Я выдал свой вердикт, как мировой судья. Не хватало еще молоточком стукнуть по столу. Вместо него я использовал кружку с горячительным напитком.

Довольно быстро все забыли данный инцидент и продолжили обсуждать прошлые бои. У меня же к этому настроение быстро пропало. Я все думал о том, что сказал мне господин, когда я приходил к нему. Он верит меня, как в будущего чемпиона. Все бывшие чемпионы дома Сатиат стояли перед ним или его предком в том кабинете и получали свои наставления. Вот только мне интересно, сколько таких бойцов стояли в кабинете и потом сгинули на каком-нибудь из уровней?

В какой-то момент тишина за столом вырвала меня из размышлений. Я вновь вернулся в реальность и увидел, что все замолчали и уставились в одну точку за моей спиной. Я повернулся и увидел стоящего там Клауса.

— Слышал ваш разговор по поводу Александра и хотел сказать, что считаю, что ты, Виктор, поступил правильно. На арене важно знать свое место и не зазнаваться, иначе можно наделать кучу ошибок, одна из которых станет последней для бойца.

— Мы их так понаделаем, — усмехнулся я, но по серьезному виду чемпиона сразу же замолчал.

— Пойдем отойдем в сторону, поговорить нужно.

Меня почему-то испугали эти слова чемпиона. Будто он меня звал на разборки за гаражи, и мы сейчас будем драться за честь и достоинство Юльки из восьмого «Б». Но так как по природе своей и в силу своего характера я не ссыкло, то я пошел за ним.

Мы вышли на тренировочную площадку и подошли почти к его чемпионской каморке, которая располагалась здесь наверху, подальше ото всех.

— Я смотрю, что вы все тут сдружились. Тебе кажется, что это здорово?

— А что в этом плохого? Да, конечно, любого из нас могут убить на арене, но это не повод не сближаться с кем-то.

— Пережить смерть друга не так ужасно, как получить от него предательский удар в спину. Если ты обратил внимание, то гладиаторы других уровней держат друг друга на расстоянии. Это все, потому что каждый здесь может тебя предать. У всех гладиаторов здесь есть свои причины убивать за деньги. И ты никогда не узнаешь, что поставит кто-то из них в свои приоритеты: дружку с тобой или достижение своей цели.

— Звучит так, как будто ты это не на словах знаешь.

— Так и есть. Слушай, когда-то я был таким же зеленым, как и ты. И мы все тоже очень хорошо сдружились. К четвертому уровню нас осталось пятеро. У меня был лучший друг, с которым мы были не разлей вода. Ящер, Куан, призыватель. Мы с Куаном многое прошли за эти годы вместе. Сражались парно, сражались на разных играх, не только на уровневых. Много всякого было. В финале пятого уровня так получилось, что остались только гладиаторы из лудуса Сатиата и Тулия. Организаторы игр решили, что будет весело, если они оставят только одного чемпиона из всех, хотя должны были остаться пять чемпионов. Они разлили на арене масло кругом и подожгли его. Правила были такие, что из гонки за чемпионство уходят те, кто зайдут за этот горящий круг или погибнут внутри него. Мы все сражались сперва, как лудус против лудуса, но чем меньше нас оставалось, тем больше все начинали сражаться только за себя. И когда остался всего один боец Тулия, то Куан напал на меня. Он пытался меня именно убить, а не вытолкнуть за круг. Я пытался добиться от него ответа, почему он так делает, на что он мне ответил, будто я мешаю ему стать чемпионом. И я убил его. А потом убил и бойца Тулия. Так я перешел на пятый уровень.

— Это, конечно, печальная и поучительная история, но ты же не думаешь, что нужно всех под одну гребенку мести? Да, твой друг оказался вдруг не тем, кем казался. Но это не значит, что и кто-то из них меня предаст.

— Думаешь? — Клаус поднял бровь, не ожидая того, что я все равно буду стоять на своем. — Ты, кажется, с орком Гордоном хорошо сдружился, да? Что он сделает, когда вы останетесь друг против друга на арене? Если я правильно помню, то он проигрался в карты и теперь его семья в руках у каких-то бандитов? Кого он выберет: тебя или свою семью?

— Друг против друга с одной школы не ставят же сражаться.

— Еще как ставят. Если ты как-то не угодишь распорядителям игр или им просто моча в голову ударит, то они смогут даже поставить тебя одного биться против шестерых гладиаторов. И никто им ничего за это не сделает. Они здесь боги, перед которыми все мы пресмыкаемся.

Я не знал, что ответить чемпиону и просто смотрел на него глазами, полными просвещения от его истории.

— Подумай об этом, когда в следующий раз будешь доверять кому-то свою жизнь.

Клаус ушел обратно в обеденную зону, продолжая пить, как и все остальные. Из-за чемпионской коморки неожиданно для меня вышел Руша. Он улыбался, но было видно, что ему больно каждый раз, как он делает шаг на больную ногу. Руша сел на лавку и стал поглаживать свою ногу, пытаясь почесать ее под странным аппаратом, который поддерживал его кости.

— Интересная история от чемпиона. Правда. Я там был и все это правда.

— Вы с Клаусом вместе пришли в лудус? — я удивился, ведь мне говорили, что всех его боевых товарищей уже нет в живых. Или Рушу не считают за боевого товарища, так как он не сражается?

— Да и я всего чуть-чуть отставал от него в боевом таланте. Он всегда был хорош, но я нагонял его, — Руша ненадолго замолчал, о чем-то думая, а потом продолжил. — Да, я помню тот день, когда Куан напал на него. Все удивились такому повороту событий. Только вот Куан напал на Клауса не потому, что тот мешал его чемпионству, а потому что он видел, как Клаус прорубил мою ногу до этого и выкинул за черту огненного круга.

— Зачем Клаус так поступил?

— Потому что видел во мне угрозу. Так что ты послушай своего учителя – никому нельзя доверять. Здесь все пропахло предательством.

— И что мне делать с этой информацией? Шарахаться теперь ото всех своих боевых товарищей, как от огня? А Малента…

— Ты это уже сам решай, что тебе делать. Подумай, что тебе самому важней: друзья и девушка или чемпионство. Вспомни, зачем ты вообще сюда пришел, может тогда и ответ получишь.

— Спасибо, — все, что смог я ответить.

Руша молча кивнул, смотря в сторону пьющего Клауса и почесывая свою ногу. В какой-то момент он резко встал и похромал к обеденной зоне. Проходя мимо меня Руша остановился и повернулся ко мне.

— Я чего ждал-то тебя?! Господин договорился о подпольных боях. Завтра получишь больше подробностей, но держи в голове, что через несколько дней ты поедешь сражаться туда.

Я ничего не ответил. Просто смотрел на Рушу, загруженный всей той информацией, которую они с Клаусом на меня вывалили. Руша понял это сразу, поэтому просто кивнул и ушел дальше по своим делам.

Не думал я, что когда-либо окажусь в подобном месте. Тошнить от пота и гниющего мяса, разбавленного пряностями и дешевым пойлом начало еще на входе. Люди кричали, как ненормальные, проигрывая последние деньги на неверной ставке. Распределители игр кричали, объявляя очередное мясо, которое скоро будет сражаться в выделенном куске от общей площади помещения. Толпа стояла прямо возле очерченного мелом квадрата, в котором то и дело проливали кровь. Это был конвейер, на котором без остановки кто-то умирал и тем самым лишал кого-то своего выигрыша.

Подпольные игры, на которых нет места страху и сомнениям, выглядели, как вечеринка бомжей, что выпросили немного денег и купили боярышника. В большинстве случаев примерно так и было. Это в основном развлечение для бедных, но среди этих бедолаг присутствовали и высокоранговые особы. Так, например, судья городского значения был известным ставочником, который половину всего своего дохода спускал на подобных мероприятиях. Или благородный Фийем Карстром, что носил по улицам белую тогу и торговал изысканными оливками, тоже был не прочь облачиться в черное и спуститься в подвалы, где каждую минуту кто-то погибал.

Я смотрел на всю эту картину и поражался своей тупости, когда давал свое согласие на участие в подобной бойне. Но заднюю давать уже поздно. Мне уже определили противника, какого-то орка, а господин поставил на меня первую ставку. Он видел мое сомнение, но ничего не говорил по этому поводу.