…

— Золото? — дядя Ваня погладил металлический бок.

— Оно. И тут это…

— Что?

— У нас нет весов, чтобы его взвесить, но эле… изготовитель сказал, что в одном кубике девять тонн и сто тридцать килограмм. Примерно.

— Золото с килограммовой погрешностью? — дядя Ваня понимающе хмыкнул.

— Суть в том, что скоро прибудет спецтранспорт от императора и нам надо отдать им двадцать тонн.

— Он хоть за это заплатит? — насупился Варварий, который сразу же уловил ужасное слово «отдать».

— Заплатит.

— Ну, тогда ладно, — по лицу среднего из братьев было видно, что он готов разжечь пламя революции и начать активно свергать императора прямо отсюда, если золото уйдёт просто так.

— Но три куба — это больше. А больше отдавать не хочется, потому что… Потому что я сказал, что у нас двадцать тонн и всё.

— Для начала покурим, — Фёдор уселся на один из кубов и закурил. Я немного удивился, вроде бы бросал недавно, но принципиально ничего не имел против. Дядя Ваня уселся рядом, и мы всё удобно расположились по ещё тёплым, согретым речной водой кускам металла.

Иванычи, если не брать в расчёт казаков, единственные, кто оборудовал себе жильё. У них были ворота, была дверь, вместо окон — ставни. Вообще их опыт оборудовать везде себе уют отчётливо давал о себе знать.

А ещё они собрали из неограниченного запаса брёвен столы, стулья, распускали брёвна на грубые доски и собирали себе мебель. Дядя Ваня уже понемногу продавал такую мебель казакам, у которых появились деньжата. Можно сказать, что город стал обрастать мастерскими и внутренней торговлей.

— Давайте я всех покормлю? Сегодня у нас жареный угорь, я его у Олега купил. Молодец парень, зарабатывает как может, с торговцами общается, заказы фиксирует, плату с торговцев берёт за стоянку.

— Что-то не припомню, чтобы в казну поступил оттуда хотя бы рубль. И не уверен, что угорь водился тут до недавних пор. Ну ладно.

За таким вот грубым, но крепким и пахнущим смолой столом мы и кушали.

…

— С точки зрения математики ничего сложного нет, — после еды взял слово дядя Ваня. — Два этих куба — это восемнадцать тонн с небольшим. Остаётся отрезать от третьего куба менее двух тонн и будет приблизительно двадцать.

— А мы сможем отрезать? — спросил я, сознательно используя местоимение «мы», поскольку рассчитывал на их помощь и работу. То есть фактически я имел в виду — «вы», потому что навык попила золота у меня отсутствовал.

Они переглянулись.

Фёдор откашлялся и деловито уточнил:

— Я так понимаю, что за непосредственное участие в этом золотовалютном деле мы можем рассчитывать на участок земли?

— Небольшой, — на всякий случай добавил от себя дядя Ваня.

— Да, — не задумываясь, щедро выдал я. — На том берегу появились шестиугольные террасы на разной высоте. Выбирайте любую.

— Четыре, — обаятельно глядя на меня, выдал алчный Фёдор.

— Чёрт с ним, пусть будет четыре, любые. Как закончим, выберете и забирайте. Документы вам выдам, всё равно казакам землю выдавать тоже, правда, тем не так много. Там каждый участок — это по полсотни гектар. Но тогда я прошу вас ещё и взять на себя функцию авиаотряда ещё хотя бы на год.

— А что с зарплатой? — хлопнул ресницами Фёдор.

— Что тебя учил торговаться, Фёдор Иванович? Там в небе есть цыгане, а я не заметил? Ладно, с зарплатой как раньше. На вас авиация, разведка как договаривались, ремонт «козликов».

— И мы тогда пыль заберём, — задумчиво вставил слово Иван Иванович. — Пилить будем лучковой пилой. Она по дереву, но золото — металл мягкий, должна взять. Плюс постоянный износ и точка полотен. Ничего, справимся. Чтобы не было вопросов, почему кубы, надо разрезать каждый большой блок на куски.

— Пропилим в трёх плоскостях, — нарисовал на бумажке схему дядя Ваня. — Из каждого идеального и прекрасного в своей геометричности кубика получится восемь более маленьких и кривых. Зато каждый чуть больше тонны. От третьего отпилим кубик чуть побольше, в итоге получим… Семнадцать кубиков по тонне с небольшим.

Я кивнул. Мне правда показалось, что они придумали разделить большие кубы только чтобы сгенерировать побольше металлической пыли, которую они соберут и расплавят на всякие самодельные перстни и зубы.

— А можно их взвесить? — не унимался я. — Хотя бы грубо? Есть в городе хоть одни весы?

— У торговцев есть амбарные, они привирают, но в целом пойдёт. Но они их просто так не дадут.

— Купи, Фёдор Иванович. Или возьми в аренду. Я денег дам, а ты мёртвого уболтать сможешь.

— Тогда надо пилить прямо сейчас, — средний брат уже вовсю разминал кисти, словно собирался драться.

Дядя Ваня стал собирать тарелки.

— Сейчас? А чего не утром?

— Все важные дела делаются в темноте. Сейчас идёт дождь, и никто не заглянет. А если заглянет, я его пошлю так, чтобы пошёл. Будем пилить прямо сейчас. Поставим кубики отдельно, укроем брезентом. А обрезок спрячем среди хлама в дальней части комнаты.

— Надо его вообще убрать из здания, например, в мой Чёрный дом, большое здание на северо-западе города.

— Да, — согласился дядя Ваня, — Там можно его задвинуть за кубики вольфрама, подобное спрятать за подобным.

— Ну тогда что? Иваныч, тащи пилу, пилить буду, — встал из-за стола средний брат.

— Наша лучковая пила двуручная, вдвоём надо пилить, не одному, — остудил его пыл старший брат. — Аркадий Ефимович, ты ложись спать у нас, на одной из лежанок, не побрезгуй. Заодно за процессом присмотришь и нам так спокойнее, что тебя ногайцы не украдут. Ты нам теперь живой нужен, чтобы землю нам дал.

И очень скоро они стали пилить, прямо дальней части зала, надев на руки рабочие рукавицы, чтобы не натереть мозоли, а я стал спать.

Устал за сегодня. Так устал, что даже зрелище того, как пилят девятитонные кубы золота, не стал смотреть, хотя и слышал сквозь сон монотонную работу пилы.

Почему всё сложное и даже местами неприятное, должно произойти и одновременно, и так, чтобы ещё и мешать друг другу?

— Докладывай, какой план? — я сидел на грубо сколоченной и вместе с тем претендующей на звание лучшей в городе, ввиду отсутствия иных, скамейке и общался с «четвёртым отрядом».

— Мы думали, Вы приедете, чтобы пообщаться?

— Сам же сказал, что срочно? Меня тут прочно держат, так что, товарищ предводитель диверсантов, рассказывай.

За последние сутки я и правда не отдалялся от резиденции Иванычей, и, в данном случае, хранилища золота, кушал с ними, слушал анекдоты в исполнении Ивана Ивановича, даже нашёл время, чтобы почистить свой кольт.

— Ну дык, да, сегодня ночью самое время, ближе к утру, — доверительно говорил старшина боевиков.

— Почему? — мой хороший знакомый татарин, Решат, таким простым вопросом ставил людей в тупик и заставлял задумываться. Ну то есть, у всего есть причина, он её спрашивал и если её не было, то говорящий и сам понимал, что чёткой причины нет.

— У них день рожденья у реги-ональ-ного дирехтура, — несмотря на коверканье слов, старшина довольно глубоко копнул. — И они выбывают усе на озёра, на как его… корпо-против. Бухать будут, дык одних виски купили цельных шесть ящиков и мяса три барана. Знамо дело, калдырить будут до ночи, в офисе никого не остаётся, а на складах токма два сторонних сторожа, которые загодя тоже водочкой затарились.

— Откуда такие познания по розничному товарообороту отдельно взятой торговой компании в Кустовом?

— У Вас своё секретство, у нас своё. Старые связи и ишшо наш один там цельный день шлёндал, балакал с ихними, пытался на работу устроиться.

— Не взяли?

— Нетушки, отказали, морды аглицкие. Но много чего услышал. Так что на зорьку самое то будет по времени.

— Вводные шикарные, — мобилет отобразил, что мне звонит второй номер и это был номер императорской канцелярии. — А план какой?

— Перво-наперво заходим в офис. У них тама мощная сигнализация на только входах. А мы с обратной стороны стену провалим парой ударов кувалды. Тама с чёрного двора в одном месте была дверь, её заложили, замуровали и поштукатурили, цветочки поставили. Мы пощупали, халтура, кладка в полкирпича. Заходим, выносим всю документацию и два сейфа. Можа, там ничего ценного и нет, но Вы же, босс, хотите им подгадить?