Егор Заря лишь только высветила двор, А за окном уже стучит топор. Сосед Егор! Который день с утра Я слышу эту песню топора. Окошко распахну – заря светла, Бьет перепел во ржи тепло и лихо… – Здоров, Егор Кузьмич, ну, как дела? – А что дела? – Он мне ответит тихо. — Дела идут, дела-то ведь не грех, Чем больше их, тем лучше… — Засмеется. И под его спокойный добрый смех Сильней заря по небу разольется. Правдиво и светло блестит топор. Одной рукой работает Егор, Другая умерла, осталась на войне, Теперь живой приходится – вдвойне. Стою. Смотрю. Работа – высший сорт! Еловая доска венчает лодки борт… – Егор Кузьмич, вам пенсия идет? – Идет, сынок, а как же не идет… И вгонит гвоздь, как будто отпоет. Топор отложит, вытащит кисет, И так – хитро: – Вопросов больше нет?.. А я молчу. О чем его спросить? К чему, мол, нужно лодку мастерить, Неужто ради выгоды, продать?.. А он мне: – Да тебя ж насквозь видать! Вот ты молчишь, а чую, что и как, К чему, мол, лодка, если не рыбак… Дымком пахнет, посмотрит на зарю… – Нет, не продам, возьму и подарю. На озеро свезу, к Раздольному Ключу, Глядишь, спасибо скажут Кузьмичу… Теперь Егора нет. Давно из наших мест Ушел мужик, остался только крест, Да легкий холм, да теплая душа, Да лодка средь шуршанья камыша. Но всякий раз в июне на заре Я чувствую, как бродит во дворе Под окнами светла и голуба, С еловым запахом егорова судьба. «Прошагала заря болотами…» Прошагала заря болотами И пропала. За ней во тьму Птица-выпь протрубила что-то там Непонятное никому. А потом шелестела крыльями, Словно жаловалась – стара… И тумана тело бессильное Потянулось на свет костра. И казалось, что это создано Удивительною игрой, И росою пахло, и звездами, И картошкою – с кожурой Чуть обугленной, подгоревшею. Я помну ее, разломлю, Посмотрю в темноту кромешную, Солью крупною посолю… Мне всю ночь эту даль пугливую Сторожить, сидеть на часах, Молодому, еще счастливому, С пылью звездною в волосах. «Луг росистый, луг белесый…» Луг росистый, луг белесый, Солнце брызжет под колеса — Впереди двенадцать верст! Не спеша, везет корова. Подо мной мешок с половой. Ни обиды и ни слез. Я привык два раза на день (Что поделаешь, коль надо) Совершать вот этот путь — Через мост над речкой синей Посреди страны России. Мне бы только не заснуть. Грай ворон над росным лугом — Друг за другом, круг за кругом Облетает воронье, И кричит, не умолкая… Песня верная какая Про мое житье-бытье. Как! Да – как! – висит над полем. А – никак! Совсем не больно, Даже больше – красота! Вон – корова, шаг отменный, И рога, как две антенны, Жалко – музыка не та… Я корову не ругаю, Я корову понимаю, Разговор с коровой прост: Я вздохну – она вздыхает, И шагает, и шагает На зарю… Двенадцать верст. …Выйдет батя на дорогу: – Ну, поспели, слава Богу… И, не ближний путь кляня, Он меня с телеги ссадит, Улыбнется и погладит И корову, и меня. Карька Я размазываю слезу: Карьку сдали на колбасу. Утешает отец меня, Мол, другого найдем коня, Завтра, мол, на базар пойду И чубарого приведу… Конь чубарый и впрямь хорош! Разрешает мне всё, что хошь. Я горбушкой его кормлю И на мысли себя ловлю: «Хоть он шею и гнет дугой, Но какой-то он не такой — И глаза у него светлей…» Вот у Карьки губа теплей. Ой, теплее была губа, Да и звездочка среди лба! Конь чубарый высок. До звезд! У чубарого белый хвост, У чубарого жаркий пах. А у Карьки не так он пах… Я живу на земле сто лет. Я объехал весь белый свет. На торгах у барыг-менял Я коней торговал-менял, Я, случалось, и крал коней… Только Карего нет родней… «Я – на хлебе, на квасе…» Я – на хлебе, на квасе, На крутом кипятке… Я учусь в третьем классе! У меня в рюкзаке Хлеб, капканы и ножик, Из вельвета кисет, И обида не гложет, И сомнения нет. Я шатаюсь по гривам, Я живу на ветру, Я родился счастливым И счастливым умру. |
