К этому времени в Сараеве уже вскрыли могилы Данилы Илича, Велько Чубриловича, Мишко Йовановича, Марка Перина и Богдана Жераича. Их останки тоже поместили в металлические гробы. Вместе с огромной толпой они ждали в Сараеве прибытия поезда из Терезина. Когда состав остановился, все закричали: «Слава видовданским героям!»

Затем гробы по одному начали выносить из поезда, называя имена тех, чьи останки в них находились, и каждый раз собравшиеся кричали: «Слава видовданским героям!» Катафалки с одиннадцатью гробами двинулись через всё Сараево. Стеван Жакула отмечал, что более трогательного и грандиозного прощания Сараево раньше никогда не видело и, «думаю, уже не увидит».

Братская могила для «видовданских героев» была готова на православном кладбище в районе Кошево. Любопытно, что вплотную к нему примыкает католическое кладбище, на котором хоронили в том числе солдат австро-венгерской армии, погибших на фронте или умерших в госпиталях. Многообразие боснийской жизни проявилось даже здесь.

В 1939 году над местом погребения «видовданских героев» возвели небольшую капеллу. Проектировал ее сербский архитектор, во время Первой мировой войны бывший военным летчиком, Александр Дероко. Удивительно, но капелла уцелела и во Вторую мировую войну, во время немецкой оккупации Сараева, и в кровопролитную югославскую гражданскую войну в 1990-х годах. Если подойти к ней совсем близко, то на камнях, из которых она построена, можно увидеть кресты и фамилии, написанные на кириллице. Смотритель кладбища обязательно расскажет вам: часовня сооружена из могильных плит со старинного сараевского православного кладбища, которое насчитывало несколько сотен лет. К тридцатым годам прошлого века это кладбище было уже заброшено, его памятники разрушались, так что было решено сохранить хотя бы часть из них таким необычным образом.

Теперь на капелле золотыми буквами выбиты имена Гаврилы Принципа и других «видовданских героев», а со всех сторон их окружают полустертые фамилии уже никому не известных людей. «Принцип и его друзья, — говорил нам смотритель кладбища, — наверное, были бы не против такого соседства. Они ведь родились и выросли среди таких же обычных людей, боролись за них и теперь вот навечно остаются с ними».

Сохранилась фотография, сделанная в день перезахоронения останков «видовданских героев» в Сараеве: толпа нарядно одетых жителей города как раз на том самом месте, где был убит Франц Фердинанд. На стене дома укреплены ковер с двуглавыми сербскими орлами и венки, а на ковре — портрет Гаврилы Принципа. Его культ «национального героя» начинался уже тогда.

Почитание Принципа и других членов «Молодой Боснии» отличается одной любопытной чертой — оно пережило несколько государств с различной общественно-политической системой. Принцип и его товарищи считались героями и в королевской Югославии, и среди югославских партизан-коммунистов и сербских четников-монархистов во время Второй мировой войны, и в социалистической Югославии маршала Тито, и в полусоциалистической «третьей Югославии» и Сербии Слободана Милошевича, и, наконец, в сегодняшней Сербии. А на родине, в Боснии и Герцеговине, споры о них продолжаются и сегодня.

Главные участники покушения на Франца Фердинанда не дожили до того момента, как ненавистная им Австро-Венгерская империя ушла в историю. В августе 1917 года, в возрасте двадцати семи лет, в Швейцарии неожиданно умер идеолог «Молодой Боснии» Владимир Гачинович. Обстоятельства его смерти часто называют таинственными — врачи говорили то о воспалении слепой кишки, то о воспалении желудка, сделали Гачиновичу операцию, через несколько дней после которой он скончался. Любители конспирологии с тех пор пишут, что Гачиновича, возможно, отравили. Кто и почему? Версии разнятся — говорят то о масонах, якобы не хотевших, чтобы он проговорился об «истинных организаторах покушения», то о сербах, которые решили «принести его в жертву», чтобы начать мирные переговоры с Австро-Венгрией, и т. д.

Королевская Югославия, как и мечтали участники покушения, действительно объединила в себе большинство южных славян. Но вряд ли Принципа и его друзей привели бы в восторг форма этого объединения и политический режим на их новой «большой» родине. Они всё-таки были людьми леворадикальных взглядов и, вероятно, вскоре испытали бы чувство разочарования от происходившего в стране, где в 1929 году дело дошло практически до личной диктатуры короля Александра. Не случайно многие из бывших участников молодежного движения в Боснии и Герцеговине потом симпатизировали коммунистам, а некоторые, как уже говорилось, сотрудничали с Коминтерном и советской разведкой.

Югославские власти тоже чувствовали этот диссонанс. На «младобосанцев» падала тень ненавистной для Александра «Черной руки»; кроме того, стране нужны были деньги, и многое зависело от австрийских и германских инвестиций. Поэтому король и правительственные круги старались особо не участвовать в раскручивании культа Принципа и «Молодой Боснии». Но и сдерживать «народную инициативу» они не собирались, так что очень быстро «омерзительное преступление в Сараеве» начали называть «героическим актом борьбы за свободу», «убийц и террористов» — «народными героями и мучениками за югославянское и сербское дело» и даже «творцами Югославии», а «роковые выстрелы Принципа» — «ударами колокола в борьбе против австрийского ига».

Дожившие до конца войны и распада Австро-Венгрии «младобосанцы», особенно те, кто имел отношение к покушению в Сараеве, получали государственные пенсии и земельные наделы, учились в университетах и писали воспоминания. Именем самбй «Молодой Боснии» и ее участников называли улицы, спортивные общества, школы. Но конечно, львиная доля посмертной славы досталась Гавриле Принципу.

Сразу же после окончания войны и исчезновения Австро-Венгрии одну из главных достопримечательностей Сараева — Латинский мост через Миляцку, который буквально упирается в место убийства эрцгерцога, переименовали, назвав его Принципов мост. С учетом того, что как раз рядом с этим мостом стоял памятник Францу Фердинанду и герцогине Софии (впрочем, его вскоре разобрали), это переименование было вдвойне символично.

В апреле 1928 года, по случаю десятилетия смерти Принципа в тюрьме, в Сараеве на могиле «видовданских героев» состоялась торжественная панихида. Это было, пожалуй, первое крупное массовое мероприятие в честь участников «Молодой Боснии» после перезахоронения их останков. Белградская газета «Време» дала репортажное описание этой панихиды:

«Около 10 часов утра у могилы национальных героев начала собираться толпа. В 10 И часов появляется сгорбленная старая женщина в черном и в платке на голове. Это — мать Данило Илича. В глубокой тишине слышен ее негромкий плач.

— Мой милый сын, мое золотое дитятко! — всхлипывает она. Она вытаскивает из газетного свертка четыре маленькие свечки, прикрепляет их к могильной плите и зажигает их. В толпе слышится плач. У всех глаза полны слез. Затем мать достает маленькую кадильницу, высыпает из другого свертка ладан, разжигает его на свечке и с плачем опускается на маленькую скамейку.

Священник Милан Божич… начинает панихиду. Собравшиеся отвечают хором. В заключение несколько сотен собравшихся мужчин и женщин поют «вечную память»…

Божич обращается к молодежи и требует, чтобы она почаще посещала эти могилы и черпала здесь свои идеалы, как из живого родника.

— Я низко кланяюсь теням Принципа и его товарищей! — заканчивает Божич и провозглашает в их честь:

— Слава!

Молодой солдат в черногорском головном уборе с букетом цветов в руках появляется на могиле. Это господин Милорад Рачич. Он — воспитанник школы офицеров запаса. Его сопровождает солдат.

— От имени 800 юношей, окончивших вчера школу офицеров запаса, я прибыл сюда, чтобы почтить память великих героев и возложить этот маленький букет на могилу героев, которые не хотели допустить, чтобы Габсбург принимал участие в маневрах в Боснии в Видовдан. Мы, юноши, прибывшие в Сараево — город Принципа — со всех сторон нашей страны, были возмущены, увидев его могилу. Эта могила — позор для государства, позор для Белграда, позор для нашего народа. Мы, поклявшиеся в верности нашему Отечеству, клянемся, что эта могила не останется больше в таком состоянии…