— Тогда договорились, я посмотрю афишу и позвоню.
А пару часов спустя Володя пересказывал разговор с Машей Юре в ICQ. Разумеется, не весь, а только ту часть, где та заставляла его пить чай, есть плов и жениться.
Юра отправил целый ряд смайликов — желтые колобки катались по полу от смеха.
«Володя, так она, может, тебе свою кандидатуру предлагала? А ты, дурак, ничего и не понял!»
«Ну что ты выдумываешь?»
«Почему это выдумываю? Ты вообще-то завидный жених: солидный, со своим бизнесом, домом, без жены и детей».
«Ага, только есть один нюанс…»
«Какой же?» — спросил Юра и добавил ехидный смайлик.
«А то ты не знаешь!»
Но тот лишь посмеялся — снова смайликом.
Володя, уже зевая, написал:
«А вообще она мне жутко напомнила мать, если честно. Этими своими разговорами о семье».
«Ну… злободневно. Или как там говорят? А если серьезно, ты что по этому поводу думаешь? Не хочется, чтобы кто-то был рядом?»
Володя не стал уходить от щекотливой темы, честно ответил:
«Хочется».
Но умолчал, что в последнее время при мысли об этом «ком-то» перед глазами вставал образ Юры.
* * *
Володя вышел из машины, оглянулся по сторонам, посмотрел в серое небо. Погода не радовала ни вчера, ни сегодня — и, очевидно, не собиралась радовать в ближайшие четыре месяца. Конец ноября — та пора в Харькове, когда выходить из дома — плохая идея. Пасмурно и тускло. Такое ощущение, будто вполовину убрали яркость и насыщенность.
Направляясь к площади перед ХАТОБом, Володя приподнял воротник пальто, прячась от промозглого ветра. Дожидаясь Машу, он прошелся вокруг выключенного фонтана, наблюдая за желто-коричневыми листьями, плавающими в воде. На фасаде оперного театра, хлопая на ветру, висела огромная афиша предстоящего мюзикла: белая маска на черном фоне и красная роза.
Выбирая, куда пригласить Машу с парнями, Володя сразу же наткнулся на плакат с «Призраком Оперы» — такие были развешаны по всему городу. Сперва засомневался, подумав, что Маше-то, конечно, захочется пойти на известную во всем мире историю о любви, а вот Диме с Толей вряд ли будет интересен именно мюзикл. Тогда он посоветовался с Юрой, и тот помог принять решение:
«Вряд ли они захотят пойти куда-либо, кроме современного концерта. А мюзикл — это хотя бы нечто среднее. Тем более, судя по твоим рассказам о Диме, ему может понравиться готический антураж».
Но, помимо этого, Юра, конечно, не смог не подколоть:
«Ты смотри… Да у вас, получается, семейный поход! Папа, мама, дети…»
«Юра, ну что ты опять…» — ответил Володя, качая головой. Ох уж эти его шутки!
«А что я? — смеялся смайликами Юра. — Маша — прекрасная женщина! И в молодости была красавица, а сейчас стала еще краше».
Но Володя уже научился не поддаваться на его провокации и пошел на опережение:
«А откуда ты знаешь, что она сейчас красивая?»
«Ну так она мне свое фото прислала».
«И зачем ей высылать фото тебе?»
«Я сам попросил…»
«А зачем тебе Машино фото?» — написал он, отправив вдогонку грустный смайлик.
«Володя, блин! Ты чего? Мне просто интересно, насколько человек изменился. Я ей тоже свое отправил».
Володя ничего не ответил — отвлекся на телефонный звонок. Он оставался на больничном, но работал из дома.
Но Юра, видимо, как-то по-своему воспринял молчание и написал еще одно сообщение:
«А ты случаем не ревнуешь, а? В „Ласточке“ я тебя к Маше ревновал, а теперь мы поменялись, да?»
Володя, смеясь, отправил ему зеленый смайлик, который сдерживал рвотные позывы.
Юра ответил коротко:
«Уделал».
Наконец со стороны Сумской показалась Маша: волосы убраны в высокую прическу, красная помада на губах. В черном платье и легком плаще, она ежилась от ветра. Следом за ней брели хмурый Дима и смущенный Толя.
— Привет! — подходя ближе, Маша махнула Володе рукой.
— Здравствуй. Хорошо выглядишь! — отпустил он дежурный комплимент, хотя это была чистая правда.
Стоящий за ее спиной Дима цокнул языком и прокомментировал:
— Маман вырядилась на свиданку! А нас-то нафига притащила? — И тут же получил за это тычок локтем в бок — от Толи.
По Толе было видно, будто он не в своей тарелке. Впрочем, кто из всех четверых в своей, оставалось загадкой. Разве что Дима — у него был такой вид, словно плевать он хотел на происходящее вокруг.
— Вообще-то в театр принято наряжаться! — назидательно подметила Маша.
Уж кому-кому, а точно не Диме было рассуждать о дресс-коде: во всех этих цепях да шипах его самого не факт, что пустят в театр. Володя собирался это озвучить, но взглянул на часы и поторопил:
— Идемте. Десять минут до начала.
Пока поднимались по ступенькам ХАТОБа, Дима возмущался:
— Нет, ну зачем все это надо? Какой-то мюзикл! Ты бы нас еще в оперу потащила!
Маша ответила строго:
— Сынок, прояви уважение! Дядя Володя нас пригласил, купил на всех билеты. Веди себя прилично!
Дима пробурчал что-то под нос. А Володя ничего на это не ответил, но порадовался сразу двум вещам: что у него нет детей и что в ближайшие два часа разговаривать будет запрещено.
Мюзикл Володе и понравился, и нет. Он наслаждался музыкой — в старом акустическом зале ХАТОБа живой оркестр звучал прекрасно, вот только сюжет вводил в замешательство. Володе показалось, что любовь Призрака к Кристине как к женщине фальшива. Он читал между строк иное: он видел любовь к музе, ревность — к ученице, а влечение — к ее голосу как к источнику вдохновения. Но никак не примитивное желание обладать человеком противоположного пола. Возможно, Володе просто почудилось, а возможно, постановщики русскоязычного мюзикла немного переврали, и стоило посмотреть оригинал. Он решил обязательно обсудить этот вопрос с Юрой.
Выходя из здания театра, Маша вздыхала и, кажется, даже шмыгала носом.
— Эх, ну как же все-таки грустно, Володя! Такая любовь…
— Какая? — с иронией поинтересовался он.
— Ну… — Она неопределенно развела руками. — Такая… А он исчез! И куда вот он исчез?
Володя пожал плечами.
— Мне кажется, он погиб.
— Ну нет, — Маша поджала губы, — нет! Я буду думать, что он просто… ушел!
Володя засмеялся.
— Думай как знаешь, у каждого свое видение, на то оно и искусство.
Краем уха он услышал разговор идущих поодаль Димы и Толи:
— Ладно, признаю, все не так уж и плохо.
— Да брось, тебе понравилось!
— Ну не прям вот понравилось, но в целом было прикольно: музыка такая бам-бам, и оркестр такой громкий, правда, это оперное пение… у меня чуть глаза не лопнули…
— Кстати, у «Найтвиш» есть кавер на заглавную тему из этого мюзикла, слышал?
— Что, правда? — удивленно воскликнул Дима. — У тебя есть?
— На компе где-то лежит.
— Дашь послушать?
Он подвез их домой. Прощаясь, Маша неожиданно чмокнула его в щеку, тут же ойкнула и принялась оттирать с его кожи красный след помады, приговаривая:
— Спасибо тебе за вечер, было очень здорово! Давай как-нибудь еще раз куда-то сходим?
— С удовольствием, — согласился Володя, не кривя душой.
* * *
Зима пришла в Харьков, как часто бывало, с опозданием. Первый нормальный снег выпал лишь ближе к середине декабря, а до этого все таял, оседая на опавших листьях.
Герда радовалась снежинкам, ловила их и фыркала, когда белые пушистые мушки попадали на язык. Володя, наблюдая за ней, умилялся и даже немного завидовал: столько беззаботной радости было в этом существе.
Новогодние каникулы приближались, все документы были готовы, билеты — куплены, но оставалось одно нерешенное дело. Володя откладывал его до последнего, но дальше тянуть уже было некуда.
Стоя возле окна своего кабинета, глядя, как Харьков застилает белой пеленой снега, он достал телефон и написал Игорю в ICQ:
«Доброе утро. Нужно встретиться в ближайшее время».
Ответ пришел почти сразу:
