Проход всё никак не кончался, его холодные стены тянулись вперёд с пугающим однообразием, и пламя факелов плясало на них, создавая из мрака и неверного света причудливые фигуры. Сатин не знала, сколько прошло времени — может, час, а может, и целая вечность. Она шла вперёд, почти не обращая внимания на холод и темноту вокруг, только механически переставляла ноги. Ей казалось, что если она остановится, то уже не сможет сдвинуться с места. Где-то впереди — в конце бесконечности — красным цветком горело алое сияние, и только оно помогало продолжить путь, давало какую-то цель. Наверное, это важно — знать, что у тебя есть цель… она должна быть у каждого, верно?..

Казалось, прошла целая жизнь перед тем, как коридор закончился, и девушка достигла источника света. Это была дверь.

В отличие от других дверей, эта была не из дерева, а из чего-то, похожего на красное матовое стекло. Она была закрыта, и из-за неё лился мягкий красный свет — тот самый свет, что вёл Сатин и манил к себе, обещая дать ответы на все вопросы. Она подошла к двери и дотронулась до ручки. Ручка была теплой, отчего странный материал — твёрдый, как настоящее стекло — на миг показался мягким и податливым, почти живым. Это её не удивило — она слишком устала, чтобы удивляться.

Она уже видела эту дверь раньше. Она была здесь очень давно, когда… когда была кем-то другим. Кем-то совсем не похожим на неё нынешнюю… Почему она остановилась? Что ей нужно от этой двери? Сатин не знала. Но она знала, что должна была войти туда, потому что там её ждали. Её там ждали… Сатин толкнула дверь и перешагнула порог.

…Это было странное место. Она оказалась в просторной зале, убранство которой разительно отличалось от сурового камня и могильного холода коридора. Здесь было тепло, сумрачно и пусто, на стенах не оказалось ни факелов, ни ламп — красное сияние было словно разлито в самом воздухе, струилось отовсюду, окружало и обволакивало её. Этот вишнёвый сумрак что-то напомнил ей, что-то очень далёкое, но знакомое… Стены и пол выложены из непонятного красного камня, гладкого и тёплого на ощупь. В воздухе стоит едва уловимый запах каких-то трав. И тишина… тишина, которую нарушает ритмичный, почти не слышимый звук. Тук-тук. Ту-ту-тук. Тук-тук. Ту-ту-тук. Как будто биение сердца, но какое-то неправильное, неестественное…

Впереди маячил свет — не красный, а оранжевый, как свет костра. Когда глаза Сатин привыкли к освещению, она поняла, что зала не так пуста, как ей сперва показалось — невидимый во мраке потолок поддерживал целый лес чёрных колонн, что стояли кругами — и чем ближе круг к центру залы, тем меньше в нём этих колонн. Как рябь на воде или мишень для стрел… Стены цвета запёкшейся крови, зловещие чёрные колонны и жёлтый, почти домашний свет где-то невдалеке. Люди? Здесь? Быть может, они помогут ей найти выход? Какое-то подозрение зашевелилось в её душе. Люди… ей показалось, что лучше будет сначала понаблюдать за ними с безопасного расстояния.

Она подобралась поближе к свету, стараясь ничем не выдавать своего присутствия. Над её головой, словно копья, кругами высились чёрные колонны, которые казались людьми, кружащимися в неистовом, но молчаливом танце.

В паре десятков шагов от себя она увидела шестерку людей, стоявших вокруг возвышения из белого камня. В свете костра — а теперь Сатин видела, что это был костёр — их лица казались неподвижными, лишёнными всякого выражения и жизни. Пятеро были облачены в жёлтые плащи и молча стояли, не говоря ни слова. Ещё один носил пурпурный плащ с капюшоном и с тревогой всматривался в алую мглу. Что-то было не так. Почему они молчат? Почему не двигаются? Рассудок подсказывал ей: беги, спрячься скорее, уходи отсюда — здесь опасно. Вместо этого Сатин укрылась за колонной и стала всматриваться в алый полумрак, пятно костра на фоне которого теперь походило на огромный глаз какого-то хищника. Пламя взревело, взметнувшись к потолку, и сквозь этот рёв до девушки донёсся новый звук, который с каждым мигом становился всё громче. Звук тяжёлых шагов по камню.

Из кровавого сумрака выступила процессия. Четыре широкоплечих носильщика медленно несли деревянный паланкин, закрытый занавесью из жёлтой ткани. Они ступали размеренно и чинно, словно находились на похоронах. Когда шествие приблизилось, яркое пламя осветило ближайшую пару носильщиков. Алые отблески огня лизнули широкие, ненормально огромные фигуры, озарили гладкие металлические тела и маски, за которыми горели белые глаза. Бессмертные. По лицу Сатин заструился ледяной пот. Она хотела убежать, но какая-то сила невидимыми путами удержала её на месте. Мышцы одеревенели, руки и ноги перестали слушаться. В зале было тепло, но девушка чувствовала, как в её тело пробирается холод.

Кошмарные создания остановились и поставили свою ношу недалеко от возвышения, где горел костёр. Фигуры людей в плащах тут же рухнули на колени. Какое-то время все они лежали без движения, распростёршись на красном полу, и этот миг показался Сатин вечностью. Это всё неправда. Этого просто не может быть. Это сон. Кошмар. Просто страшный сон…

Один из Бессмертных выступил вперёд. Рука существа легла на нож в диковинных, покрытых странными письменами ножнах.

— Мы здесь по воле нашего господина. — заговорил Бессмертный голосом, похожим на шелест листьев на ветру. — Кто из вас Тот, Кто Даёт Ответы?

— Это я. — человек в пурпурном балахоне поднялся с колен и резким движением откинул капюшон. В свете костра его лицо казалось посмертной маской из бледной плоти и тёмных провалов на месте глаз.

— Тогда мой господин спрашивает тебя: кто ты?

Когда человек в пурпуре ответил, в его голосе на миг — всего на миг — прозвучала нотка неуверенности, за которой скрывался страх.

— Я… Я — Тот, Кому Даётся Слово. Я Тот, Который Знает Истину.

— Кто из Скованных должен явиться?

— Третий Пленённый, Кузнец Погибели.

Сердце Сатин пропустило удар, а затем забилось ещё быстрее. Кузнец Погибели… Непрощённый… Что здесь происходит? Что это за место?

— Знаешь ли ты о том, что делаешь здесь? Понимаешь ты, какие силы вовлечены в это?

— Знаю и понимаю — во благо наших повелителей.

— Готов ты отдать жизни своих соратников в обмен на силу, которой нет равных? Готов утолить голод Жаждущего?

Повисло страшное молчание.

— Готов.

Бессмертный выхватил нож и протянул его рукоятью вперёд человеку в пурпурном плаще. Тот принял оружие, с осторожностью хватаясь за покрытую письменами рукоять. В зале стало темнее — как будто клинок впитал в себя свет и сам стал алым, словно капля крови. Человек встал позади своих безмолвных товарищей, воздел руки вверх и запел. В его голосе звучала такая сила и власть, что сам воздух уплотнился и зазвенел, как натянутая тетива тугого лука. Песня была на незнакомом языке, но Сатин понимала каждое слово.

Я кланяюсь тёмному господину

Третьему из Семи, Ужасу Запада

Посланнику Ночи, Королю Ветра

Эйсиги, эйсиги, майдин кимреаг!

Побеждённому, но живому

Скованному, но свободному

Слепому, но зрячему

Эйсиги, эйсиги, теар ниблетах!

Фигуры в жёлтом стояли на коленях и раскачивались в такт словам этого дикого, бесконечно древнего напева. Их глаза остекленели, головы запрокинулись назад, а руки безвольно свисали вдоль тела. Это ведь не по-настоящему… это кошмар… дурной сон, только и всего…

Я кланяюсь тому, кто рождён в глубине

Кто правит ночью, а днём исчезает

Сын темноты, слуга бесконечного

Погибель людей, убийца воинов

Один из Семи, прими мою жертву!

Эйсиги, эйсиги, ллеар даналлин!

Не прекращая своего пения, человек подошел к одному из людей в жёлтом, оттянул его голову вверх и полоснул ножом по горлу. Фонтаном забила алая кровь. Фигура в жёлтом обмякла, но не упала, а осталась стоять на коленях словно марионетка, поддерживаемая сверху невидимыми нитями.

Я — кукла в руках твоих