Сам Гачинович бывал в Сербии наездами. В первый раз оказавшись в этой стране в 1909 году, он проходил военную подготовку в группе потенциальных партизан-комитаджей в городе Вранье, которой руководил поручик сербской армии Аца Благоевич (по другим данным, военной премудрости их учил Божии Симич — тот самый, который в 1941 году подписывал советско-югославский договор[22]). Вместе с Гачиновичем подготовку тогда проходили еще несколько боснийцев, в том числе и Богдан Жераич, который через год с небольшим попытался убить наместника Боснии и Герцеговины, застрелился и стал для молодых боснийцев настоящим героем, как сейчас говорят, «культовой фигурой».

Вероятно, тогда Гачинович установил контакты с «Народной обороной». Затем он снова вернулся в Боснию, организовывал там кружки, участвовал в их работе и, как вспоминал один из участников «Молодой Боснии» Боривое Евтич, «говорил, будил народ и снова исчезал, как тень, словно проваливался под землю, чувствуя, что за ним по пятам следуют австрийские агенты».

Гачинович уехал учиться в Вену, а осенью 1911 года вернулся в Сербию. В Белграде он встретился с Любомиром Йовановичем-Чупой, редактором газеты «Пьемонт» и членом Верховной центральной управы «Черной руки». В своих мини-мемуарах, написанных по просьбе Троцкого, Гачинович вспоминал об этой встрече и о самом Иовановиче:

«Очень высокий, изможденный, с большим лбом, неутомимый работник и последовательный аскет, фанатик-агитатор молодой Сербии, Йованович путешествовал по всем сербским провинциям, часто пешком, сближаясь со страной и людьми, знакомясь с выдвигающимися политическими деятелями, завязывая связи, направляя и толкая вперед… Все руководящие элементы юго-славянской молодежи проходили чрез скромную редакцию «Пьемонта», чтобы видеть и слушать Любомира. Там можно было встретить конспираторов из всех провинций Австро-Венгрии и Македонии. Йованович был как бы молчаливо признанным центральным комитетом движения, которое обещало освободить и объединить нашу расу. Всё юго-славянское юношество знало его по имени, легенды о нем ходили в наших кружках…

Я был у него в редакции «Пьемонта» в сентябре 1911 г. Он сидел один, низко согнувшись над столом, и писал статью для следующего номера газеты. «Вот как? Вы бакунист… Наши мысли близки друг другу… Но посмотрите на действительность, и вы согласитесь со мною: нужно сильнее скрепить движение национальной идеи, иначе оно грозит упасть. Нужно звонить тревогу, переработать нашу душу, закалить себя».

В сентябре 1911 года Гачинович присоединился к «Черной руке» и получил порядковый номер 217. Чедомир Попович, один из основателей этого тайного общества, в 1937 году вспоминал, что Гачинович «исполнил весь мистический ритуал». «Его, — писал Попович, — рекомендовал в организацию Любо Йованович-Чупа. Любо рассказал о Гачиновиче нам, остальным членам, дал ему самые благоприятные характеристики и описал его как революционера и отличного националиста».

В типографии газеты «Пьемонт» была напечатана брошюра Гачиновича о Богдане Жераиче «Смерть одного героя». Из Сербии ее тайно доставляли в Боснию, где она пользовалась огромной популярностью среди молодежи.

В первой половине 1912 года Гачинович появлялся в различных городах Боснии, в том числе и в Сараеве, то ли организовывая новые кружки, то ли принимая участие в деятельности уже существовавших. Иногда встречаются утверждения, что он играл роль своего рода уполномоченного «Черной руки» по Боснии и Герцеговине. Насколько это соответствует действительности, сказать сложно, но нет сомнений, что какие-то задания для этой организации он выполнял.

«В Сараеве движение группировалось вокруг журнала «Омладина» («Молодежь». — Е. М.), который переводами из Герцена и других русских писателей воспитал целое поколение, — вспоминал он. — Я принадлежал к тому маленькому кружку, в который входили Принцип и его друзья, руководившие «Омладиной». Нами была переведена брошюра Бакунина о Коммуне. Она в числе других изданных нами брошюр была распространена организаторами по всей стране. Мы часто спорили… о социализме, о судьбах народа, о методах борьбы. В наших рядах не было серьезных разногласий, как и в наших идеях не было большой определенности; но мы все были убеждены, что только страшной борьбой можно будет освободить народ и спасти сербство».

Правда, другие знакомые Принципа, например Драго Любибратич, считали, что Гачинович в воспоминаниях что-то напутал: он появлялся в Сараеве лишь время от времени, и моменты его появления почти всегда совпадали с отъездами Принципа. Так что если они тогда и виделись, то лишь мельком. Но атмосферу и нравы молодежных кружков он описал точно.

«С восторженной любовью», отмечал Гачинович, они читали роман Чернышевского «Что делать?», «останавливаясь в благоговении перед сильной фигурой аскета Рахметова»: «За одного Рахметова мы пламенно любили молодую Россию…Мы подражали герою Чернышевского, как могли. В статуты нашего кружка входило обязательное воздержание от любви и вина… мы все оставались верны этим статутам».

Итак, Гачинович, судя по всему, действительно состоял в «Черной руке». А кто еще?

Установить это со стопроцентной достоверностью сейчас уже очень нелегко. Со времени тех событий прошел целый век, вокруг членов «Молодой Боснии» выросли горы мифов и слухов, появилось множество исследований, свидетельств и воспоминаний, некоторые потом признавались сознательными фальшивками и опровергались.

Уцелевшие участники этой организации, как и члены «Черной руки», тоже говорили далеко не всё, а иногда, ориентируясь на соответствующую политическую ситуацию, свидетельствовали «как надо». В общем, нить этой истории запуталась окончательно, и вряд ли когда-нибудь она будет распутана до самого конца.

Но кое-что иногда всё-таки удается узнать.

Одним из участников «Молодой Боснии» был Мустафа Голубич, родившийся в 1889 (по другим сведениям — в 1891-м) году в Герцеговине в бедной семье. Голубич — одна из самых таинственных личностей югославского революционного и коммунистического движения. После Первой мировой войны сотрудничал с Коминтерном, учился в Москве, начал работать на советскую разведку…

Дальнейшая часть жизни Голубича до сих пор окружена мифами. Якобы он участвовал в подготовке неудавшегося покушения на короля Югославии Александра в 1921 году, в похищении советскими агентами главы Русского общевоинского союза генерала Александра Кутепова в Париже в 1930-м, в операции по ликвидации Льва Троцкого в Мексике в 1940-м, был одним из организаторов антигерманского переворота в Югославии 27 марта 1941 года и т. д. и т. п.

О Голубиче рассказывают и легендарные подробности: что он был другом Сталина и доставал на своей родине, в Герцеговине, его любимый табак «Герцеговина Флор» или что он украл в Англии танк, а во Франции — чертежи нового самолета.

Жизнь «красного («сталинского») Джеймса Бонда», как эффектно называла Голубича пресса бывшей Югославии, закончилась трагически. После оккупации страны гитлеровцами он остался на нелегальной работе в Белграде, 7 июня 1941 года был арестован немецкой контрразведкой. Специально для допросов Голубича из Берлина прибыл известный следователь, специалист по такого рода делам Ганс Хелм (по другим данным — целых четыре следователя).

Голубича допрашивали и пытали до конца июля 1941 года. Он никого не выдал, хотя о себе кое-что рассказал. Копии нескольких протоколов его допросов сохранились в архивах, и к ним мы еще вернемся. 29 июля 1941 года его расстреляли в Дворцовом (сегодня — Пионерском) парке Белграда и там же похоронили. Вроде бы после пыток Голубич не мог стоять, и перед расстрелом его посадили на стул.

Югославский историк Владимир Дедиер писал, что хотел разыскать могилу Голубича, но его отговорил Иво Андрич: «Он мне сказал, что я только потревожу его кости. Рядом с его могилой играют дети. Нет ничего прекраснее этого».