Маша деловито разулась, прошла на кухню, водрузила на стол два пакета.

— Я тебе тут лекарств принесла: сироп от кашля и капли в нос, жаропонижающего еще купила. А вот тут, — она достала из пакета контейнер, — плов, свежий, Димке готовила и тебе заодно положила. Не одним же супом питаться.

Володя даже смутился — чем он заслужил такое расположение Маши? Тем, что помог разобраться с Димой? Но, если подумать, пользы от Володи было немного.

А Маша тем временем уже переложила еду в тарелку и сунула в микроволновку.

Володя посмотрел на нее, нахмурившись, и она заговорила:

— Что? Давай, начинай рассказывать: «Маша, да не нужно было, да я вообще не голодный». Знаю я вас, мужиков. И даром что ты не совсем обычный мужик — все вы одинаковые. — Она махнула рукой и полезла доставать еду. — Хрена с два вы сами о себе позаботитесь!

Взглядом указав Володе на стул, Маша поставила тарелку и положила вилку, а сама принялась заваривать чай. И Володя почему-то не посмел возразить. Стал молча есть, наблюдая, как она хозяйничает на его кухне — немного неуверенно, но только потому, что пока не запомнила, где что лежит. Герда крутилась возле ее ног. Маша вопросительно посмотрела на собаку, потом на Володю.

Он строго буркнул:

— Герда, отстань! Я покормил тебя час назад. Нечего перед гостьей выпендриваться!

Герда не обиделась, подбежала, ткнулась носом ему в колено и потопала в гостиную. Запрыгнула на диван, легла и стала за ними наблюдать.

За последние полчаса Володя не раз поймал себя на мысли, что Маша ему очень сильно кого-то напоминает. Но он никак не мог взять в толк, кого именно.

— Та-ак… — сердито протянула она. — Вижу, что чая не убавилось. А ведь я говорила, чтобы ты пил побольше горячего!

И тут Володю осенило. Он даже мысленно обозвал себя бестолочью за то, что не понял сразу. И не смог сдержать улыбки. Да Маша же вылитая его мать! Та была такой же одновременно заботливой и совершенно невыносимой, когда кто-то болел: будь то отец, сам Володя или соседка с третьего этажа.

На душе потеплело, сердце защемило светлой грустью — Володя так давно не виделся с матерью. Мысленно сделал себе пометку: обязательно позвонить ей завтра.

Маша заварила чай. Подвинув одну чашку Володе, подула в свою.

— Ну а как у тебя вообще дела? Я все бурчу, а ты молчишь.

— Да нормально… для болеющего. — Володя пожал плечами. — Устал лежать, а делать ничего не могу.

— Да, выглядишь ты несчастным… — Она ободряюще улыбнулась. — Ну ничего, очухаешься! Кстати, а как там Юра? Вчера ведь чуть с ума не сошел.

Володя хохотнул:

— Это да, столько паники развел, аж неловко.

— Да ладно, как же еще? — Маша как-то странно посмотрела на него: — Вы с ним типа… ну… вместе?

Володя удивленно изогнул бровь. Опустил взгляд в чашку, медленно отпил чаю.

— Ты… что имеешь в виду?

— Ну в смысле «что»? То и имею! Вы вроде как… пара? — Она заговорщицки ему подмигнула — Володя и не ожидал от нее такого жеста. — Ну там, вспомнили былое, знаешь…

— Маш, ну что ты несешь? — Володе показалось, что у него вспыхнуло лицо, но, скорее всего, это было от температуры. — Юра живет в другой стране, мы с ним виделись несколько часов и… Мы просто общаемся!

Маша стушевалась.

— Да? Ну прости, просто вчера мне показалось… Не знаю, «просто друзья» так не переживают!

Володя покачал головой.

— Не согласен. Иногда дружба намного сильнее всякой там… — отчего-то он запнулся на слове «любовь», — всяких других уз. Ведь на самом деле у нас с Юрой только дружба и осталась — от того, что было тогда в лагере. Понимаешь?

— Ну да, наверное… Спустя столько лет… Любовь столько не живет. — Она грустно вздохнула и подперла подбородок рукой.

В груди екнуло. Не то чтобы Маша сказала нечто новое, Володя и без нее это прекрасно понимал. Но сама мысль, что любовь действительно не может пережить двадцать лет разлуки, причиняла боль.

— Ну что ты скуксился… Володь, да ничего страшного. Ты же поедешь к нему, может, еще наверстаете…

— Он тебе даже о поездке рассказал?

Маша пожала плечами.

— Ну да, так, между криками о том, чтобы я срочно ехала тебя спасать.

Они молча допили чай, Володя отнес кружки в раковину, зевнул.

— Как у тебя, кстати, дела с Димой? Не ссоритесь?

Маша насупилась, неопределенно мотнула головой — непонятно, то ли «да», то ли «нет».

— Что? — переспросил Володя.

— Ну так себе… Повздорили немного. У него характер, знаешь, вспыльчивый, весь в отца. Ничего, отойдет.

— Это понятно. А из-за чего?

— Та… — Она махнула рукой.

Володя не горел желанием лезть в их отношения. Но Машина забота пробуждала в нем желание помочь. Подсказать ей что-нибудь, пусть даже если и не послушает.

— Маша, точно ничего серьезного? — снова уточнил он.

— Да правда, Володь! — воскликнула она, но в ее голосе послышалась вина. — Ну ляпнула сгоряча, что это у него подростковое и скоро пройдет. Ну он опять обиделся… Ну я что, не права, что ли? Перерастет он все это и забудет как веселое приключение.

Володя лишь покачал головой.

— Эх, Маша, ничему тебя жизнь не учит. Мы же это уже проходили. — Он медленно, с расстановкой объяснил ей, как малому ребенку: — Такие вещи просто так не появляются и бесследно не проходят. Тем более, как мне кажется, говоря ему такие слова, ты обесцениваешь то, что для него сейчас важно.

Она вздохнула.

— Ну я вроде смирилась, но все же продолжаю надеяться, что это… ну, баловство. Как думаешь, пройдет у него это?

— Я уже отвечал тебе на этот вопрос. Сексуальность твоего сына, — он заметил, как Машу передернуло от этих слов, — не изменится. А дети и у гея могут быть. Но если Дима бисексуален, то кто знает, может, и женится, заведет обычную семью.

— Ой, правда? — оживилась Маша.

— Маш, ну я тебе объясняю очевидное. У тебя же есть интернет. Поищи там научные статьи вместо заговоров на мухах — и все узнаешь. Это же в твоих интересах, в конце концов.

Она снова нахмурилась, ее взгляд забегал. Затем, странно прищурившись, посмотрела на Володю.

— А ты не хочешь? С женщиной?..

Володя закатил глаза, отметил про себя, что уже успел привыкнуть к этому жесту при общении с Машей.

— Снова здорово! И это мы тоже уже обсуждали!

Маша встала из-за стола и уперла руки в бока.

— Я же не о том, чтобы спать с женщиной! Я о семье, о детях. Тебе уже лет-то сколько, неужели не хочется?

Володя резко вдохнул, собираясь поинтересоваться, как дети могут появиться без секса, но зашелся кашлем.

— Вот об этом я и говорю, — сказала Маша, возведя палец вверх и закудахтала: — И позаботиться о тебе некому, а был бы женат…

Володя ничуть не рассердился. Посмотрел на нее хмуро, а потом вдруг по-доброму засмеялся.

— Да что ты привязалась со своей семьей да женой? Позаботиться обо мне и мужик сможет!

— Фу! — воскликнула Маша, но скорее наигранно, чем с настоящим отвращением.

— А что? Может, тебе тоже задуматься о том, чтобы найти, — он сделал ударение на следующем слове, — спутницу жизни? Мужики же все одинаковые, так? И ты сама говоришь, что женщины и лучше, и красивее мужчин!

— Фу! — повторила Маша, скривившись. — Володя, что ты такое несешь?

Он засмеялся:

— Теперь ты поняла, что я чувствую, когда ты убеждаешь меня в необходимости жениться?

— Ой, да ну тебя! — Она тоже засмеялась.

Провожая ее к такси, Володя сказал:

— Спасибо, что заехала. И за плов — тоже, очень вкусный.

Он благодарил искренне. Пусть навещать его сегодня не было острой необходимости, зато за разговором быстрее пролетело время, да и настроение поднялось.

— Да не за что! — отмахнулась Маша.

Внезапно для самого себя Володя предложил:

— Может, сходим куда-нибудь, когда выздоровею? В театр или на концерт, посмотрим, что там есть. И оболтусов своих можешь взять.

— Вообще-то мой оболтус всего один, — уточнила она, — но я, конечно, только за! Давай!