— Юра, ты мой?

— Конечно. Только твой, ничей больше.

Неважно, правду он сказал или нет, но от его слов полегчало. Володя судорожно вздохнул и крепко обнял Юру, стиснув так, что тот ахнул.

— Вот видишь, — он сдавленно хихикнул, — а еще пару часов назад не мог даже за руку меня взять.

Отпускать его не хотелось. Юрино тепло успокаивало, Володя прикрыл глаза и ощутил, что мир закружился. Потянуло в сон.

В кармане Юры зазвонил телефон. Он похлопал Володю по спине.

— Эй, давай не засыпай. Такси уже ждет — идем.

Всю дорогу домой Юра молчал и не отводил от него обеспокоенного взгляда. А Володя сосредоточенно рвал флаер на мелкие кусочки, а когда дело было сделано, закрыл глаза и неожиданно задремал.

Дома Юра предложил поесть, поставил что-то разогревать в микроволновку. Но стоило Володе только подумать о еде, как к горлу подкатила тошнота. Он отказался и молча побрел наверх — хотелось уснуть побыстрее. Ничего у него, конечно, не вышло.

Когда минут через двадцать Юра зашел в спальню, Володя притворился спящим. Слышал, как он тихонько разделся и лег с противоположной стороны кровати. Через пару минут Юра придвинулся ближе, но ни касаться, ни обнимать не стал.

Володя изо всех сил старался уснуть, но в голове шумело. Под закрытыми веками все кружилось, никак не удавалось утихомирить мысли, тревогу и стыд.

Он перевернулся на спину, посмотрел в потолок. Прислушался — Юра спокойно дышал, но было непонятно, спит он или нет.

Пролежав еще с полчаса, Володя как можно тише вылез из кровати. Стараясь не шуметь, достал из чемодана несессер с лекарствами, медленно, держась за перила, спустился в кухню за водой. Высыпал на стол содержимое аптечки, нашел снотворное, вовремя вспомнил, что нужно пить половину. Пока набирал воду и разламывал ножом таблетку, услышал за спиной шелест — и когда только Юра успел спуститься?

А тот стоял у стола и задумчиво вертел в руке рецептурный лист. Вроде вполне нормальная и правильная привычка — брать в путешествие вместе с лекарствами рецепты, особенно когда проходишь таможню, чтобы не возникло лишних вопросов в случае досмотра. Но сейчас Володя готов был проклясть свою осторожность.

— Юр, это просто снотворное, — поспешил объяснить он.

И тут же почувствовал дежавю: ночь, кухня, таблетки, а во взгляде Юры вместо обиды или злости — только обеспокоенность.

— Что же это за снотворное такое, раз нужен рецепт?

— Ну сильнодействующее, слабые не помогают уже… Меня давно мучает бессонница и иногда кошмары…

— …и поэтому Игорь выписывает тебе сильные препараты, которые, по всей видимости, вызывают привыкание?

— С чего ты взял?.. — Володя не сразу сообразил, откуда Юра узнал про Игоря.

— Здесь имя врача указано, — тот помахал в воздухе рецептом. — И кто же он? В смысле, что за врач?

— Психотерапевт.

— Ах, ну просто отличный специалист — спит с пациентом. Интересно…

— Все не совсем так…

— И вместо того чтобы лечить причины бессонницы и кошмаров, он пичкает тебя практически наркотой… — В его голосе послышалось нарастающее напряжение.

— Юр…

— Так ты поэтому никак с ним не расстанешься? Потому что тебе рецепты нужны?

— Нет, Юра! — громко и твердо выкрикнул Володя. — Я расстался с ним, это последний рецепт, который он мне выписал.

Юра вздохнул, подошел к Володе, протянул руку.

— Отдай.

Володя покосился на половину таблетки, которую все еще сжимал в пальцах.

— Отдай! Я не позволю тебе мешать сильный препарат с таким количеством спиртного! Не хочу с утра обнаружить рядом с собой труп. — И уже мягче спросил: — Что у тебя за традиция такая — на мудаков-психиатров нарываться?

Володя ничего не ответил и отдал ему таблетку, а Юра положил ее на стол. Обхватил ладонями его голову, запустил пальцы в волосы, надавил на затылок. Володя послушно наклонился и прикрыл глаза. Юра прижался губами к его лбу.

— Я должен был раньше тебе сказать, просто… — прошептал Володя.

«Просто боялся, что ты посчитаешь меня совсем чокнутым».

— Все хорошо, — перебил его Юра. — Пойдем спать. Я буду твоим снотворным.

И пусть не сразу, но правда сработало. Юра лежал рядом, обнимал Володю, массировал виски, то и дело касался губами лба. Потом уложил его голову себе на грудь и стал гладить по волосам. Окутанный Юриным теплом, Володя слушал его дыхание и медленно, болезненно проваливался в сон.

Утром чудовищно болела голова. Едва разлепив глаза, Володя принялся усиленно вспоминать, что было вчера: клуб, друзей Юры, взбесившего до белого каления Йонаса. Володя даже засомневался, точно ли ему не врезал. Точно удержался? Точно — он даже осмотрел костяшки на предмет ссадин. Похвалив себя за выдержку, Володя было убедился, что ничего плохого не сделал, и успокоился. Но тут же вспомнил разговор на улице, свое дурацкое «Ты мой?» и обещание Юры разобраться во всем завтра. Завтра наступило, но возвращаться к разговору не хотелось.

Юры в постели не оказалось. Володя прислушался — с первого этажа доносились звуки фортепиано. Он попытался уснуть, но воспоминания снова ворвались в похмельную голову. Усугубленные мигренью мрачные мысли стали еще более жестокими и пугающими. Хотелось спрятаться от них, на что-то отвлечься, поэтому Володя все же встал с кровати.

Вопреки ожиданиям, Юра вел себя как обычно: не сторонился его, не косился, не осторожничал. Казалось, будто вчерашнего дня не существовало, и Володя был благодарен Юре за это ощущение.

После завтрака Володя выпил аспирин и средство от похмелья, которое не особо помогло. Юра предложил остаться дома, чтобы тот еще поспал и пришел в себя.

— Завтра мой последний день здесь, а я так и не видел Берлина, — заметил Володя. — Поехали гулять, пока светло, а вечером зайдем в какой-нибудь бар — выпью пива и очухаюсь. Тоже мне турист — был в Германии, а немецкого пива даже не попробовал.

— Договорились, только в бар я тебя отвезу сразу, — строго сказал Юра. — Ходить будем много, тебе полумертвому не осилить.

Володя не любил крепкий алкоголь и сегодня утром вспомнил почему. А пиво не любил и подавно. Он его просто не понимал: горькая, дурно пахнущая водичка — ни освежиться, ни насладиться вкусом, только голова тяжелеет.

— Эх, жаль, что сейчас зима, — сказал Юра, заходя в бар на окраине Берлина. — Летом приедешь, пойдем в биргартен — там столики в саду под открытым небом. Красота.

— Мне и здесь хорошо, — ответил Володя, обводя взглядом небольшое, переполненное народом, но уютное помещение со сводчатым потолком.

— Так, судя по твоим рассказам, лагер ты не любишь, — протянул Юра, изучая меню.

И, ни о чем не спрашивая Володю — все равно не разбирается, — сделал заказ. С легкой бравадой в голосе заявил, что раз он за рулем, то себе возьмет безалкогольное.

Пить пиво с Юрой оказалось неожиданно сытно. Володя рассчитывал, что они зайдут на полчаса, выпьют по бокалу и двинутся дальше, но не тут-то было. Помимо пива, на столе оказались какие-то соленые кренделя, две огромные порции колбасок и гора квашеной капусты. Все это выглядело неаппетитно: бублик черствый, колбаски — слишком жирные, а капуста — будто уже пережеванная кем-то. Но на деле каждое блюдо оказалось невероятно вкусным. Пиво с очень густой пеной было до того плотным, что Володе казалось, будто он его не пьет, а ест. Под Юриным довольным взглядом Володя наслаждался каждым кусочком и глотком и не заметил, как стол опустел, а в голове — просветлело.

Маршрут Юра запланировал действительно длинный. Неизвестно, сколько километров они прошли, но увидеть и сфотографировать успели многое: здания музеев, соборы и площади, бундестаг и Бранденбургские ворота. Правда, внутрь ни одной из достопримечательностей заглянуть не успели.

В самом центре Берлина Володе очень понравилось. Его, тесно связанного с архитектурой, не мог оставить равнодушным немецкий классицизм. Но общее впечатление осталось не самым приятным: Берлин — серый, чопорный, помпезный город с каменным телом и холодной душой. Но вот Юра — другое дело, Юра — украшение. Он, словно магнит, весь день притягивал к себе Володин взгляд.