Нельзя забывать и про толпу. Она кричит, а в ее крике слышен ее фаворит. И это не я. Пора с ней поиграть.

Когда Гаувар в очередной раз набегал на меня со своим двуручным топором, то я отбивал его удар своим мечом, ударяя его не по лезвию топора, а по древу. На какой-то момент, Гаувар потерял контроль над оружием, потому что по его рукам пробежала вибрация от удара. Тогда я подумал, что это идеальный момент, чтобы провести свою первую атаку. Я ударил несколько раз своим мечом по дроу, но так и не задел его. Тогда я ударил ногой в его колено и попал. Можно было бы и закончить на этом бой, но я решил не просто выиграть, а завоевать любовь толпы. Тогда я пустил ему в лицо магический шар. Дроу отлетел на пару метров. Он лежал на лопатках, потеряв на какое-то время ориентацию в пространстве. Но я не стал его добивать. Я начал медленно вертеться на месте, то и дело вскидывая руки к верху и кричать. Просто бездумно кричать. А толпа подхватывала мой рев и скандировала мое имя. Это было прекрасно. Что ни говори, а Малента была права. Это чертовски захватывающе.

Пока я игрался с толпой, Гаувар пришел в себя и сразу же на меня кинулся. Он снова использовал свое заклинание, от которого я чудом успел увернуться кувырком. Этого дроу ничего жизнь не учит. После заклинания он снова в прыжке пытался до меня достать, но на этот раз я не стал уворачиваться и сразу же атаковал его магическим шаром. Гаувар этого не ожидал. Он отлетел назад, выронив оружие из рук. Я помню, что говорил наставник: «выпустишь оружие из рук на арене – считай, что ты труп». Но толпа ведь тогда не будет скандировать мое имя, если я воспользуюсь подобной ошибкой.

Я воткнул свой меч в песок и напал на дроу с кулаками. Я напирал, как великий боксер в свои лучшие годы. Прямой, боковой, боковой, в подбородок… Удар за ударом, а Гаувар только что и успевал, как защищаться. Но я не предвидел того, что у него на ноге был нож. Маленький, словно бутафорский, но клинок был острый, как бритва. Гаувар достал его из ножен и выкинул руку вперед, достав своим лезвием мое лицо. Щека порезана. Это дезориентировало меня на какое-то время, за которое дроу спел добежать до своего топора.

Когда я снова оказался боеспособным, то увидел, что Гаувар стоял со своим топором в руках, отрезав меня от моего воткнутого в песок меча. Я, видимо, слишком заигрался… Зато как все это время ревела толпа. Даже сейчас, когда я стою уже почти проигравший, они все равно кричат мое имя. Не могу же я подвести столько народа?

Гаувар напал на меня, но применил тот же способ, который помог мне когда-то в спарринге с Клаусом. Я сыпанул горстку песка в глаза своему сопернику. В один кувырок я долетел до своего меча и снова оказался в строю. У меня была доля секунды, чтобы решить: заканчивать бой, пока Гаувар прочищает руками свои глаза или дальше с ним играться?! Думаю, что если продолжить, то это будет слишком затянуто.

Я в несколько шагов добрался до дроу и атаковал мечом сверху. Гаувар, еще плохо видящий, отбил эту атаку, но обнажил свой корпус, в который в ту же секунду прилетел магический шар. И вот, Гаувар снова на лопатках. Я сразу же подбежал к нему и выбил топор из его рук. Дроу посмотрел на меня испугано. Я уже не видел того наглеца, который высмеивал меня и восхвалял себя. На самом деле я уже хотел его убить. Вот так за несколько минут незнакомый мне гладиатор стал моим злейшим врагом.

Я направил свой меч на его горло и посмотрел на главную трибуну, на которой распорядители игр должны были решить: оставить проигравшего бойца в живых или позволить ему умереть. Они выставляют кулак в сторону арены и либо поднимают большой палец вверх, либо держат все пальцы вместе. Когда большой палец поднят вверх, это символизирует вытащенный меч из ножен и это означает, что проигравшего нужно убить. А если в кулаке все пальцы вместе, то это означает, что меч находится в ножнах и проигравшего нужно пощадить.

Распорядители игр показали большой палец вверх.

Я в последний раз посмотрел на своего проигравшего соперника и увидел в его глазах уже не просто страх, а настоящий ужас. Говорят, что гладиаторы ничего не боятся и идут на смерть, радостно ее приветствуя. Все это бред пропитого мозга. Каждое существо склонно к страху перед смертью. И сколько не приучай гладиатора к отсутствию страха, он все равно будет бояться умереть. Старого пса новым фокусам не научишь. В данном случае старый пес – это эволюция, которая и даровала всем разумным существах такое чувство защиты, как страх.

Я занес меч над головой и проткнул грудь Гаувара насквозь. Кровь стекала по лезвию, которое вышло из его спины. Я смотрел, как песок становился мокрым и темным. И ничего не чувствовал. Нет больше того сожаления, которое было у меня перед боем. Все, о чем я сейчас думал, это о том, что после убийства хочу трахнуть Маленту, напиться с Гордоном и… стать чемпионом.

Неожиданно для себя я осознал, что никогда в своей жизни еще не был так счастлив. Никогда я еще не чувствовал себя так сильно на своем месте, как сейчас. Мне было стыдно признаться самому себе, но даже моя семья так не радовала меня при жизни, как сейчас порадовало убийство. Как радует звук ревущей, выкрикивающей мое имя толпы, разлитой крови соперника и осознания, что я силен и готов становиться еще сильнее. Я все еще ненавижу императора за то, что он сотворил? Или я просто хочу иметь такую же силу, как у него? Может я жаден до власти и, убив его и заняв его место, стану еще большее жестоким и непредсказуемым человеком? Мне сложно ответить на все эти вопросы, когда я стою возле убитого мною разумного существа и радуюсь этому. Я маньяк, убийца, животное и просто плохой человек. Наверное, именно поэтому я сейчас на своем месте. Возможно, император своей войной дал возможность свободно убивать и через убийства получать любовь огромной разъяренной толпы, которая принесет мне славу и деньги. А может она же мне и поможет избавиться от императора? Заслужив абсолютную любовь толпы, смогу ли я пустить ее на борьбу с императором? Найду ли я среди них тех, кто захочет мне помочь свергнуть… не только императора, но и его режим? Да, именно! Зачем мне так рисковать только ради убийства императора? Нужно уничтожить все, что он имеет, как он уничтожил все, что имел я. Тогда может империя станет другой и не будет больше ломать чужие судьбы только ради своих амбиций?! Пора мыслить масштабно.

По прибытию в лудус после своего первого боя на арене, господин сразу же вызвал меня на ковер. Впервые я поднимаюсь выше первого этажа.

Большие гранитные коридоры, из которых видны выходы в самые разные комнаты. Тут были и гостиные, и купальные и даже, если я правильно прочитал, комнаты для оргий. А они умеют развлекаться.

Меня не долго водили по второму этажу и сразу повели на третий. На сколько я понял, последний этаж был для личного пользования. Там были спальни, кабинеты, детские даже, хотя я детей здесь ни разу не видел. И да, тут именно кабинеты, в множественном лице, потому что их было несколько. Хотя я знаю, здесь живет только господин со своей женой, которую мы так ни разу и не видели. Самое прекрасное, что я увидел, подходя к одному из таких кабинетов, в котором сидел господин – каменные бюсты всех чемпионов дома. Их было много. Очень много. Весь коридор от лестницы до кабинета был заставлен бюстами. Никто из них мне знаком не был, кроме наставника. Последний десятиуровневый боец дома Сатиат. Наверное, это своего рода честь – увековечить себя в этом доме.

В самом кабинете господин сидел спиной к выходу. Он смотрел из окна на тренировочную площадку, наблюдая за тем, как веселятся новички после своего первого боя на арене.

— Иногда я себя чувствую многодетным отцом, когда вижу эту неподдельную радость после первого убийства на арене.

— Они заслужили эту радость, господин.

— О да, заслужили. Я с тобой полностью согласен, — он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Ты делаешь успехи. Уже. Еще недавно ты был дикарем, что показывал всем вокруг свои клыки, а сегодня ты сражался на арене, как гладиатор, пользуясь всеми советами и нравоучениями своих учителей. Это прелестно.