Я видел, как все шушукались и обсуждали смерть Клауса. Было вдвойне сложно скрывать свою причастность, когда я замечал чужие осуждающие взгляды на себе. Может я вел себя как-то не так, как мне полагалось? Да, Клаус тренировал меня какое-то время, говорил, что видит во мне потенциал, но последнее время мы не очень ладили. Когда он узнал про мое участие в подпольных играх, то я стал ему противен, пока не сделал выбор в пользу арены. Я должен быть грустным? Радостным? Каким? Я не понимаю. Как и не понимаю людей, что сверлят меня глазами.

— Они переживают за тебя, потому что думают, что без наставлений Клауса ты сдуешься, — пояснил Гордон, который заметил мою тревожность по поводу излишнего внимания.

— Почему они так думают? Клаус не тренировал меня уже долго время.

— Да поди их знай чего они так думают. Я лишь передаю тебе ту информацию, которую от них же и услышал.

Я кивнул в ответ.

Переживают они… Чего вокруг меня столько внимания? Я же первоуровневый гладиатор, а не кандидат в чемпионы…

— А еще они думают, что ты займешь место Клауса. Не сразу, конечно, но лет через пять ты точно станешь чемпионом этого дома.

— Ну конечно, стану… Дожить еще сперва надо до этого. А с моими делами дожить до завтра уже будет удачей.

— Кстати, о твоих делах… Я тут подумал… Многовато как-то смертей вокруг нас стало. И я не про смерть на арене, а про смерть за ее пределами.

— Мы живем в опасном мире, Гордон. Таким его сделал наш благочестивый император, будь он проклят.

— Уже ближе к сути. Ты, кажется говорил, что те люди, которые тебя послали в Латур, хотят свергнуть императора?!

— Это когда я такое говорил?

— Говорил, говорил. Может не мне, но я услышал.

— Мало ли что я говорил. Моя фантазия безгранична. Забудь.

— Не могу забыть. Как и не могу забыть смерть своей семьи. Я понимаю, что мой мир таким сделал император. Я хочу это исправить. Моя цель становится очень похожей на твою, поэтому я хочу тебе помочь. Помоги и мне стать частью этой великой миссии.

— Ты хочешь присоединиться к заговорщикам?

— Я хочу помочь привести нас к новому миру, в котором семьи не насилуют и не убивают.

— От этого мы никогда не избавимся.

— Но хотя бы за это виновных будут наказывать.

Я ничего не ответил Гордону. Я лишь взглянул на него и увидел в его глазах свирепость. Он готов хоть сейчас выполнить любой приказ Зеленых. Если я, со всем своим отвращением и несговорчивостью, уже натворил столько ужасных дел, то что может сделать орк, которому нечего терять, под контролем кровавых манипуляторов?

Желание Гордона исправить мир несомненно благородное, но… поспешное. Этот несчастный орк пережил страшнейшую катастрофу в своей жизни и теперь бросается на все, что так или иначе хорошо звучит на словах, но на деле… Я даже сам пока не знаю, каково оно на деле. Пока слишком жестоко. После смерти моей семьи прошло уже много времени. Я уже все пережил, испытал весь спектр чувств так сильно, что теперь они выжжены во мне. Мое безразличие к окружающему миру иногда дает слабину, когда дело касается кого-то близкого мне. Хотя ситуация с Малентой показывает обратное. Но все же. Гордон сейчас – это я, но десять лет назад. Я тоже тогда кидался на все безумные идеи, которые мне предлагали. Но все было бестолку. Именно эти чувства и мешали мне двигаться к цели. Поэтому у меня справедливый вопрос – стоит игра свеч? Брать ли Гордона за руку, чтобы отвести его к Медведю и передать его ослабленный разум в безжалостные руки мозгоправа?

Разумеется я не мог оставить такой серьезный вопрос без обсуждения с Маликой. Она стала моей путеводной звездой в этом жестоком мире. Моей совестью и благоразумностью. Которую я слушаю, но не слушаюсь.

Малика сидела в одиночестве в дальнем углу обеденной зоны. В ее руках была книга, которая носила гордое название: «Как выращивать розы или как взрастить слюнявую убийцу, чтобы его шип убил вашего мужа». Я не очень хотел подходить к ней, когда ее мысли заняты убийствами, но она же наемная убийца, она всегда думает о смерти. Наверное. Хотя она еще и женщина. О чем думает женщина-убийца? О своем мужчине? Почему именно это первое приходит в голову?

— Малика…

— Тихо, — она пригрозила мне пальцем и принялась быстрее дочитывать страницу.

Я просто ждал. Это самое разумное, что следует делать мужчине, когда его женщина читает.

— Чего хотел? — спросила она, когда дочитала страницу.

— Я понимаю, что ты сейчас неимоверно зла на меня за то, что я не прислушался к тебе…

— Я зла не потому что ты не прислушался, а потому что пришел обсудить со мной вопрос, когда сам уже все решил. Я не люблю, когда мое мнение не учитывается. Иначе, зачем мне вообще тратить свое время на кого-то, думая о его проблеме и давая ему советы?

— Я усвоил урок…

— Ты убил Клауса? — Малента не давала мне договорить.

Я и не предполагал, что дроу подумает на меня. В моих планах я рассказываю Малике о содеянном через длительное время, когда это событие станет просто воспоминанием. Но я не хотел ей врать.

— Да. Это было второе условие, чтобы оставить меня на арене.

— Вот видишь. Ты не усвоил урок.

— Я сделал то, что нужно было. Вспомни: наши цели важнее всего. Ты сама говорила когда-то, что если моя цель будет стоять на пути твоей цели, то тебя все равно ничего не остановит.

— С тех пор прошло много времени. Обстоятельства изменились. Или я думала, что изменились.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

— Ничего. Доверие, это такая штука, которая долго получается, но быстро теряется, — она посмотрела на меня глазами, полными злости. — Чего ты хочешь от меня? Сейчас, в данную секунду. Зачем ты ко мне подошел?

— Посоветоваться, — грустно ответил я. — Гордон заявил, что тоже хочет присоединиться к Зеленым. Мол ему импонирует моя цель по убийству императора, чтобы достичь мир во все мире.

— Ну так исполни его желание. Ты же все равно хотел свою банду организовать из Кальки и Александра, вот теперь еще и Гордон будет. И не важно, что я скажу, что это наиглупейшая идея, потому что Гордон сейчас неадекватен и им очень легко будет управлять. Он может таких ужасов понатворить, что ты покажешься просто невинным ребенком по сравнению с ним.

— Я тоже такого же мнения, но и привлечь его к делу звучит тоже не совсем безумно, я…

— Делай, как знаешь. Все равно, чтобы я не сказала, ты сделаешь все по-своему.

Я понял, что разговор дальше не получится. Малика была взводе, хотя я не понимал причины. Да, Я сделал все по-своему, но мы друг другу не хозяева. Я лучше знаю, что нужно для достижения своей цели. Мне не нужны указания, как и что мне делать. Договор у нас был какой? Я вливаюсь в ряды Зеленых, нахожу там дроу, которого она ищет и сливаю всю информацию по нему. А после продолжаю заниматься своими делами. Или она считала нас уже парой? Какая же мы пара, если секса не было? Два поцелуя еще не значат, чтобы мы обязаны друг другу под гроб жизни. Странная она женщина.

В конечном итоге я закончил этот день в своей комнате. Не хотелось мне больше быть на виду, пока взгляды других гладиаторов не слезали с меня.

На следующий день все началось, как обычно: подъем, завтрак и тренировка. Но тренировка шла не очень гладко. При чем у всех. Кто-то скорбел по Клаусу, кто-то просто ленился, а кто-то пытался выложиться на полную, но не мог, из-за того, что все остальные были в подавленном настроении. Я был из числа вторых.

— Хватит ползать по песку, как сонные мухи! — рычал на нас наставник. — Каждый боец дома Сатиат должен быть на голову выше остальных гладиаторов на арене. Если кто-то из вас проиграет в бою, но распорядители игр его пожалеют, то я лично добью того в лудусе. Ни одному нашему гладиатору не свойственен проигрыш, поэтому забудьте о лени и вчерашней трагедии. Жизнь Клауса оборвалась и если вы не хотите последовать за ним, то тренируйтесь, мать вашу!

Я смотрел на наставника взглядом, полным… недопонимания. Как угроза смерти должна приободрить гладиаторов? Чтобы что? Чтобы мы боялись проиграть и сражались до конца? А разве на арене не главное, это создать шоу? Красивые бои, интересные костюмы, харизматичные бойцы? Что-то я теряю понимания сути происходящего.