Рейн последовал совету своего учителя. Он тщательно продумывал каждый свой поединок, старался не совершать ошибок, не делал себе никаких поблажек и не искал оправданий, если терпел поражение в какой-то из их частых тренировок. По утрам они занимались с мечом, днём — после пяти или шести схваток — тренировали руки. Мидир обучал Рейна искусству рукопашного боя, показывал, как можно использовать любой предмет для нанесения удара, как вывести противника из равновесия с помощью простого движения или как ударить его ногой, когда он этого не ожидает, как отводить удар противника, если ты безоружен и как правильно падать, чтобы не получить увечий.

— Оружием может быть всё что угодно. — говорил Мидир, сидя со своей трубкой и пуская в небо кольца сизого дыма. — Простая палка, ножка от стула, вертел для мяса… бывают такие ситуации, когда тебе просто некогда вынуть меч из ножен — тут тебе и пригодится моя наука. Не думай, что если научился хорошо владеть мечом — а ты сейчас даже этого не можешь — то уже стал непобедимым воином. Князь Освальд из Аллуйг Брегга, например, был великим мечником. Он украсил свой клинок золотом и серебром, ежедневно одерживал победы в поединках один на один — но ему не удалось выжить, когда разбойники с большой дороги напали на него с дубинами. Меч — это не то, чему стоит посвятить всю твою жизнь, если, конечно, ты не хочешь блистать на турнирах и состязаниях и умереть в первом же настоящем сражении от случайной стрелы или копья. У тебя есть ещё ноги и руки, есть тело. В бою ты должен уметь всё. Поэтому тренируйся. Но не забывай и о том, что даже самое совершенное оружие — это ещё не гарантия победы.

А вечерами они сидели у костра, пили чай, разговаривали, спорили, смеялись. Сатин учила Рейна основам авестийского и Священному Наречию, Мидир рассказывал то, что знал об Авестинате, о жителях этой страны, её законах и нравах. Он рассказал о Дворце Истин, о Совершенном и о библиотеках, в которых хранятся древние, созданные ещё до Войны Лжи карты и книги. Рейн жадно впитывал новые знания, хотя отшельник ни словом не обмолвился о своём прошлом и по-прежнему не желал говорить о том, что привело его с Зилачем так далеко на Восток.

Кроме того, Мидир поведал Сатин и Рейну историю Лепты Великой, и повесть эта была печальна.

— Этот город очень стар — древнее Улады и даже Кайсарума. С самого начала он, правда, Лептой Великой не назывался. Нагаррар — Город тысячи рук — вот её настоящее имя.

История эта берёт своё начало через век после Предательства. Царство Истины уже перестало существовать, на Востоке шла безумная драка за власть, и тогда торговец по имени Сендер из Старого Цора бежал на Запад с тысячью кораблей. Со своего корабля Сендер видел, как гибнет в огне пожарищ Старый Город, и обещал себе, что спасёт своих людей и построит им жилище, достойное времён расцвета мира.

Бородатый, с трубкой в зубах, Мидир напомнил Рейну Зилача и его рассказ на Дне Жертвы. Та же сосредоточенность, тот же отрешённый взгляд, словно отшельник сам видит то, о чём говорит.

— Прибыв на Запад, люди Сендера возвели прекрасные города. Цафон Золотой, Элоцим Могучий и Нагаррар Мудрый. Велик был флот пришельцев, и потому западные народы назвали их Людьми Лодок. Так появился Новый Цор, Новый Город — держава, что правила не мечом, а золотом. Люди Лодок были умны и проницательны, они знали толк в торговле, и вскоре их гавани были уже на всём западном берегу Неспокойного Моря.

Но на всякого охотника найдётся своя управа. Люди Лодок были алчны, они предпочитали скорее покупать верность иноземных дружин, чем содержать собственное войско. Это их и сгубило. Народы Запада один за другим подчинились власти Кайсарума, и судьба богатых, но уязвимых городов на морском берегу была предрешена.

Двадцать лет шла война великих купцов против не менее великих воинов. Это была тяжёлая, изнурительная борьба — ведь победитель в случае успеха становился первой державой Запада. Всё решилось у стен Нагаррара, когда Динниан, император Кайсарума, со своей закованной в железо пехотой сокрушил наёмную армию Людей Лодок. То была страшная битва. Один за другим пали все прибрежные города и, хотя Динниану пришлось потратить ещё три года, чтобы взять Новый Цор, торговая империя побережья перестала существовать. Их города были превращены в руины и посыпаны солью, и только Нагаррар уцелел — единственное место, где этот древний народ нашёл себе пристанище и тюрьму. С тех пор для Людей Лодок битва при Нагарраре — история о разорении и смерти. Их страна последней на Западе почитала Благих, и с гибелью Нового Города мы потеряли многие книги о Царстве Истины и Войне Лжи…

Чем дольше они ехали по тракту, тем больше путников и повозок встречали на своём пути. Кто-то ехал на север, в Уладу, чтобы продать специи с юга и купить драгоценные меха и дерево, кто-то, как Рейн со спутниками, путешествовал до Лепты Великой или даже до столицы Кайсарума Палатинции, но больше всего было беженцев. Мужчины и женщины. Старики и дети. Пешком и на телегах. Все они непрерывным людским потоком шли с севера на юг в сторону Лепты Великой, шли нервно, торопливо, словно каждая миля пути была для них спасением, щитом от незримой опасности. Тревога заставляла их держаться вместе, но страх потерять свои вещи не позволял толпе сливаться воедино — каждый старался ехать на расстоянии от других, так, чтобы видеть, что происходит вокруг.

Люди были самые разные. Рейн видел, как по дороге пытается проехать целый фургон, в котором хозяин — бородатый плотник лет сорока — вёз не только свои пожитки, но и товар — стулья, сундуки и даже круглый стол, украшенный резьбой. Видел, как

В один день Мидир остановил отряд у обочины и подошёл к одному из путников — седому старику в старой рубахе и клетчатом плаще, который сидел у раскидистой ольхи и варил чай.

— Скажи, отче, почему здесь столько людей из Улады? — спросил отшельник, стараясь говорить почтительно и вежливо.

— Война, — невесело усмехнулся старик, — видано ли дело, чтобы за трон так бились, как сейчас бьются? Мы, крестьяне, к распрям господ привычны, но этот Элиас… — он замолчал и резко обернулся, словно думал, что мятежный тэн прячется за соседним деревом.

— Расскажете нам, что происходит в Уладе? — Мидир достал из кошелька серебряную монетку и вложил в руки старика. — Его Величество сейчас побеждает?

— Лугайд-то? Как бы не так, королю недолго осталось. Он уже не жилец, помяните моё слово. У Триата недавно сражение было, крупное. Король разбит, во второй раз едет своих вассалов собирать. Говорят, претендент скоро двинет войска на столицу. Хочет сорвать корону с башки Лугайда. Элиас этот не человек вовсе, вот что я вам скажу!

— Это ещё почему? — лицо Мидира было непроницаемой маской, но глаза выдавали тревогу.

— А потому. — старик опасливо повёл плечами. — Колдун он, вот что, этот Элиас. Говорят, огнём повелевает и тени творит. Всех королевских колдунов разбил, даром что они колдуны. Встал лагерем на западе и назвал себя Чёрным Солнцем, воплощением бога Оллама! И титул себе присвоил — доброму человеку и не выговорить. Авто… Автакритир… или как-то так.

— Может, Автократор? — спросила Сатин.

— Да, точно, барышня. Автократор. Говорят, он собирает магов со всего Севера, хочет после Улады на Гододдин идти. Приказал всем, кто колдовать умеет, лично к нему идти и преклонять колени. Это у него “присяга Чёрному Солнцу” называется. Лугайд, конечно, от страха трясётся, это как пить дать. Солдат своих у Триата потерял, значит, и вассалы задумаются — кого теперь поддержать, чтобы земли свои сохранить? Ещё говорят, Элиас тэнов начал вешать. Если кто-то из благородных не хочет по струнке ходить — р-раз! — и всё, на суку висит, только ноги болтаются. Как вам такое нравится? Сколько на свете живу, а такого не видел. Истинно говорят, последние времена настали…

Мидир поблагодарил старика, и маленький отряд продолжил свой путь. По обе стороны дороги тянулись поля и фермы, которые иногда прерывали высокие здания из красного кирпича — знаменитая имперская почта. Сатин немного оторвалась от спутников и над чем-то задумалась, Рейн ехал рядом с отшельником. Юноша первым нарушил молчание.