— Это, конечно, все меняет… — протянул Игорь. Казалось, он начинает злиться: бледный как полотно, нахмурился, сжал кулаки. — У тебя с ним все равно ничего не получится.

Володя усмехнулся:

— Какое интересное заявление, да еще и от кого!

— От того, кто разбирается не только в психиатрии, но и в психологии, — заявил Игорь.

Он снова отвернулся, замолчал на несколько секунд и вдруг разом выдал целую тираду, будто эти слова давно вертелись на языке:

— Я столько лет тебя знаю. Знаю, что ты невротик и, чтобы жить с тобой, нужно много терпения — твое эго приходится постоянно подавлять. Но у меня есть на это силы, а вот твой Юра вряд ли выдержит подобное давление. Помяни мое слово: он сразу сбежит, как только ощутит, что ты стремишься подчинить его себе. И дай бог, чтобы успел до того, как ты установишь над ним тотальный контроль.

Володя подавил улыбку — уж очень пафосной и глупой показалась ему эта фраза. Гадая, не для того ли Игорь явился, чтобы просто вылить на него накопившуюся злобу, он решил не раздувать конфликт, но вопрос сам слетел с языка:

— А чего ж ты тогда столько лет не можешь меня бросить, раз я такой невыносимо сложный?

— Потому что я специально держал дистанцию все эти годы! Я понял, что ты деспот, и смог от тебя отгородиться.

— Теперь я еще и деспот! — воскликнул Володя, не скрывая циничной улыбки. — Игорь, ты, конечно, очень интересный человек. Правда! Забавно слышать такой подробный, псевдопроницательный анализ моей личности от того, кто лет восемь пытается уйти от жены и никак не может.

— Это не потому, что я боялся жить без нее, а потому, что не решался остаться с тобой! — Он выдохнул и продолжил уже куда более спокойным тоном: — Ведь, Вов, отношения с тобой опасны — от тебя невозможно убежать. Мы ведь это уже проходили — помнишь, каким волшебным был первый год вместе? А потом ты стал нарушать мои личные границы и в итоге попытался подчинить меня себе.

— Не ты ли только что предлагал мне серьезные отношения? Ох, Игорь… Хватит с меня.

Володя развернулся, собираясь уйти, но Игорь схватил его за локоть и процедил:

— Я любил тебя и буду любить. Мне было очень трудно держать дистанцию. Ты слишком привлекательный, особенно когда влюблен. И когда ревнуешь. В тебя невозможно не влюбиться! И я любил и очень дорожил тобой. И именно потому, что смог построить между нами стену, наши отношения продлились так долго.

Так вот как Игорь оправдывал целые годы причиненных обид? Володя вспомнил о них. О том, как убегал полураздетый из его дома, боясь столкнуться с женой, как торчал в воняющих клопами гостиницах, как ждал его вечерами на улице у института и прятался от его коллег. И после всего этого Игорь уверяет, что любил?

— Ты не любил, а предавал, — не сдержавшись, рявкнул Володя. Он вырвал руку, снова развернулся к Игорю. — Не знаю, какими для тебя были наши отношения, но для меня… Ты предавал меня каждый раз, когда прятал. Каждый раз, когда возвращался к ней!

В воздухе повеяло сигаретным дымом. Их могли слышать, но взбешенному Володе стало на это наплевать. Тем более Игорь подлил масла в огонь:

— А твой Юра тебя, конечно, никогда не предаст…

— Это уже не твоя забота, — прошипел Володя.

Он хотел было рявкнуть, чтобы Игорь не сравнивал Юру с собой, но замолчал, услышав в арке звук шагов.

— Добрый вечер, — прозвучал знакомый голос.

Володя обернулся. Юра, вывернув из-за угла, неспешно приближался к ним — с окурком в зубах, в распахнутом пиджаке, бледный от ярости. Он выглядел угрожающе.

— Юра, — представился он, бросил сигарету на асфальт и протянул Игорю левую руку.

«Левую, — вскользь отметил Володя. — Но Юра ведь правша…» И за какую-то миллисекунду сообразил, что сейчас произойдет.

Юра замахнулся правым кулаком, Володя кинулся вперед, успел перехватить его за талию и оттащил от Игоря. Не выпуская Юру из объятий, Володя нараспев протянул ему на ухо:

— Спокойно…

С мстительным удовлетворением он заметил, как расширились от удивления глаза Игоря. Интересно, что именно его поразило: Юрино поведение или то, что Юра в принципе здесь, рядом с Володей?

— Пошел вон отсюда! — подавшись вперед, но не пытаясь вырваться, прорычал Юра. — Хватит отравлять ему жизнь! Ни хрена ты не знаешь, и никакие твои пророчества не сбудутся!

Игорь окинул его долгим нечитаемым взглядом. Развернулся и ядовито бросил через плечо:

— Ну и удачи тебе, Юра.

Поднявшись в кабинет, Володя вспомнил, что так и не дописал письмо заказчику, но теперь было не до работы. Он закрыл ноутбук и, убрав его в сумку, спросил, подняв взгляд на удивительно спокойного Юру:

— Ты не злишься?

— Нет. Володь, вот честно, мне плевать, просто он мне надоел.

— И много ты услышал?

— Откуда мне знать, много это или нет? Слышал, что ты манипулятор.

— И что? Думаешь, он прав?

Юра улыбнулся и, подойдя к нему, присел на край стола.

— Думаю, что он сам манипулятор.

Володя улыбнулся в ответ. Вся эта ситуация выбила его из равновесия, заставила разнервничаться, но Юрино спокойствие остудило пыл. Володя шагнул к нему, уперся ладонями в стол.

— Ты выглядишь очень соблазнительно, когда защищаешь меня, — проворковал он и поцеловал его в шею. Юра хохотнул и запрокинул голову. Володя скользнул губами по кадыку и подбородку, забрался руками под джемпер.

«Чем я занимаюсь на рабочем месте?» — промелькнула мысль, но тут же исчезла, когда Юра притянул его к себе за плечи и поцеловал.

Хотя, если вспомнить, что он делал в этом же кабинете, разговаривая с ним по скайпу, пылкие поцелуи теперь казались невинной забавой.

Через минуту Юра все же отстранился.

— Мы на концерт опоздаем, начальник. Двадцать минут осталось!

Володя вздохнул. И зачем ему какой-то концерт, если тут Юра, такой красивый и желанный, в его объятиях? Но скрепя сердце он все же отошел от него — они и правда опаздывали.

Симфонию играли в том же зале, где в сентябре спустя двадцать лет разлуки Володя увидел Юру. Зрители шумели, музыканты настраивали инструменты.

— А где ты тогда сидел? — спросил Юра, наклонившись к его уху.

— Вон там, — Володя указал на кресло в десятом ряду.

— А я всегда сидел тут. — Юра указал на последний ряд.

— Ты был здесь как слушатель?

— Конечно. В школе и позже, перед поступлением, ходил на отчетные концерты учеников консерватории.

— А ты вообще мог тогда представить, что будешь исполнять здесь свое собственное произведение?

Юра рассмеялся.

— Нет, даже тогда. А до чего же амбициозным я был!

Володя улыбнулся. Он хотел сказать, что Юра достоин куда большего, но вышел дирижер, и зал разразился аплодисментами.

Зазвучала Шестая симфония Чайковского. Патетическая. Мрачная. Но, слушая ее, Володя сравнивал свои нынешние впечатления с теми, что произвели на него музыка Юры и он сам. В памяти мигом вспыхнул его образ за дирижерским пультом. Какая в нем чувствовалась сила, если не сказать мощь. Володя повернулся, посмотрел на реального Юру — подавленного и надломленного. Что за последние месяцы произошло такого, из-за чего он настолько выгорел?

Если в «Ласточке» Володя его вдохновлял, не мог ли сейчас отравлять? Он отогнал от себя эту бредовую мысль. С чего бы? Тем более говорят, что творцам нужны сильные эмоции — счастье или страдание, а Юра счастлив с ним.

Всю симфонию Володя то и дело украдкой на него посматривал. Юра, казалось, полностью погрузился в музыку — сидел с закрытыми глазами, будто даже не дышал. Но вдруг Володя услышал, что Юра шмыгнул носом. Он не придал этому значения, снова увлекся симфонией, но через минуту рядом послышался всхлип.

Обернувшись, Володя застыл — Юра так и сидел с закрытыми глазами, а по его щекам катились слезы. «До чего же у Юры тонкая впечатлительная натура, — удивился Володя. — Что же он слышит сейчас, какие картины показывает ему Чайковский сквозь толщу веков?»

Видеть его слезы от музыки было странно и трогательно. С одной стороны, хотелось не мешать наслаждаться, но с другой — пальцы сами тянулись к его руке. Оба желания боролись в Володе несколько минут, и в итоге победило второе.