После ужина эрцгерцог и герцогиня София беседовали с представителями местных властей в фойе отеля. Некоторые не стали скрывать своей озабоченности обстановкой в Сараеве. Один из видных депутатов боснийского Сабора Иосип Сунарич еще раньше предупреждал Потиорека, что Францу Фердинанду лучше воздержаться от поездки по городу, так как ходят слухи о возможном покушении.

Эти предупреждения дошли и до эрцгерцога с супругой. Когда Сунарич представлялся герцогине, она сказала ему: «Вот видите, дорогой доктор Сунарич, вы были не правы. Всё не так, как вы говорили. Где бы мы ни были, все, до самого последнего серба, приветствуют нас настолько тепло, сердечно и учтиво, что мы очень довольны своей поездкой». — «Ваше высочество, — ответил Сунарич, — ради бога, повторите эти же слова завтра вечером, когда я опять буду иметь честь вас видеть. Тогда с моего сердца свалится огромный камень».

Эти слова насторожили эрцгерцога. Когда гости разошлись, он снова спросил своих приближенных, что они думают о завтрашней поездке в Сараево. Может быть, действительно есть смысл ее отменить? Мнения разделились, но большинство было за то, чтобы ехать. Франц Фердинанд согласился.

Воскресенье 28 июня обещало быть очень насыщенным. С самого утра предстояли различные официальные мероприятия в Сараеве. Эрцгерцог проснулся рано. По легенде, супруга разбудила его словами: «Вставайте, сир, пора ехать в Сараево».

В Сараеве эрцгерцога уже ждали. И не только для того, чтобы забрасывать его цветами и кричать ему «Живео!». Группа активистов «Молодой Боснии» находилась в полной готовности. Покушение на Франца Фердинанда было решено совершить именно 28 июня, в Видовдан.

Как же эта группа оказалась в Сараеве? И как ее проворонила австро-венгерская контрразведка, предупреждавшая престолонаследника о возможной опасности? Чтобы понять всё это, нужно вернуться на три месяца назад.

…В марте 1914 года Принцип, Чабринович и Грабеж в Белграде, Илич в Сараеве и Гачинович в Лозанне узнали из газет, что Франц Фердинанд собирается приехать в столицу Боснии. Все они наверняка понимали, что судьба дает им в руки уникальный шанс осуществить свою мечту о покушении — «достать» наследника престола в Сараеве им было легче, чем в других местах империи.

В общих чертах договорившись о покушении (возможно, вступив перед этим в тайную организацию «Смерть или жизнь»), Принцип, Чабринович и Грабеж сообщили о своем решении Иличу.

Перед «белградской тройкой» сразу же встало множество проблем. Организовать покушение на наследника престола — это ведь не обструкцию преподавателю в гимназии устраивать и не статьи в газеты писать. Никакого оружия у них не было. Ни один не умел хорошо обращаться с ним. Ни у одного из заговорщиков не было опыта участия в боевых действиях. Пока они понятия не имели, где будут подстерегать эрцгерцога и будет ли возможность подобраться к нему хотя бы на расстояние револьверного выстрела.

Раздобыть оружие было не так уж сложно. Сербия всегда буквально кишела им, а к тому же совсем недавно закончились две войны. Многие из их друзей воевали в качестве комитов или поддерживали связи с различными таинственными личностями вроде членов «Черной руки». К одному из таких знакомых Принцип и обратился.

Милана Цигановича он знал уже около двух лет. Еще в 1912 году он жил с ним в одном доме в Белграде. Циганович был практически земляком Принципа, но на шесть лет старше его. Окончил сельскую школу, потом учился в коммерческом училище в городе Бихач, собирался стать священником, но быстро расхотел. Работал мелким чиновником в налоговом управлении, куда его устроил отец, потом пробовал поступить на таможенную службу, но провалил экзамен. Затем попытался бежать в Сербию, но напоролся на австро-венгерских жандармов, которые вернули его домой. Осенью 1908 года Цигановичу повезло — его перевез через пограничный Дунай по своему паспорту один из случайно оказавшихся на границе сербских студентов, возвращавшихся домой, выдав за записанного в его паспорт младшего брата.

«Когда я приехал в Белград, — рассказывал Циганович в 1927 году влиятельной сербской газете «Политика», — я попал в самую гущу демонстраций и выступлений, направленных против Австро-Венгрии. В это время открылась школа комитаджей под руководством капитана Войн Танкосича. Там собралось много молодежи из различных земель — студентов, гимназистов, рабочих, и здесь мне в первый раз пришла в голову мысль: «Здесь действует «Молодая Босния»… Мы образовали маленький отряд в 30 человек».

Но тогда повоевать ему не пришлось — Боснийский кризис в войну не перерос. Циганович устроился чиновником в управление сербских государственных железных дорог. Считается, что в 1911 году он вступил в общество «Черная рука», где значился под номером 412. Впрочем, по другой версии, он был внедренным в организацию секретным агентом Николы Пашича, непримиримого врага «Черной руки», неоднократно занимавшего пост премьер-министра Сербии.

Во время Балканских войн Циганович принимал участие в боевых действиях и даже был награжден золотой медалью за храбрость. Он служил в отряде комитаджей под командованием Воислава Танкосича и, естественно, хорошо его знал.

С наступлением мира он снова устроился по железнодорожной части, захаживал в кафану «Златна моруна», но вообще у него была репутация таинственного и вездесущего человека. Он поддерживал связи с бывшими комитаджами и с «Народной обороной».

На суде Принцип утверждал, что Циганович знал о его идее убить престолонаследника, когда она еще не обрела каких-либо конкретных форм, а всего лишь высказывалась им в разговорах. Якобы Принцип во время очередных посиделок снова начал говорить о покушении, а один из его знакомых передал его слова Милану Цигановичу. «С этого момента я подружился с Цигановичем, — рассказывал Принцип. — И он обещал, что достанет оружие. Он дал это обещание еще до того, как в Белград приехал Грабеж».

Почему он обратился с просьбой достать оружие именно к Цигановичу? Дело в том, что с войны тот привез целую коллекцию различных гранат, которые видели у него и Принцип, и Чабринович. Принцип говорил, что их было штук восемь-девять, а Чабринович утверждал, что целых восемьдесят.

Сначала Принцип просил именно бомбы, однако Циганович сказал, что, скорее всего, они не очень хорошего качества и в решающий момент могут не сработать. Тогда-то и пошла речь о пистолетах. Был и еще один важный момент: после покушения Принцип и Чабринович хотели покончить жизнь самоубийством, как сделал их кумир Богдан Жераич. Понятно, что пистолет для этого подходит лучше всего. Позже они получили «для себя» и ампулы с цианидом, но, как оказалось, яд был тоже плохого качества.

В мае 1914 года в Белграде умер известный сербский писатель и публицист Йован Скерлич. Он оказал большое влияние на «младобосанцев». Скерлич был убежденным сторонником «югославянской идеи» и предлагал, например, унифицировать сербский и хорватский литературные языки. Однако, писал югославский историк Владимир Дедиер, Скерлич был противником панславизма, за которым, по его мнению, стояли «самые мрачные элементы русского общества» и вообще реакционные силы, и выступал за «неославизм», предусматривавший создание демократической федерации равноправных славянских народов.

16 (3) мая 1914 года на похоронах Скерлича Принцип нес венок от боснийской молодежи. Своему брату Николе он написал: «Умер величайший человек Сербии».

А уже через несколько дней они наконец-то смогли получить оружие для покушения на Франца Фердинанда.

Чабринович на следствии утверждал, что еще за три дня до того, как они отправились из Белграда в Сараево, он и понятия не имел, что подготовка покушения приняла уже такой конкретный характер. Чабринович говорил, что собирался отметить Видовдан вовсе не в Сараеве, а в Македонии и даже купил себе новый костюм.