Он же придал мне слугу, молодого парня, который помог дотащить их до отеля, рекомендованного торговцем магией.

Строгий и вежливый администратор (с табличкой «мажордом») поселил меня, не задав ни одного лишнего вопроса.

За постой с меня взяли достаточно круто, восемьдесят восемь рублей за сутки. Но, а что я хотел, отель в самом центре империи⁈

— Любезнейший, а не подскажете, где ближайший крупный книжный магазин?

— Господин желает на ночь глядя почитать?

— Ну да, желаю. Это плохо?

— Ну, что Вы! Это вызывает уважение и восхищение. Я только хотел сказать Вам, что отель у нас строгий, в нём не приветствуются гости, особенно посетители противоположного пола. Если, конечно, Вы не скажете, что это Ваша супруга, причём как джентльмены, мы будем верить этому на слово.

— Нет, я не планировал менять своё семейное положение сегодня.

— Это тоже похвально. С Вашего позволения, Вы теперь наш гость, я позову нашего извозчика, он отвезёт Вас в большой книжный магазин на Мясницкой, дождётся вас и привезёт обратно. Только не балуйте его чаевыми.

…

Магазин был ярко освещён и вызывал желание купить всё и побольше.

В двух ярусах, со стендами и вообще ассоциировался у меня с современными магазинами моего мира. А не попаданец ли его запили?

Ведь есть стереотип, что, попав в другой мир таксист станет полководцем, офис-менеджер — царём, сторож — рыцарем.

Не берусь делать глобальных выводов, но я был адвокатом, и стал адвокатом. Хотя… Я-то подвинулся далеко вперёд от стартовой позиции. Похоже, что я сам себе противоречу. А что, если это имеет объяснение?

Что, если это эффект Эйнштейна? Говорят, не берусь судить насколько точно, но говорят, что он имел замедление в развитии, отставал от сверстников в школе.

И вот, где-то, например, в тринадцать, он стал догонять. И стал задавать вопросы «А почему солнце оранжевое? Почему горячее — это горячее?».

Его сверстники смотрели свысока, потому что он задавал с их точки зрения тупые вопросы о само собой разумеющихся вещах.

Однако на практике, он подвергал сомнению и ревизии всё принятое тогда мировоззрение, в том числе и человеческие заблуждения. И поскольку его взгляд был не замыленным, то видел дверь там, где остальные видели только стену. И это, среди прочего, делало его гением века.

Попаданец, человек, допустим, из моего мира, если он не совсем соплежуй, который сядет и будет рыдать об утерянном, сможет иметь целых два преимущества. Он будет знать о каких-то вещах, хотя бы схематично, которые видел и знает, даже без понятия о технологии (как это работает).

Знание того, что интернет, фаланга, парусник с управляемым парусом, нарезное оружие, маркетинг — возможны, уже даёт фору.

Ну и второе, попаданец будет как Эйнштейн, хотя и без его гениальности, подвергать сомнению и ревизии всё статичное, общепринятое и обыденное.

Так что может быть, и не каждый попаданец станет топливом для костра.

Я прихватил корзинку (эта штука тоже встречена в этом мире впервые) и сходу закинул туда сборников кодексов империи (чтобы было откуда списывать), потом следом — атлас растений и мхов Сибири, справочник агронома, учебник практической механики, большой сборник карт империи, криминальный анализ экономических преступлений.

— Ищете что-то конкретное или просто выбираете книги потяжелее? — путь мне преградила девушка в простом воздушном платье в горошек.

— Ищу. А Вы тут работаете?

— Да, могу подсказать. Я люблю книги. А Вы?

— Тоже, но времени на них нет.

— Все так говорят. Так что Вам подсказать?

— Ну… Есть у меня друг, приятель, который очень увлекается работой шпионских организаций, художественную и не очень литературу, про шпионов, разведчиков, лазутчиков и диверсантов. Про тайную полицию или наоборот, бойцов за линией фронта.

— Как Вас зовут?

— Аркадий.

— Вика.

— Очень приятно.

— А мне вот не очень. Зачем Вы лжёте про друга, городите околесицу? Нужны Вам такие странные книги, так и скажите, зачем врать?

— Я… Привычка, Вика, привычка. Профессиональная деформация. Но отчасти это правда, у меня есть… Ну, не сказать, что друг, но знакомый, он очень интересуется работой тайной полиции, нашей и иностранных. Я даже помог ему устроится на работу, чем-то родственную этой деятельности.

— А ведь это правда…

Я покрутил головой. Детектора лжи не видно. Может, у неё навык?

— А про диверсантов?

— Всего не могу рассказать, уж простите. Но в одной далёкой стране, гордые и немногочисленные воины защищают её от вторжения орды.

— Вы поэтому приехали в Москву?

— И снова не могу ответить. Не вправе.

— Ну, тайны я уважаю, хоть они очень меня заводят. И как это связано с диверсантами?

— Численность не на стороне хороших парней.

— А как же технологии?

— А что, есть что-то по военным технологиям?

— Нет, — она опустила глаза, — министерство обороны такое не одобряет. Даже в запасниках нет. Публикуется и распространяется только внутри ведомства.

— Вот видите. А мы знаем местность, можем действовать малыми, но эффективными группами против больших. Знать бы ещё как.

— Как, — она закусила пухловатые без всякой гиалуроновой кислоты. — «Как?» — это хороший вопрос.

Она повернулась, резко, так что меня обдало её тонким запахов и шагнула вперёд, куда-то между стеллажей, так что мне пришлось просто следовать за ней.

— Вот.

— Что это?

— Позвольте представить, — она очаровательно улыбнулась, — история без романтики. Вы знаете такое слово как «пират»?

— Да, конечно.

— А что оно значит?

— Ну, пират — это морской разбойник, промышляющий нападением на гражданские суда, на города и поселения, как правило, по морю, более распространены в Новом свете. Быть пиратом уголовно наказуемо.

— Это Вы определение дали, Аркадий. А пират от греческого «пейран», что значит — искатель, добытчик. Слово «корсар» — испанское, от латинского «бег». «Флибустьер» от старо-норманнского «Фрайбайтер» — вольный добытчик. В общем, из этих слов, апеллирующих к словам — добыча, искать, свобода. Из этого ряда синонимов выбивается слово «буканьер».

— Не понимаю к чему это и почему.

Она открыла книгу и показала на одну из первых иллюстраций.

Там был нарисован непропорциональный мужик, который коптил мясо.

— Знаете слово «барбекю»? — сморщила носик девушка.

— Блюдо такое, мясо.

— Слово французское и оно сильно искажает смысл. «Барбако» — это решётка, на котором мясо готовят. А мясо называлось — «букан».

— Отсюда английское «буканьер»?

— Французское. В общем, французские колонисты поселились на острове Гаити. Там нашли общий язык с индейцами и научились у них приготовлению букана. Само собой, европейцы использовали барбако не из веточек, а из металлических проволок. В таком виде устройство для барбекю используется и сейчас.

— Такое видел.

— Так вот. На острове, а он был размером с пару губерний, расплодились дикие свиньи и коровы. Буканьеры не стали сажать огороды, они охотились по лесам, убивали свиней и готовили букан.

— Не много ли мяса для одной группы людей? А зелень, салатик?

— Много. Мяса было много, метод приготовления делал мясо хранимым, особенно если мясо пересушить. И оно вкуснее солонины, а консервы ещё не изобрели. Словом, они продавали его морякам, в том числе английским. В том числе и откровенным пиратам.

— Бизнес?

— Да и весьма прибыльный. Дела шли так хорошо, что это не понравилось испанцам, которых те английские пираты грабили. И они пару раз буканьеров попросили перестать снабжать вражеских разбойников первоклассной пищей.

— А буканьеры?

— Послали их, ведь для них пираты были просто хорошие и щедрые клиенты.

— Испанцы обиделись?

— Ещё и как, прислали войска и разгромили колонию.