Он взял её за руку, и они какое-то время сидели у остатков костра, не говоря ни слова.

— Как ты здесь оказалась?

Сатин внимательно на него посмотрела. Какое-то необычное выражение появилось на лице девушки — и тут же исчезло.

— Я вошла во тьму Аннуина. — сказала она. — За ней нет ничего живого, только бесконечный лес и мёрзлая земля. Тогда я была очень расстроена и напугана. Ты не представляешь, как мне было тяжело после своего предательства и смерти Мидира.

Отлично представляю, подумал Рейн, и сказал:

— Я слушаю. Продолжай.

— Я много думала там, в лесу. Просто шла куда глаза глядят и думала о тебе… обо всём, что натворила. Иногда садилась на землю и плакала. Рейн, я поняла, что вела себя очень эгоистично. Мне следовало с самого начала рассказать вам обо всём, и тогда бы всё было по-другому.

— И что было потом?

— Я поняла, что должна тебя найти. Я очень хотела раскрыть правду и попросить прощения. Хотела снова тебя увидеть, даже если бы ты не принял моих извинений. Я прошла обратно к чёрной стене, шагнула в неё — и оказалась здесь.

Впервые за всё время в Аннуине юноша не смог сдержать улыбки.

— Похоже, я уже во второй раз чуть не убил тебя.

Сатин рассмеялась.

— Это точно! Помнишь нашу первую встречу? Ты принял меня за лазутчика из Келейниона и чуть не… — она осеклась.

— В чём дело? — не понял Рейн.

— Рамелис. — сказала она. — Он был там, в лесу. Он гонится за нами. Идёт по следу.

На лице Рейна появилось ожесточённое выражение. Рука юноши сама потянулась к клинку.

— Нам надо идти. — сказал он Сатин. — Срочно.

Они двинулись в путь, стремясь за день пройти как можно большее расстояние. Мидир говорил, что дорога сама приведёт их ко Дворцу Истин, но не сказал, сколько времени это может занять. Юноша и девушка шли вместе, Рейн держал Сатин за руку. Огнепоклонница то и дело оглядывалась через плечо: позади никого не было, однако её тревога передалась и Рейну. Он слишком хорошо знал их врага и не сомневался, что сделает с ними наместник или его хозяин.

Они миновали три перекрёстка и вышли на четвёртый. Как обычно, от их дороги отходили ещё две — направо и налево. Сатин внезапно остановилась, указывая куда-то в сторону. Её большие серые глаза расширились от страха.

— Он здесь. — проговорила она еле слышно.

Рейн посмотрел туда, куда показала Сатин. Дорога, которая вела налево, была белой и чистой. По обе стороны её обнимала густая тьма, из которой проступала стена деревьев с корнями-щупальцами — картина, к которой юноша за несколько дней путешествия по Аннуину уже успел привыкнуть. Но что-то было не так… он присмотрелся. Мрак был подвижным. Вязкое пятно черноты растекалось прямо по белой дороге, оно двигалось, плыло в их сторону, как клочья тумана, подгоняемые сильным ветром. В глубине этой живой тени полыхнул зловещий фиолетовый свет, на миг осветив высокую фигуру в пурпурном плаще. Наместник Рамелис.

— Бежим! — крикнул Рейн, на ходу доставая меч. Сатин последовала за ним, и они вместе устремились вперёд по белой дороге. Рейн мельком взглянул на девушку: она бежала рядом, изо всех сил стараясь не отставать, её лицо было белее снега. Если понадобится, он готов умереть за неё. Кто-то из них должен будет донести весть Иерархам Авестината, и он не допустит, чтобы с Сатин что-то случилось. Лишь один раз юноша позволил себе обернуться: тьма подбиралась всё ближе и уже перетекла на главную дорогу. Мужчина в пурпуре широко шагал, глядя прямо на них. Его лицо скрывала глубокая тень, то Рейн был готов поклясться, что чёрные глаза-дыры по-прежнему горят ненавистью.

Они с Сатин ускорили бег, бросив на землю всё, кроме оружия. Перевязь с тяжёлым мечом Мидира оттягивала пояс, клинок в ножнах при каждом шаге отдавался болью в бедре. Дыхание сбилось, Рейн чувствовал, что силы его на исходе и уже сомневался, хватит ли у него сил. Сколько уже они бегут? Он даже не позволял себе оборачиваться: каждый такой взгляд замедлял их продвижение и приближал Рамелиса к цели. В какой-то момент юноше показалось, что за спиной он слышит чьи-то лёгкие шаги. Рейн заставил себя смотреть только вперёд. Что-то изменилось в Аннуине — изменилось неуловимо, но бесповоротно. В паре сотен шагов впереди воздух над дорогой дрогнул и уплотнился в какую-то прозрачную стену, по которой то и дело проходили волны серебристого сияния. Вместо привычного унылого пейзажа юноша видел перед собой какую-то ярко освещённую комнату. Сатин тоже заметила изменения и что-то сказала на авестийском, указывая на сияющую преграду.

— Мы добрались! — сказала она. — Это — выход из Аннуина!

Приободрённый этой новостью, Рейн даже забыл об усталости. Он первым достиг световой стены, коснулся её рукой и…

И отшатнулся, вскрикнув от боли. Стена обожгла его, словно целиком состояла из пламени. Озадаченный, он попробовал ещё раз. Юноша снова протянул руку, осторожно дотронулся до серебристого света — и тут же отдёрнул её. Волна боли прошла от кончиков пальцев до самого локтя. Ощущение было такое, будто ему в ладонь всадили раскалённую иглу.

— Не работает! — в отчаянии проговорил Рейн. Рамелис был совсем близко, может быть, в сотне шагов от них. Клубы чёрного дыма окутывали фигуру наместника. Фиолетовое пламя вырывалось изо рта мужчины, его мертвенно-бледное лицо казалась ненастоящим, неживым.

Сатин поравнялась с юношей.

— Попробуй применить Иеромагию! — предложила она. Дыхание девушки было коротким и прерывистым, обеими руками она сжимала нож.

Рейн вскинул руку и тщательно проговорил фразу на авестийском, глядя на стену:

— Мехабер шель мидраш! — Тайный путь, откройся!

Ничего. Серебряное сияние по-прежнему оставалось горячим.

— Авир мэ хасадим! — Мы не враги!

Ничего.

— Идбар элион! — Отвори дверь!

Ничего.

— Боюсь, у вас ничего не выйдет. — произнёс кто-то сладким, как мёд, голосом.

Рейн обернулся. Прямо перед ними стоял наместник Рамелис. Дым, клубящийся вокруг мужчины, не помешал юноше увидеть полный нечеловеческой злобы взгляд. Рамелис поднял руку — между пальцев сразу забегали языки пурпурного огня. Юноша достал лук.

— Мой господин недоволен твоим сопротивлением, уладец, — спокойно заметил наместник. — Ты почему-то интересуешь его. Думаю, он считает тебя полезным.

— О чём ты? — спросил Рейн, натягивая тетиву. Если ему удастся выиграть время…

— Высокая Присяга должна быть принесена. — Рамелис поднял руку.

Рейн выстрелил.

Стрела вонзилась наместнику в грудь, однако мужчина даже не покачнулся. Тонкие губы наместника разошлись в зловещей усмешке.

— Тебе понадобится более могущественное оружие, чтобы убить меня. — произнёс он чужим голосом. Этот голос нельзя было назвать человеческим — он скорее напоминал завывание ветра в древних руинах. В нём звучали такая власть и сила, что юноша почувствовал себя марионеткой, игрушкой в руках одетого в пурпур безумца.

— Ниам кадваллар.

Рамелис воздел руки к небу. Мрак заклубился вокруг него, принимая форму гигантских щупалец. Кокон из чёрного дыма полностью окутал тело наместника — только глаза выделялись своим кошмарным чёрным цветом, темнее которого не было ничего.

— Лейн таль.

Щупальца судорожно дёрнулись и задвигались у него над головой. Рейн выстрелил ещё раз, но столб темноты перехватил его стрелу, которая тут же рассыпалась в пыль. Что-то светлое — нож Сатин — блеснуло в воздухе и скрылось в коконе из черноты, не причинив Рамелису никакого вреда. Сразу два или три щупальца протянулись к юноше, ухватив его за шею. Рейн выхватил меч, но оружие оказалось бесполезным против магии наместника. Как только клинок коснулся струи дыма, по лезвию прошла паутина трещин. Через мгновение от меча осталась только груда осколков. Рейн рухнул на колени, хватаясь руками за горло. Рядом с ним на белом песке корчилась от боли Сатин: четыре щупальца пригвоздили её к земле, а пятое обвилось вокруг шеи. Лицо девушки посинело.