— Тогда почему ты полез в мой компьютер?
Володя тяжело вздохнул. Спрятал лицо в ладонях и подумал: «Так и знал, что этот козел доложит ему обо всем».
— Как ты об этом узнал? — произнес он вслух.
— Догадался. Потому что тебе больше неоткуда узнать номер аськи. — Юра тяжело вздохнул. — Володя, почему после всего произошедшего ты поступил со мной так плохо?
— Я не хотел обижать тебя. Это все ради твоего блага.
— Ради моего блага читаешь мою личную переписку?
— Что еще мне оставалось?! — воскликнул Володя. — Ты отказываешься от помощи, но она тебе нужна!
— Уж явно не лезть в мою личную жизнь, — почти шепотом перебил Юра. — Я же в твою не лезу. Помнишь, в Германии ты заходил в аську на моем компьютере? Хоть ты не вышел из своего аккаунта, я не стал читать твои сообщения. В отличие от тебя, я понимаю ценность личной свободы.
— Я не читал твою переписку, Юра. Ну почти, четыре последних сообщения, и то случайно, они просто попались на глаза. Я лишь взял его номер и сам написал, от себя. И я не просил его звонить тебе!
— Хватит уже называть ее «он»! — воскликнул Юра, но получилось скорее раздосадованно, чем зло. — Или… подожди. Кому ты писал?
— Йонасу, — выдохнул Володя.
Юра изменился в голосе и произнес ледяным тоном:
— Вот как… И что, понравилось читать, что я ему писал?
— Я уже сказал, что прочитал только четыре сообщения.
Юра ненадолго замолчал.
— Володя, ты как будто специально пытаешься вызвать во мне ненависть. Будто тебе мало того, что ты сделал со мной в Харькове, — совсем тихо простонал он.
— Да что я сделал-то?
— Посадил меня в клетку.
Чем тише говорил Юра, тем громче — Володя.
— В какую, к черту, клетку? — почти прокричал он. — Я что, запирал тебя, не давал выйти из дома?
— Да.
— Тот раз не в счет! Я не делал ничего плохого!
— Значит, я сам превратился в тень?
— Ну… нет, — выдохнул Володя и сел на диван. — Ты ни при чем — и я тоже. Это общество. Люди. Ты же все понимаешь…
— Люди виноваты в том, что ты пытаешься взять под контроль мою жизнь?
— Да не пытаюсь я больше, Юр! Все, что я делаю, это и правда ради тебя. Я забочусь о тебе! Я не могу видеть твои мучения и при этом ничего не делать! Скажи, на моем месте ты смог бы просто наблюдать, но бездействовать? Представь, что ты — это я. Что ты — это тот болван, который отпустил меня в другую страну, где я остался совершенно один, больной, уставший, без сил даже приготовить себе поесть!
Володя надеялся, что своими словами вызовет в Юре жалость, но тот никак не отреагировал на его тираду. В трубке стояла тишина.
— Юра! — прокричал Володя в пустоту.
Уставился в экран — звонок оказался сброшен. В панике Володя набрал его еще раз, но на счете кончились деньги.
Володя выскочил из комнаты и столкнулся нос к носу с матерью — та стояла на пороге бледная и встревоженная.
— Сынок, у тебя все хорошо? — пролепетала она Володе вслед.
— Да. Нет. Скоро вернусь, — обуваясь, бросил тот и устремился на улицу.
Погруженный в свои мысли, он спустился по лестнице и вышел из подъезда. Вечерний весенний воздух пьянил ароматом сирени и вызывал ностальгию, но Володя отмахнулся от нее и сосредоточился только на своей цели — найти, где пополнить счет.
Лишь обойдя два магазина, наконец нашел автомат, а получив чек, тут же начал набирать Юру. Но осадил себя — не стоило говорить с ним на улице.
Володя дошел до своей машины, припаркованной в дальнем углу двора. Садясь в нее, заметил краем глаза, что мать стояла у окна и смотрела на него. Должно быть, он заставил ее поволноваться, но, решил, что сейчас не до этого.
Пока Володя ждал ответа на звонок, решал, что лучше сейчас сказать. Но, услышав подавленный, пустой, будто мертвый голос Юры, забыл все напрочь.
— Юра, пожалуйста, выслушай меня, — взмолился он. — Я больше никогда не прочитаю ни слова твоей личной переписки, никогда не позвоню твоим друзьям без твоего ведома. Этого больше не повторится. Я тебе это обещаю!
— Ты понял, почему я разозлился?
— Да, понял. Ты прав. Прости. И не только за сегодняшнее, за все прости. За то, что позволил тебе снова уехать и остаться одному. Все, как тогда, блин, как двадцать лет назад. И снова виноват я! Я не знаю, что с тобой случилось и когда именно…
— Под ивой, — вдруг перебил его Юра. — Прошлой осенью. Скорее всего. Так считает Ангела. Или чуть позже, когда читал твою тетрадь.
Володя не сразу сообразил, о чем именно говорил Юра. Лишь через несколько секунд свел воедино свои слова и его ответ.
«То, что с ним случилось, произошло под ивой прошлой осенью. Все началось там — его депрессия началась там».
Володя сперва опешил, но, собравшись с мыслями, спросил:
— Ангела считает… А ты? Думаешь, она права? Думаешь, депрессия началась тогда?
— Я не знаю. Я ничего не знаю. Ты не доверяешь Ангеле?
— Не то чтобы не доверяю, просто не знаю. С чего вдруг возникнуть депрессии? Мы с тобой не виделись двадцать лет. Ты жил не тужил, работал…
Юра грустно усмехнулся:
— А ты, наверное, думаешь, что раз я не пришел в девяносто шестом, то ты для меня ничего не значил?
— Нет, я так не думаю, — соврал Володя.
— Зря. Ангела сказала, что депрессия могла возникнуть после сильного морального потрясения. Наша встреча такой и была для меня. — Юра хмыкнул. — Сейчас ты винишь во всем себя, но ты неправ. Вина — это мое бремя, быть виноватым — моя участь. Потому что после нашего расставания я жил хорошо, любил и был любимым. А ты остался один в созданном тобой же аду.
— Юра, ты неправ! Если ты упрекаешь себя в чем-то, то эту вину придумал ты сам!
Володя попытался поспорить, но Юра не дал и воскликнул куда громче прежнего:
— Не перебивай! Я виноват не потому, что не вытащил тебя оттуда. Я виноват потому, что забыл тебя и о тебе. Был занят собой, строил свою жизнь, свою карьеру. А потом, когда перестал вечно к чему-то стремиться, вечно куда-то бежать, когда остановился и посмотрел на достигнутое… только тогда я вспомнил. Приехал к тебе, нашел тебя, увидел. Во что ты превратился? Кому ты себя доверил? Почему ты стал таким? Потому что из нас двоих предали меня, но от предательства сильнее пострадал именно ты.
Володя откинулся на подголовник и закрыл глаза. Слова Юры причинили ему боль. Ком застрял в горле, Володя с трудом проглотил его и собрал все силы, чтобы не выдать свое состояние.
— Юр, ты говоришь ерунду. Слушай, все это время я вообще-то тоже строил свою жизнь. А в том, какой я ее построил, ты не виноват. Ты вообще не имеешь к этому никого отношения.
— Ты ошибаешься. Всего несколько дней назад ты ошпарился впервые за много лет. Из-за кого?
Володя не нашел что ответить. Врать, что дело было не в Юре, — глупо.
— И какой ты делаешь вывод? — устало спросил Володя.
— Из-за того, что ты не мог контролировать влечение к мужчинам в юности, сейчас ты компенсируешь это попытками контролировать меня.
— Это тебе Ангела сказала?
— Нет, сам догадался.
Володя по-доброму усмехнулся:
— Книжки читал?
— Нет. Просто думал, почему ты такой, какой есть.
— И какой? Кошмарный?
— Кошмарный, — согласился Юра, но тон его потеплел. — И самое странное то, что я люблю тебя. Такого кошмарного, невыносимого, сложного тебя. И ничего не могу поделать с этой любовью. У меня, видимо, тоже какое-то невротическое расстройство.
Володе показалось, будто Юра улыбнулся.
Похоже он успел остыть за те несколько минут, на которые они прервались. Володя мысленно сделал отметку, что впредь, когда они будут ссориться, надо брать паузу.
— Я тоже люблю тебя, — нежно произнес он. — Несмотря ни на что.
— Даже на то, что я алкаш? — Юра усмехнулся.
Володя хмыкнул. Он не хотел называть его так, но использовать эвфемизмы было бы глупо, некрасиво и нечестно.
— Да. Я люблю тебя, несмотря на то что ты алкоголик, одержимый музыкой, и… Как ты там еще себя называешь?
