Пока ехали, подумал, кому могу позвонить и понял для себя, что в городе в каганате почти нет абонентов. Ну, то есть Дмитрий ехал, считая, что там нет связи. У Олега нет, у Николая нет. Вот чёрт.

— Любезный, а притормози у той лавки, не сочти за труд.

Извозчик остановил, я выскочил и зашёл в магазинчик, торгующий, как следовало из его вывески, мобилетами и другими модными устройствами.

— Мне пять штук самых простых.

— Для работников берёте? — спросил бородатый крупный как кузнец, продавец за прилавком. — Сейчас все для работников берут.

Он выложил на прилавок пять неприметных аппаратов.

— С Вас триста двадцать рубликов, господин хороший.

Продолжив путь, я просчитал в голове, что мобилеты есть у Игоря, инженера и у Фёдора, так что набрал ему.

— Фёдор Иванович, моё почтение.

— Приветствую. Ну как там Москва? На месте?

— Да. А мой городок ещё не пал под натиском орды, пока я по императорам раскатываю?

Извозчик покосился на меня. По его глазам было видно, что моим словам, которые он подслушал, он не верит, наверняка считает, что это я так пытаюсь ему пыль в глаза пустить.

— На месте. В город Николай прибыли торговцы. С ними общается. Чуй, ну и мы немножко. Кое-что заказываем.

— У Вас финансов хватает? Я приеду, подкину. Стоп, тпру. А почему, мать его, «Николай»?

— У торговцев так указано на карте. Я тебе больше скажу, в аэропортах контрабандистов, где я оставлял данные, тоже отмечено как аэродром при городе Николай.

— Дабл Ять. Кто это придумал? Фёдор Иванович, что за диверсия? Признаюсь, за суетой не выдумал конкретного названия. Я думал Срединнорогск назвать или Алтайск.

— Ты и придумал, — простодушно ответил он. — Ты мне сказал, лети к Николаю. Я отметил на карте. А потом, кто купцам сообщал, кто контрабандистам? Я и карта. А там написано русским по белому — «Николай». Я, между прочим, при тебе отметки делал, и информация распространял по твоей просьбе.

— Бляха.

— Потом переименуешь. Да и Срединнорогск название дурацкое. А Алтайском должна столица называться.

— А мы пока единственный город и дворец кагана тоже у нас. Ладно, пусть будет пока что Порт-Николай. Пока что. Скажи, ты сможешь долететь до той деревеньки, где мы в первый раз чалдонов встретили?

— Вполне способен, дольше взлетать, туда пятнадцать минут лёту. А ты сможешь туда магически переместиться?

— Могу. Дальность артефакта подавления всего около одиннадцати-двенадцати километров, это дальше.

— Сейчас лететь?

— Нет, просто следи, чтобы самолёт был заправлен, готов.

— Я и так всегда готов.

— Как пионер?

— Кто? Не знаю никаких «пионеров». Как ответственный пилот.

Для начала в управление железных дорог не пускали без пропуска. Народу кругом сновали просто толпы, но охранник упёрся как вратарь сборной.

Я отошёл, прикидывая, как быстро смогу подделать попуск, но краем глаза увидел, что один из суетливых мужичков сунул охраннику червонец и то его пустил. А ларчик-то просто открывался!

— Голубчик, совсем забыл, вот же у меня пропуск, на работе выдали.

— Показывайте!

Я сунул ему червонец, он, не меняя выражение лица, пропустил.

Я прикидывал возможность позвонить в приёмную этого босса железных дорог от имени канцелярии императора и велеть меня принять.

Но, действуя скорее по наитию, я просто спросил ближайшую уборщицу, где его кабинет, получил ответ, что на третьем и поднялся.

В приёмной оказалось на удивление тихо, причём настолько, что так было отчётливо слышно, как тикают большие напольные часы.

Длинный кабинет приёмной был представлен в классическим стиле с большим, совершенно прозрачным намёком на Францию. За лёгким, в светлых тонах столом, сидела и откровенно спала женщина-секретарь.

Высокая, с прямой спиной (которая сейчас опиралась на высокое же кресло) и сложной причёской на голове, немолодая, но со следами былой красоты дама спала, не издавая ни звука, при этом ухитрялась даже во сне время от времени хмуриться. Быть может, даже во сне она работала.

За счёт ковров я бесшумно прошёл и сел напротив.

Выждав в таком режиме минуту и поняв, что она не проснётся без внешнего раздражителя, я негромко кашлянул.

Секретарь мгновенно открыла глаза и тихонько вздохнула, поправив очки.

— Простите, задумалась. Чем могу помочь?

— Я граф Аркадий Бугуйхан. Мне в канцелярии императора велели прийти на приём к Михаилу Аристарховичу.

— У меня нет такой информации и приказа, — задумалась она.

Я в ожидании пожал плечами.

— Видите ли, граф… Михаил Аристархович у нас захворал, о чём в высокой канцелярии, само собой, подзабыли.

— Тогда что делать? — всем своим видом я намекал, что если она мне на этот вопрос не ответит, я пойду спрашивать в местной «администрации президента». То, что меня оттуда никто не отправлял, я, само собой, никому не говорил.

Вместо этого достал своё прошение на имя императора в папочке с золотым теснением.

Положил перед ней, она пробежалась глазами и, хотя удивления там не отразилось, некоторое уважение к документу чувствовалось.

«Прошу оказать содействие в строительстве нитки железной дороги в каганат, беспошлинной торговле, основанию малого алтайского казачества, подчинённого уральскому, всемерную поддержку в оформлении прав, регистрации, допусках, наследовании».

Потом её взгляд переместился на визу «Всем лицам империи и за её пределами, до отмены распоряжения — поддерживаю и ожидаю того же. П. А. Кречет».

— В общем, мне надо эту позицию, эту задачу тоже начать закрывать. Я человек подневольный, как и Вы.

Она вздохнула.

— Значит, речь идёт о строительстве новой нитки?

— Да.

— Сибирь? — уточнила она.

— Формально и по политическим причинам мы считаемся Степью. Южный Алтай. Но нитка будет из Сибири, из Бийска.

Она кивнула и подняла трубку массивного стационарного телефона.

— Ильдар Фаридович… Да, я. Надо человека одного принять… Да, прямо срочно и прямо важно… Его из императорской канцелярии послали. Да… Да… Да, по Вашему профилю… Ну, а как бы Михаил Аристархович смог его принять? Да… Да, гоните всех в шею. Всё, сейчас он подойдёт. Спасибо.

— Граф. Я Вас прошу с Вашим вопросом дойти до заместителя по развитию и строительству. Очень прошу.

— Ну, спасибо, что хлопочите. Давайте попробуем.

— Вам надо на второй этаж, в северное крыло, до конца, кабинет двести семьдесят девять.

— Я пошёл.

…

К моему удивлению, управление железных дорог было большим зданием, странным, но нужный кабинет я нашёл с первого раза и даже ни у кого не спрашивал дорогу.

— Ай, заходите, заходите!

Хозяин кабинета, квадратного и светлого, поливал цветы, стоящие у него на шкафах.

— Вы Ильдар Фаридович?

Заместитель босса железных дорог был человеком немолодым, если не сказать, что старым, но спокойным и даже с некоторой полуулыбочкой на расслабленном лице.

— Ай-ай. Да, я. Присаживайтесь. Как Вас, простите, величать?

— Граф Бугуйхан Аркадий Ефимович.

— А я даже рад, что этих гавриков повыгонял. Часами готовы языками молоть. Простите, это я о своём.

В целом, мне такие люди нравятся. Но будет ли это от такого приятного дядьки толк?

— Рассказывайте, Аркадий.

Он принёс на стол две чашки чая и тарелочку печенья, уселся напротив меня. Что подкупало, чай он сделал сам, никакой секретарши у него не было.

— Ну, мы новый каганат, дружественный империи. И среди прочего, для целей развития интеграции, император пообещал нам нитку железных дорог.

— Слово какое молодёжное, интеграция.

— Ну, чтобы связать империю и каганат в транспортном и экономическом плане.

— Одноколейка?

— Думаю да, а что?

— Ну, государь у нас человек щедрый… Мало ли. Хотя мне такое распоряжение ни в какой форме не передавали, — посетовал он.