Видение на Невском проспекте О, не верьте этому Невскому проспекту! Н.В. Гоголь В театре шел спектакль. В ноль часов Открыли двери (так вскрывают вены!) И действа дух поверх голов, со сцены, На Невский хлынул и заполнил всё Пространство… И высокая была Луна, как знак в морзянке светофоров. Императрица в сквере ожила, И задранную юбку граф Суворов На ней поправил шпагой… В пять утра Открылась дверь в писательскую Лавку. Скрипит бортом и говорит: пора… — В Фонтанке катер, взятый на удавку. Гремит весло, заводится мотор. Конь прядает ушами. У Пассажа Мелькает тень. Я знаю – это вор, Я с ним знаком по залам Эрмитажа. На выставке голландских мастеров Он снял «Ночной дозор» при всем народе, Потом сидел в Крестах и вышел, вроде, Из камеры ценителем ковров. Дай Бог… А от Московского вокзала Красавица по главной осевой С отрезанной шагала головой. Она жила на полотне Шагала Ногами вверх. Теперь живет, как все, — Без головы, но с пластикою мима. Замри, мгновенье, ты неповторимо, Как двести спиц у ведьмы в колесе! Часы бьют шесть. У Думы, на углу, Такси вскипает и горящей птицей Летит к Адмиралтейству. И садится Луна холодным задом на иглу. Какие сны приснятся ей сегодня? Наркотики и в космосе в чести!.. Но первый дворник шаркнул в подворотне, Большая стрелка двинулась к шести, И в тот же миг оплавился восток И желтым светофорам дал отставку. И, странно, дверь в писательскую Лавку Прикрыта плотно и висит замок. «В саду, в полуподвале, где бильярд…» В саду, в полуподвале, где бильярд, Играет бомж на однострунной скрипке. Бичи молчат, погашены улыбки, И только пальцы бомжа говорят, Да конский волос вынимает голос Из одинокой тоненькой струны. Открыта дверь. Звезду роняет космос. Ладони вытирает о штаны Пацан-сержант… Шары застряли в лузах, Лежат кии, развернуты углом, Напоминая циркуль в Сиракузах В тот час, когда ворота шли на слом. Кто рассчитает квадратуру круга? Кто рассчитает оптику зеркал?.. Играет бомж, спина его упруга, Глаза прикрыты и блестящ оскал. Играет бомж и в этом зале темном Нет никого – лишь пальцы да струна… А в профиль он похож на горбуна Из кадра, что мы видели и помним. «Ленинградской весною омыт и опоен…»
Ленинградской весною омыт и опоен. Потому что любой в своем выборе волен, Выбираю опять эту прорву воды! Не люблю этот город, он просто несносен. Оживаю, когда появляется осень И, в муругом плаще проходя сквозь сады, То листом, то дождем в подоконники бьется. И чем ночи темней, тем свободней поется, И не хочется думать о том, что опять Эти белые ночи нагрянут как пропасть, И кипящего солнца кипящая лопасть В небе станет кружить и меня догонять. И однажды догонит! Загонит. Затопчет… Петропавловский шпиль! Воцарился бы кочет И командовал зорям: пора, не пора… Я бы дружбу завел с этой огненной птицей, Я кормил бы ее золотою пшеницей, И поил бы шампанским, и спал до утра. Потому что любой в своем выборе волен, В этих белых ночах заблудившийся воин, Всё куда-то спешу, всё кого-то ищу. …Вот и снова июнь! Вот и снова, ей-богу, Не желая того, собираюсь в дорогу, Свою жизнь доверяя перу и плащу. Ведь не думал ни в жизнь, что добуду мороки — Жить на Западе и тосковать о Востоке, Где далёко давно под кривою луной Ночь, неслышный шаман, к моему изголовью (Ах ты, черная мгла, с азиатскою кровью!) Подступала и, что-то шепча надо мной, Предрекала судьбу… Эти белые ночи!.. Этот медный чудак – по полтиннику очи! И о чем он мечтал, продираясь тайгой! …Были б ночи темны, не прельстился б гранитом, Но светлы окаянные, тянут магнитом, И тропу, что иду, загибают дугой. «…И опять соловьи! Жаль, что там, где я рос…» …И опять соловьи! Жаль, что там, где я рос, Не водились они… Беркута да вороны… Там тяжелые кряквы, из россыпи рос Поднимаясь с гнездовий, у красной короны Обивая крылами тугие лучи, Улетают куда-то далеко-далеко, Где зови не зови, и кричи не кричи — На сто верст никого, только скачет сорока, Да хмельная черемуха свадебный цвет Отрясает к ногам, да на взгорке волчица Задирая башку, тычет синий рассвет, И, ноздрею поймав жаркий дух кобылицы, Языком, что огнем, зачеркнет желтый клык, И загривок настроит, и выгнутся травы. …В Петербурге июнь! Хоть в ведро, хоть в башлык Сколько хошь собирай соловьиной отравы! Лета чаша полна. Закипает сирень. У Невы белый гребень – буксирами взрыта. Петропавловский шпиль! Очень длинная тень! Знать, и вправду высок, достает до зенита. Выходи и дыши талым духом ветвей! Неба светлого – прорва, и зелени – тоже. И всю ночь, что на раннее утро похожа, За узорной оградой гремит соловей. |
