— Анна, Загорью война не нужна. Но она будет.

— Ты намекаешь, что это Арата начнет войну? Это же бред! — Дарк считал так же, как и Габриэль. — Но что может привлечь Арату в Загорье? Разве что пресловутые сокровищницы драконов… — прошептала я.

Дарк вновь прикрыл глаза и прислонился спиной к камню, предоставляя мне возможность самой осмысливать свои же выводы.

Вдруг мужчина вскочил и оттеснил меня к скале, закрывая собой.

Я же ничего подозрительного не заметила. И лишь через минуту на полянке показался Габриэль. Я не удержалась и бросилась ему на шею. Живой! И даже вполне себе невредимый. Впрочем, я вскоре опомнилась и скромно отошла в сторонку, жутко смущаясь своей несдержанности и такому открытому проявлению чувств. Ректор же отпустил меня с явной неохотой.

Дарк ударил Габриэля по плечу:

— Рад, что ты так скоро выбрался.

— Неужто переживал?

— Да, переживал, что твоя Анна из меня всю душу вытрясет.

— А ты? — мужчина повернулся ко мне.

— Конечно. Вы ведь обещали показать мне что-то интересное.

— А мы уже на месте. Секунду, пошлю вестника Лею, пусть заглянет на огонек в тот бордель.

— Значит, то таки бордель… — прищурилась я, улыбаясь.

— Ты знаешь, как оказалась на нижнем ярусе?

— Я… заблудилась, наверное. Но понятия не имею, как я могла не заметить ступени.

— Вот и я о том же. Пусть Лей все выяснит. Вдруг еще магический след остался.

— Я тоже пойду осмотрюсь. С Министром финансов вряд ли теперь удастся переговорить, он тоже был под Зельем. Но, может, что-то и удастся разнюхать, — сказал Дарк и скрылся в кустарнике, оставляя нас с Габриэлем одних.

— Ты как? — спросил Ректор негромко.

— Сложно сказать. Я все еще не осознала все. Но его язык, его губы… Омерзительно! Мне срочно нужно помыться, хотя вряд ли это поможет, — меня снова передернуло.

- Лучше бы я там все сжег, — приглушенно, словно обращаясь к самому себе, шепнул Габриэль и кулаком зарядил в скалу. Посыпалась каменная крошка. Каменная? Нет, не может быть, то наверняка была земля, а мне показалось. — Зря Дарк остановил меня.

Габриэль обнял меня, поглаживая по спине и голове. Я же почувствовала себя спокойно, уютно и защищенно, в абсолютной безопасности:

— Извини. Я так виноват перед тобой. Не нужно было отпускать тебя от себя.

— Бросьте. Мне нужно было в дамскую комнату.

Габриэль помолчал, а потом резко выдохнул, будто бы решил признаться в чем-то сокровенном:

— Я очень испугался, когда услышал твой крик.

— Но я не кричала, — удивилась я.

Мужчина нахмурился:

— Ты позвала меня.

— Про себя. Не в голос.

— Странно. Очевидно, это какое-то свойство щитов… — протянул задумчиво.

— Каких щитов? — на мне ведь не было никаких щитов, я бы точно заметила.

— Защитных. Не бери в голову.

— Как все прошло? Вы не ранены?

— Пару царапин. Пустяки.

— Естественно. Все мужчины так говорят, а потом тихонько истекают кровью. Сомнительный героизм, как по мне. Так что лучше я сама проверю. Это секундное дело.

Я сплела диагност, но мужчина перехватил мою руку:

— Спасибо, не стоит.

— Прекратите постоянно отвергать мою помощь. Это даже оскорбительно! — преувеличенно возмутилась я.

Габриэль примирительно улыбнулся и поднял руки, будто здаваясь на милость победителя:

— Хорошо, можешь меня осмотреть, но без магии.

— Почему? — удивилась я.

— Магия тебе сегодня еще понадобится.

— Ладно, как скажете. Хотя так было бы намного проще. Зажгите светоч, пожалуйста.

Я подошла к мужчине вплотную. Немагический осмотр мы проходили еще на первом курсе, вживую, не на занятиях, мне его ни разу не доводилось проводить. Книга предписывала раздеть пострадавшего, чтобы точно не пропустить незаметных ранений, скажем, в грудную клетку… Но, Проклятый Урх, от одной мысли, что мне следует раздеть Габриэля, меня бросило в жар.

Я закусила губу, уперев взгляд в центр грудной клетки мужчины, словно могла увидеть что-либо через его плащ, камзол и рубаху.

Макушкой ощущала, как Габриэль улыбается. Всевидящий, и зачем я только вызвалась ему помочь!? Видно же — прямо сейчас он не умрет!

Ладно, раз так, проведу беглый осмотр на наличие угрожающих жизни ранений и на этом и закончим.

И я запустила руки мужчине под камзол и извлекла рубаху из брюк. Вот только если бы я это сделала сразу, без заминки и колебаний, сверления взглядом грудной клетки и искусанных губ, все было бы ничего. А так… Так все мои движения будто имели двойной подтекст и, хуже всего, можно было легко догадаться что гложут меня мысли отнюдь не о целительстве. Я снова застыла в нерешительности. Хоть бы руки убрала из штанов мужчины… И я резко одернула свои конечности, словно ширинка вдруг стала огненно-горячей. Тут же залилась багровой краской.

Всевидящий, какой непрофессионализм!

Зато Габриэль явно получал удовольствие от процесса. Теперь же его улыбка, казалось, сверкала ярче светоча.

Я же резко выдохнула, стараясь вернуть мысли в целительское русло, сделала непроницаемое лицо, подшагнула еще ближе к мужчине, чтобы достать до его спины, руками снова нырнула под рубашку… Треклятый Урх, да как же тут думать о ранениях, если я фактически обнимаю его! Я снова закусила губу. Грудная клетка мужчины судорожно задрожала — надеюсь, это у него таки развился пневмоторакс и он не может дышать, а не пытается скрыть приступ смеха!

Я разозлилась и быстро заскользила ладонями по спине мужчины, стараясь не пропустить ни один участок, за исключением старой раны… Взглянула на свои руки — крови нет. Что ж, теперь передняя часть грудной клетки и живот.

Я опять запустила руки под рубаху, положила кончики пальцев на яремную впадинку и, разведя пальцы, провела ладонями к плечам. Крови нет. Опустилась ниже, снова положила руки на центр грудной клетки, снова заскользила к бокам… Всевидящий, какая же мускулистая у Габриэля грудь, и горячая! А дыхание ускоренное. Я положила ладонь напротив сердца, ощущая его мощные удары. И точно тахикардия…

— Ради Великого Ода, Анна! Просто наложи одну повязку мне на левую руку, а другую — на правое бедро, или же я за себя не ручаюсь — хрипло прошептал мужчина и положил свои руки поверх моих, останавливая любое их движение.

Мне же захотелось провалиться сквозь землю… Проклятый Урх, какой позор! Такой глупой я еще не чувствовала себя никогда в жизни. Ведь первое и очевидное даже для обычных людей правило гласило: если пострадавший в сознании и способен членораздельно отвечать, спросите, где у него болит. Конечно, потом все учебники все же советовали произвести полный осмотр… Но какая же идиотская ситуация!

Пряча глаза от неловкости, я быстро нащупала ранения на указанных конечностях — совсем не царапины, кстати, одно еще даже продолжало кровоточить — и быстро, чтобы Габриэль не подумал, что я опять смущаюсь, сняла с него куртку. С рубахой я так не церемонилась и просто разрезала место над ранением кинжалом. Для бинта же пришлось порвать свою новую нательную сорочку, которую я не потеряла лишь каким-то чудом. Это обстоятельство, естественно, не особо сбавило градус неловкости.

— А с Зельманом что? — поинтересовалась, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Он мертв.

— Вы… убили его? — я несознательно отшатнулась от Габриэля. Эта новость охладила меня лучше, чем ведро холодной воды.

Тогда, в том зале, я хотела смерти Зельмана. Да я готова была сама его убить! Но сейчас, когда страсти в душе немного поутихли, это слышать и осознавать, было огромным потрясением.

— Нет, Анна. Я лишь нанес ему пару ран. А толпа же, учуяв запах крови, сама его растерзала. Зелье висельника уничтожает в людях все человеческое.

— Что будет с остальными?

— Пока еще рано судить. Скорее всего, их казнят, а клуб закроют… Давай сменим тему?

Габриэль надел куртку. Я же закончила перевязку на ноге и быстренько отошла от мужчины — подальше от греха.