— Человек мира, — понимающе кивнул он.
По дороге к замку Бентон рассказывал мне о городе и отпугивал зевак, собравшихся посмотреть на помпезно прибывшего гостя. Я рассматривал всё так, будто вижу в первый раз, и особенно похвалил сад около храма. Мужчина согласился, что это одно из тех мест в Грее, которыми он гордится.
— Знаете, а ведь Грея — это, по факту, заслуга всего одного человека!
— Полагаю, он был из достойнейших, — ответил я заинтересованно, словно ещё ребенком не слышал об этой истории.
— Он был прадедом нынешнего короля. Его звали Уинфред, — завороженно рассказывал мужчина. — И говорят, что в стенах замка по-прежнему замурован меч, сделавший его таким воином.
— Хватит трепаться, Бентон, — из-под шлема невозмутимого прежде спутника наконец раздался напряженный голос. — Пришли уже.
Добряку я вновь пожал руку, благодаря за познавательную беседу; второго же в благодарность одарил лишь сдержанным кивком. Пепла пообещали отвести в королевскую конюшню, где о нём позаботятся ничуть не хуже, чем обо мне, и где я без труда смогу навестить его в любой удобный момент. Меня же оставили ждать у входа в замок, и я оказался укутан одурманивающим жаром от нагревшихся в течение дня камней, что повеял в меня как со стороны стен, так и снизу, от каменной брусчатки. Оглушающий скрип тяжелых дверей прозвучал спустя несколько минут солнечной пытки, но полностью их открывать не стали, точно так же, как и ворота. Из помещения вышел высокий, статный мужчина, которого я бы прозвал чужаком, если бы не был о нем наслышан и сам не являлся таковым. Будто бы полуприкрытые глаза, крепкие темные волосы и острые скулы открыто сообщали о восточных корнях обладателя, а низкие брови делали взгляд подозрительным и жестким. Белоснежная улыбка говорила также и о том, что потомок безродных уроженцев Амаунета давно научился фальшивой открытости, столь любимой при любом дворе; роль советника шла ему, как никакая другая.
— Добрый вечер, сэр Эрланд, — сложив руки в районе живота, мужчина почтительно кивнул. На нем были легкие кожаные доспехи, что служили скорее эстетической цели, нежели не защитной, и всё же выглядел он так, будто нападать на него в любом случае не являлось хорошей идеей. — Меня зовут Лэндон. От имени короля Эвеарда и его семьи я счастлив поприветствовать вас в Грее. Мы рады страннику из столь далеких краев, и с удовольствием будем считать вас нашим гостем до тех пор, пока вы сами не захотите покинуть наши края.
— Безмерно признателен. — Я сильно наклонился вперед; в Сайлетисе принято таким образом выражать своё почтение. — Надеюсь, смогу за это время побыть вам полезным или хотя бы скрасить будни двора рассказами о своих путешествиях.
— Уверен, вам есть о чём поведать. Прошу, проходите.
На протяжении всего обмена любезностями Лэндон внимательно разглядывал мои доспехи и снаряжение; я знал, что нервничать нельзя ни в коем случае, и потому внешне, уверен, был спокоен, но глубоко в душе на мгновение засомневался в том, смогу ли сделать всё, чего от меня ждут. Советник вёл меня по тускло освещённым коридорам, периодически раздавая указания проходящим мимо слугам и страже; поднявшись по массивной лестнице на второй этаж, он провёл меня в левое крыло и остановился около шестой двери справа, в самом конце коридора. Дважды ударив по ее поверхности сложенными указательным и средним пальцами, он повернулся ко мне.
— Фэй и Лэсси сделают всё, о чём вы их попросите, — кивнул он на дверь, откуда показались два юных девичьих личика. — Чувствуйте себя как дома. Король будет ждать вас к завтраку, но, пожалуйста, не заставляйте ждать его слишком долго.
— Разумеется.
Сверкнув дежурной улыбкой, Лэндон растворился в темноте оживленных лабиринтов из комнат и залов. Я впервые бывал в замке; точнее, однажды отец брал меня на какой-то торжественный прием, но я тогда был слишком мал, и с тех пор тут всё заметно поменялось. На стенах теперь висело больше портретов — что неудивительно, ведь столько членов королевской семьи с тех пор появились на свет и покинули его, — полы отныне покрывали амаунетские ковры, а окна украшали витражи различной степени сложности и дороговизны.
Одна из девушек раскрыла дверь в комнату, жестом предлагая войти. Комната оказалась больше и богаче, чем, как я ожидал, должны предоставить странникам. Огромная кровать из красного дерева, застеленная темно-зеленым покрывалом, скрывалась под тонким балдахином, укутывающим спальное место словно туманом. По обе стороны от кровати — тумбочки, на каждой из которых стояло по тройному подсвечнику. На противоположной стене располагалось огромное окно, выходящее на юго-запад, а под ним — стальная ванная, пышущая паром.
— Горячая ванна, господин, — прозвучал тонкий голос одной из девушек. Она отличалась худой и высокой, слегка угловатой фигурой, а вьющиеся русые локоны спадали по спине, сдерживаемые лишь двумя передними прядями, что были заколоты на затылке.
— Меня зовут Лэсси, — поклонилась другая.
Обладательницу округлых и мягких очертаний красила ее смуглая кожа, и все ее существо будто было воплощением лета и плодородия. Казалось, двух настолько разных девушек намерено приставляли к одному знатному лицу, чтобы точно угодить его вкусу.
— А вы, выходит, Фэй? — обратился я к первой девушке, и та дала молчаливый утвердительный ответ. — Приятно познакомиться. Вам не стоит, я справлюсь сам.
— Но сэр, — возразила Лэсси. Очевидно, из них двоих она была менее кроткой. — У нас есть приказ.
Приказ наверняка заключался не в том, чтобы помочь мне отдохнуть и помыться, а в том, чтобы детально рассмотреть меня без пыли слов и одежд. Пожав плечами, я понял, что просто так от служанок не избавиться — по крайней мере, не в первый день, — и принялся снимать с себя оружие. Девушки тут же подскочили ко мне, хоть помощь была и необязательна. Фэй аккуратно складывала все снятые вещи на полотне, расстеленном на полу специально для этого, а Лэсси настойчиво расстегивала на мне всевозможные пуговицы и распускала завязки. В момент, когда она со свистом стянула с меня штаны, у меня сперло дыхание; всё, что я раньше считал неловкими моментами своей жизни, вдруг померкло на фоне этого.
Ванна была обжигающе горяча. Кожа покраснела и зачесалась, но Фэй тут же вылила на меня несколько кувшинов холодной воды, и стало значительно легче. Я впервые мылся таким способом. Делать вид, что для меня это — обыденная вещь, было не так уж сложно — процесс не такой уж и удивительный, — и всё же его новизна забавно щекотала мой разум. Положив руки на бортики, я откинул голову назад и закрыл глаза, расслабляясь. Жесткие губки, управляемые девушками, заскользили по моему телу, отмывая его от пыли.
— Вы, верно, устали в дороге? — завела разговор Лэсси.
— Не слишком, — ответил я. — Это была лишь одна из многих. Я привык.
Я поднял веки и, встретившись с парой хитрых карих глаз, невольно улыбнулся в ответ. Рука девушки скользнула глубоко под воду, оставив губку плавать на поверхности, и потянулась к моим бедрам. Я с трудом сумел сдержать изумление. Похоже, эта служанка ещё не раз вгонит меня в краску.
— Не стоит, — невозмутимо, насколько это возможно, произнес я, вновь откидываясь назад. — На это у меня всё же нет сил.
— Хорошо, сэр.
Позже Фэй презентовала мне огромный шкаф, который я, войдя в комнату, заметил не сразу; он был полон нарядов на любой случай — от повседневных до торжественных. Мое телосложение едва ли сильно отличалось от того, какое имел любой другой рыцарь в возрасте от двадцати до тридцати, потому проблем с размером, полагаю, не предвидится.
Ночь провёл беспокойно. Сон то и дело забирал меня в свои цепкие лапы, но любой едва заметный шум вырывал из них, заставляя оглядываться и прислушиваться. Когда таким шумом стало пение первых птиц, а солнечные лучи стеснительно прокрались в комнату, я всё же поднялся с постели.
Одежда, в которой я приехал, лежала всё там же, но оказалась уже постиранной и высушенной. Неторопливо надев её, я встал у окна, чтобы взглянуть на Грею под прежде незнакомым ракурсом. Второй этаж находился не так высоко, и всё же люди оттуда казались крошечными, а город — игрушечным, особенно после того, как все фасады были расписаны. Раздался стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, в щели показалось лицо Лэсси.
