старый домик на карте. Синь реки, а за ней Я стреляю в азарте Белоперых гусей. Мне б не мяса, но хлеба! Мне б стакан молока… Гогот валится с неба На коровьи рога, На крутые, витые, На подпаска – меня… То ли пули кривые, То ли ствол у ружья! … А душа-то как хочет! Ни крыла, ни пера — Только небо гогочет: – Эх ты, Витя-дыра… А мне и не жалко. Подумаешь, гуси! А мне и не стыдно. Подумаешь, хохот. И к дому пора. Вон, соседки Маруси Корова объелась и начала охать. И бык обожрался! Не стадо – одышка… Бичом отсекаю репейника шишку Так звонко, что слышно околице всей… Напасся коров. Настрелялся гусей! |
