Мысль моя была сложной, если не сказать, слишком сложной.

Если по-простому, он был дипломатом для империи, но не для меня. Этикет не работал, а его жизнь обещала не трогать империя, а не я.

Народ зашумел.

— К чему Вы сообщили мне эту очевидную мысль, сэр? — в очередной раз оторвавшись взглядом от бумажки, надменно спросил посол.

— К тому… чуть позже пойдёмте, не всё сразу. Начнём с того, что в Вашей бумажке содержаться длинные и совершенно вымышленные обвинения моего государства от имени Вашего.

— И я бы хотел свою официальную позицию озвучить! Если позволите!

— Ещё раз, для тупых и слабослышащих повторяю, этикет не распространяется на меня. Вы посол в Российской империи, можете им в уши наливать.

— Что Вы себе позволяете, крайне невоспитанный молодой человек⁈ — посол сделался пунцовым.

Лица участников со стороны моей империи стали весёлыми, но они держались. Ещё бы, молодой адвокат, выскочка и пройдоха, одетый возмутительно с точки зрения того же этикета, позволял себе говорить то, что им самим быть может хотелось бы, но нельзя…

— Я не хочу, чтобы Вы и дальше зачитывали свою ерунду на постном масле по этой лживой бумажечке.

— Как Вы сказали, сэр⁈

— Тамбовский волк тебе сэр. Снова напоминаю, что этикет между нами — не работает.

— Есть ещё элементарный такт и воспитание!

— У меня их отстрелило английскими пулями.

— Жаль, что стрелку не удалось поразить мозг. Может, его просто там нет?

Я флегматично потрогал прорехи на пиджаке и проигнорировал таким образом эту колкость на уровне восьмиклассника.

— С этого места я, граф-найом Аркадий Бугуйхан, говорю о том, что Британия инспирировала войну силами своих наёмников, — иностранцы зашумели, но тут надо помнить, что кое-кто из нас был матёрым адвокатом и меня не так уж легко смутить, тем более, что жизнь в профессии полна лицемерия. — В частности, ногайцев. Мы обвиняем Британию, с которой у нас нет дипломатических отношений в нападении на наш мирный каганат.

— Ложь, клевета! — по сравнению со мной, который говорил спокойно, истеричный выкрик посла выглядел некрасиво, но на это я тоже рассчитывал. — Это Вы вероломно напали на миролюбивых демократичных ногайцев, без объявления им войны, совершили немыслимое количество военных преступлений, и мы требуем…

— Я больше скажу, Аркибальт.

— Я Арчибальд!!!

— Акакий? Впрочем, не важно. Вы напали на мою страну, намереваясь захватить золотоносные недра каганата.

— Британия — страж спокойствия и законности, мы не участник этого Вашего преступления. И опровергаем любые обвинения, как лживые и безосновательные.

— Вы что-то сказали, плохо слышно? Так вот… Вы хотели нашего золотишка? Я официально заявляю, что, применив разовую алтайскую магию, каганат извлёк из недр все обнаруженные запасы, двадцать тонн золота. Так что теперь Вам ничего не светит, герцог. Вам больше нечего у нас брать.

— Ещё раз повторяю, глупый Вы туземец, мы не имеем отношения к…

— А если так? — я нырнул в свой саквояж и извлёк оттуда пачку британских эполетов, погон, шевронов, жетонов, значков «Royal Artillery/RA», скопом заложенных в британский лёгкий шлем, шагнул вперёд и оказался перед английским послом.

— Передадите погибшим подданым своего короля, не сочтёте же за труд? Ибо мы всех Ваших парней убили, просто привычка у нас такая, убивать всех вторженцев. А хотя нет, одного мы взяли в плен и пусть пока придерживаемся гуманного отношения, он нам всё же многое рассказал.

Пока Арчибальд вращал выпученными глазами и думал, что мне возразить, я усилил театральный эффект, бросив пару металлических знаков различия на пол и демонстративно раздавив их туфлей.

— Если Вы не поняли, Арчи, это аллюзия, я давлю ногой символы Британии, которая, вместе с ногайцами, напала на мою страну. И чтобы Вы далее не тешили себя иллюзиями и не делали вид, то да, я в гневе и это официальная позиция моей страны.

— Это враждебный акт. Мы будем вынуждены применить самые серьёзные…

— Что? Что вынуждены? Напасть? Так вы уже напали. Разорвать дипломатические отношения? Не можете, формально вы не признаёте наше существование. Даже объявление нам войны придаст нам официальный статус. И это, кстати, за пределами полномочий посла.

Я шагнул к своей трибуне.

— Вернёмся к теме золота, ибо золото имеет большое значение. Каганат официально заявляет, что намерен продать все до крошки двадцать тонн золота российской империи за бумажные рубли, для чего просит эмитировать соответствующую денежную сумму. Продажа состоится по цене семьдесят четыре рубля за грамм золота при пробе девятьсот девяносто девять. Оставим только чуточку на зубы нашего кагана.

Кто-то из иностранцев в шоке закатил глаза и быстро пробежался ручкой по листочку.

— Аркадий, простите, что врываюсь. Я Сташер, торговля транспортным оборудованием. Вы сейчас сказали, что продаёте империи золота на… Семьдесят четыре тысячи за килограмм, семьдесят четыре миллиона за тонну, или один миллиард четыреста восемьдесят миллионов рублей за ваши двадцать тонн?

Золота у меня было больше, но никому, в том числе императору, не обязательно об этом знать, как и то, что золотишко принадлежит не абстрактному каганату, а мне лично.

— Отменно считаете, Сташер. И отменная причина у островитян напасть на мою страну. Верно, Арчибальд? Кстати, эту причину я устраняю, золото будет помещено в хранилища золотого запаса империи и это уже не наша собственность. А рубли будут помещены на хранение в двадцать банков, в основном имперских, для кросс-счетов с банком каганата и запуском нашей национальной экономики.

— Мы бы хотели, чтобы вы пересмотрели продажу империи этого золота, — подался вперёд один из иностранцев, который не стал представляться.

— Нет.

— Что, нет? Не хотите, не будете? Не продадите? Не пересмотрите? Не станете дробить партию? Вы ещё докажите сначала, что партия вообще существует.

— Нет. Что может быть однозначнее, чем ответ «нет»? А Вы заметили, что когда прозвучала тема золота, то всем стало наплевать и на обвинения, и на войну?

— Ну, что Вы, — вставил Сташер. — Мы все оооочень обеспокоены.

— Если государь не возражает против сделки по золоту, то другого варианта нет, и вы можете даже считать её исполненной, ибо физически мы уже переместили золото в Сибирь.

— Куда конкретно?

— Мы считаем, — подался вперёд немолодой и, я бы сказал, серый дядька стола российских имперцев, про которого мне только сказали, что он руководитель секретной службы, — что очень сильно отвлеклись от темы нашей встречи.

Я согласно кивнул.

— Мы, каганат Южный Алы Тау опровергаем все обвинения посла с забавным именем. Мы считаем, что нападение инспирировано Британией и не скрываем своих обвинений.

— Чем Вы можете это доказать? — усмехнулся Арчибальд.

— А знаете, что я сделаю в качестве министра страны, у которой только что стало чуточку больше денег?

— Какую-нибудь глупость.

— Как скажете. Первое, что я сделаю, это оплачу киллерам миллион за убийство… как там у меня записано… сэра герцога Арчибальда Стюарта Форбса.

— Что???!!! — зал буквально взревел.

— А что вы думали, — я продолжал смотреть и морально давить Арчибальда, — твари вонючие, когда послали ко мне убийцу? Двух, если на то пошло. Одного пришибла моя охрана в Кустовом.

— Это наглая и глупая ложь.

— Тогда и Ваша смерть будет ложью, как могила с пустым гробом. Попрошу Вас взорвать, так веселее. Вы послали ко мне двух убийц, второй был схвачен в каганате.

Я повернулся к серому человеку, потому что полагал, что это и есть глава секретной службы, а тот поджал губы и утвердительно кивнул. Некоторые это заметили, а самые умные даже догадались что пленник находится в руках секретной службы, просто та не спешит сей факт и результаты допросов оглашать.

— И всё же, Аркадий, позволю себе сказать, что Вы переходите границы, — сделал мне замечание министр иностранных дел империи.