Виктор

Броня:

— Нагрудник императора

— Поножи императора

— Рукавицы императора

— Шлем императора

Оружие:

— Меч императора

Заклинания:

— Магические шар – выпускает из рук сгусток магической энергии

— Вихрь Магии – создает мощный вихрь магической энергии, наносящий урон всем противникам на поле битвы.

— Печать Молнии – призывает молнию, которая поражает всех врагов в радиусе удара.

— Стена Ветра – призывает стену из вихря, создавая временное укрытие и блокируя вражеские атаки.

Местные преступники не особо умеют стрелять из огнестрельного оружия. Им прямо перед боем показали, как это работает, но никто не верит в их меткость. Даже те, которые были лучниками не могут похвастаться точными попаданиями стреляя железными пулями. Чтобы немного их рассредоточить, я сразу же выпустил в их сторону магический смерч. Он устремился на преступников, которые при виде его разбежались в разные стороны. Пока они меняли позиции, я уже со всех ног мчался на них.

Преступники разделились на два отряда по три человека. В один из них я выпустил печать молнии, которая сожгла одного из преступников и обездвижила остальных и кинулся на вторую группу. На всякий случай, когда я приблизился к пока еще полной группе, я за своей спиной поставил стену ветра, которая отражала бы любой урон, наносимый мне с той стороны.

Преступники пытались по мне стрелять, но все равно выходило у них это скверно. В одного из них я выпустил магический шар, а двух других зарубил быстрыми ударами меча. Эти убийства не приносили мне радости, потому что не было почти никакого сопротивления. Преступник, что отлетел от магического шара, пытался встать, но в два больших шага я приблизился к нему и проткнул его грудь. Его палец дернулся и в меня попала шальная пуля. Пробила плечо и как на зло не на вылет. Ну ничего. Терпимо.

Тем временем со спины уже забегали последние двое преступников, которые стреляли в мою сторону, но так и не могли попасть. Я сделал кувырок в их сторону и воткнул меч в живот одного из них. А во второго я выпустил разряд молнии, поджаривая его внутренности.

Тот, которого я пырнул в живот еще был жив. Я поставил его на колени и заглянул ему в глаза. В них я увидел свою жену, что обнимала меня каждый вечер перед сном и шептала на ухо ласковые слова любви. Увидел своих дочерей, что встречали меня у порога каждый раз, как я возвращался домой. Под рев толпы одним ударом я снес преступнику голову, отправляя его и своих воспоминания и чувства в небытие.

— Виктор Галич! — скандировала толпа и я радовался их кличу.

Бой закончился быстро. Было легко и тяжело одновременно.

Когда я уходил с арены, то увидел в толпе Медведя. Он улыбался и кивал мне. Тогда я вспомнил, что мой ритуал еще не завершен. Необходимо внести еще один штрих, чтобы полностью оторвать от себя прежние чувства и морали.

После своего боя, когда уже вернулся в лудус, я взял бутылку вина, что купил по дороге, и пошел в чемпионскую комнату. Клаус стоял на коленях перед каким-то алтарем.

— Я не помешал тебе?

— Я уже заканчиваю. Чего ты хотел? — Клаус поднялся на ноги и посмотрел на меня.

— Я тут поразмыслил немного и понял, что ни разу тебя не отблагодарил.

— Меня не за что благодарить.

— Ты меня обучал, ты меня наставлял. Благодаря тебе я понял суть гладиаторских боев и в целом игр на арене. Я остался здесь отчасти благодаря тебе, поэтому я хотел бы разделить эту бутылку вина с тобой. В знак признательности.

— Я не пил уже много лет, но… — Клаус грустными глазами посмотрел на меня и подошел поближе. — С радостью выпью за твою победу и правильное решение остаться на арене. Ты еще поймешь, сколько в этом чести и славы, без которой настоящий мужчина не может жить.

Я открыл бутылку вина и разлил его по чашам.

— За мою победу и твои бесконечные наставления, — я поднял чашу вверх и прислонил ее к губам, медленно набирая вино в рот, но не глотая его.

Клаус сделал несколько глотков, но потом почувствовал неприятное ощущение и перестал пить. Он схватился за свое горло, опускаясь на колени. Его тело слабело очень быстро и через несколько минут некогда чемпион дома Сатиат лежал на полу мертвым.

Я выплюнул вино обратно в свою чашку и прополоскал рот водой. В малых количествах яд не вреден, но двух глотков достаточно, чтобы остановить сердце. Я ушел из комнаты, прихватив с собой только свою чашу, которую поздно ночью я выкинул за забор с той стороны лудуса, куда никто никогда не заходит.

Буду ли я винить себя за случившееся? Уже второй гладиатор, что проявил ко мне интерес и предложил свою помощь отправился к праотцам. Но если в случае с Малентой я был виноват лишь косвенно, то сейчас вся вина полностью на мне. Сожалею ли я о содеянном? Наверное, нет. По крайней мере я пытаюсь себя успокоить верой в слова Руши, который говорил, что Клаус далеко не такой уж и пушистый гнолл, каким мы все его сейчас видим. Я очень стараюсь убедить себя, что я избавил этот мир от грязного животного, которое готово на любые жертвы ради собственной выгоды. Стоп. Это же очень похоже на мое собственное описание… Придет время, я и от себя избавлю этот мир.

Господин сочинил поистине достойную речь, чтобы проводить чемпиона его дома в последний путь. Он стоял на небольшом помосте перед погребальным костром, а мы, боевые товарищи чемпиона стояли лицом к лицу друг к другу, построенные по обе руки господина.

— Клаус был не просто чемпионом этого дома, он был его основанием для вас всех! Его пример мужественности и отваги давал надежду и отвагу каждому новичку, что ступал за эти ворота, — господин указал на большие ворота, через которые меня когда-то привели в лудус. — Еще ни один чемпион моего дома не умирал в спокойствии в своей комнате. Клаус стал первым. Но надеюсь последним. Только смерть на арене несет в себе сакральное значение. Там, вы словно боги, спустившиеся с небес, чтобы показать всем остальным живым существам, как они должны жить и как должны умирать!

Господин еще долго толкал свои пафосные речи, но я уже не слушал. Это был полный бред, который ко мне не имел никакого отношения. Умереть на арене? Боги? Пусть сам идет и дохнет в песке и пыли, а я хочу остаться живым до тех пор, пока сам не решу уйти из этого долбанного мира.

Когда речь господина, наконец, была окончена, он поджег погребальный костер и ушел в лудус. На место господина вышел Руша, который также заготовил свою речь. Она была менее помпезная, но более короткая.

— Чемпион дома Сатиат погиб от некачественного вина, которое он купил в городе. Поэтому теперь, по приказу нашего господина, гладиаторам запрещается самостоятельно покупать алкоголь и приносить его в лудус. Я лично налажу контакты с поставщиками надежного алкоголя и буду привозить его в лудус. Здесь вы можете будете его купить.

— Даю зуб на отсечение, что Руша привезет какую-то мочу и будет продавать ее втридорога, а разницу забирать себе. Змея бесхребетная… — поругался я, рядом стоявшему Гордону.

— Ага. Что не продаст здесь, то продаст на рынке в городе, а господину скажет, что мы просто без ума от этого пойла, — ответил орк.

Я ожидал бурной реакции гладиаторов после этой новости, но ничего не произошло. Как будто всем было плевать. Но тем лучше для меня – чем меньше об этом будут говорить, тем меньше шансом, что вопрос со смертью Клауса приведет ко мне. А так все – тело в огонь и дело закрыто.

После сожжения чемпиона, всем гладиаторам дали выходной. Обычно после смерти гладиатора была более интенсивная тренировка, чтобы не пасть на арене, как и наш боевой товарищ, но сегодня другой случай. Ушел из жизни тот, кто мог бы стать чемпионом арены. Возможно даже легендой. Но я оборвал его тонкий волос жизни.