– Как вообще так получилось, что одного браслета и пары секунд проверки у терминала хватает для того, чтобы ты могла попасть куда угодно и делать все, что вздумается? – решилась спросить Сара.

Роуз улыбнулась с оттенком разочарования, или грусти.

– Тебе стоит почаще задаваться такими вопросами. – ответила ей журналистка. – Может тогда и поймешь почему наш мир катится в каменный век. Если одного браслета достаточно, чтобы ты избежал сотни проблем, испытываемых людьми вокруг, то представь, насколько жутка система, где правят люди, выдающие эти браслеты.

– Ты же говорила, что министр Картер не плохая? – сказала Сара.

– А я и не говорю, что она плоха. Я лишь прошу тебя посмотреть на жизнь за этими стенами и представить, как живется в Атланте.

– Я часто представляю, как живется в Атланте. – грустно усмехнулась Сара, потирая немеющие пальцы и поморщившись от жгучей боли в легких.

– Как человек, который там вырос, – ответила ей Роуз. – я понимаю какая пропасть лежит между миром за городскими стенами и миром, заключенным внутри них.

– Все настолько хорошо? – спросила Сара.

– Наоборот. Это чудовищно. – сказала та.

– Только ты и можешь, что жаловаться на жизнь. – фыркнула Лили, взяв печеньку с блюдца и откусив ее. – Я вот выросла тут и мне очень даже нормально.

– Угу. – нахмурилась журналистка, глянув на сестру. – Хочешь вернутся в Мейконскую школу патриотизма молодежи?

– Ты делаешь из нее сущий ад. – усмехнулась Лили издевательски.

– Я называю вещи своими именами. – отрезала Роуз.

– А мне там нравилось. Там ребята были сплочены идеей. Целью. – мечтательно ответила Лили. – У нас был общий интерес. И мы не сидели целыми днями на заднице, печатая статейки в журнальчики, – ехидно скривилась девушка. – мы ходили по улицам, общались с людьми, развешивали плакаты, помогали бедным, подрабатывали помощницами медсестёр и полицейских.

– Подавали убийцам скальпели для абортов и эвтаназийные уколы и доносили на мирных граждан коррумпированным бандитам с оружием. – грубо отрезала Роуз.

– Да ну тебя. – отмахнулась Лили, обиженно скрестив руки на груди и уходя с кухни. – Все что ты умеешь – жаловаться на жизнь.

– А тебе промыли мозги! – крикнула ей вслед Роуз, не получив ответа.

Сара глянула вслед Лили, немного помявшись. Ссоры у этих сестер были чем-то вроде ежедневной забавы, но это не отменяло того факта, что смотрелись они жутковато. А в Саре к тому же пробудили чувство вины за случившееся на шоссе. Как там сейчас Саманта? Все ли с ней в порядке? Должна ли она задаваться вообще этими вопросами?

– Сара, – оторвала ее от мыслей Роуз. – вот ты, как жительница номерных поселений, скажи мне.

– Что сказать?

– Как сильно ты видишь разницу между мегаполисами, трущобами, городами, вроде твоего? – потирая руками горячую чашку, спросила та.

– Хм, – почесала затылок Сара. – ну, разница есть. Очень большая.

– И как мне объяснить этой глупой девчонке, что мир не такой черно-белый, каким он ей кажется? – кивнула она в сторону комнаты Лили. – Она вечно утверждает, что акт о распределении – это честное разделение людей. Что те, кто живет в трущобах, заслужили такую жизнь. Что рождение определяет бытие. Если ты родился в грязи – умираешь в грязи. Это нечестно. Люди лишены всякого шанса.

– А разве тот закон не нужен для того, чтобы, – задумалась Сара. – ну, правильно распределять ресурсы и бесплатный провиант?

– Ты и впрямь в это веришь? – приподняла бровь Роуз, грозно впившись в нее взглядом.

– Ну, – Сара прикусила губу, почесывая затылок. – вообще нет.

– Можно назвать дерьмо мармеладом со вкусом клубничной содовой. Только вот мармеладом со вкусом содовой оно не станет. Оно останется дерьмом. – отрезала Роуз, сделав очередной чайный глоток.

Наконец, Оливия соизволила выйти из ванной, обмотавшись коротким полотенцем, ели прикрывающим положенные места. Ее мокрые волосы покрывал еще один полотенец, но как только она сделала пару шагов, он свалился с ее головы, растрепав во все стороны ее светлые локоны. Недоверчиво глянув на упавшее полотенце, Пинки подняла его, осмотрев, затем обтёрла им плечи и закинула обратно в ванну. Пройдя на кухню, она подошла к холодильнику, достав из дальнего угла морозильной камеры бутылку пива со вкусом вишни. Сара подметила, как приятно пахнет от девушки ароматическими маслами. У нее в голове промелькнула мысль о том, что было бы интересно, если бы полотенец сейчас же съехал с открывающей пиво Оливии, но Сара прогнала эту мысль как можно скорее, отвлекшись на жевание печенья.

– Можешь отправляться в ванную! – крикнула Оливия в соседнюю комнату, сделав глоток пива и съежившись от холода напитка.

– Не переборщи. Оно слишком холодное. – подметила Роуз, закинув ногу на ногу.

Оливия подошла к ней, сев на колени журналистке и перекинув руку ей через плечи. Затем еще глотнула из бутылки и улыбнулась, подмигнув Роуз.

– Можешь не беспокоиться, меня не взять каким-то жалким… Кхе. – кашлянула Оливия.

– Ты промочила мои штаны. – грозно глянула на нее Роуз, обращая внимания на мокрые ноги девушки, которыми она уселась на нее.

– Извини. – вскочила Оливия, поправляя сползающее полотенце. – Пойду переоденусь.

Девушка удалилась и вслед за ней вошла Лили, которая уже запаслась халатом, полотенцем, зубной щеткой и расческой. Не бросив даже взгляда на кухню, она скрылась в ванной, демонстративно захлопнув за собой дверь. Сара легонько улыбнулась с такой подростковой демонстрации протеста девушки.

На телефоне прозвенело оповещение, что гидрометеорологический центр сообщает о том, что этой ночью будет похолодание, ветер и, вероятно, метель. Снег за окном и правда удивительно нещадно сыпался все сильнее и сильнее. Сара представила Сэм, плетущуюся по дороге где-то, пока вокруг воет вьюга. Как бы ей не хотелось быть более черствой и холодной в этом отношении, но ей все равно стало жалко подругу. Может стоит попросить Роуз прямо сейчас помчаться по шоссе туда? Найти ее? Но это глупо, скорее всего Саманта вскоре после их отъезда села на ближайший монорельс и уже находится где-то в Мейконе. Будет неудобно встретить ее дома у тети Мэри, ведь туда в ближайшее время собиралась наведаться Сара. Ее часто грызли какие-то волнения внутри из-за пустяков, а в этом случае она вообще не могла и думать о чем-то другом с трудом отвлекаясь от мыслей о подруге.

Роуз неспешно помешивала ложкой в чашке чая. Странно, она ведь пила его без сахара. Поправив очки, она встала, рассматривая пейзаж в окне. Сара, недолго думая, решила встать рядом. Они молча стояли, глядя на то, как группы людей пробираются мимо обветшалых зданий, обгрызанных бомбами небоскребов, районов трущоб вдалеке. Ночь наползала на город, зажигая ночные огни, неоновые фары редко проносящихся внизу машин, патрульные прожектора на стенах, рекламные щиты и городские фонари на тротуарах. Роуз подлила Саре еще чаю и девушка глотнула напитка, приятно обжигающего горло. Мятный привкус смягчил подступающую мокроту. Сара глубже вдохнула паром поднимающийся аромат и покрепче сжала в руках горячую чашку, пощипывающую пальцы.

«Зима – не так уж плохо», подумала она.

Посреди этого кавардака из зданий и магазинчиков сложно было разобраться, куда идти. Пришлось не один раз перезапускать карту на телефоне, потому как связь здесь зачастую сбоила и прерывалась. Наверное, потому что на некоторых зданиях близ важных городских объектов стояли глушилки. Проходя рядом с ними нельзя было ни позвонить, не уж тем более подключиться к интернет-сети.

Стены задний, мимо которых проходила Сара были целиком и полностью избиты стрит-артом. Причем, явно незаконным, потому как несколько полицейских стояли и наблюдали за тем, как рабочие в серой грязной униформе закрашивают стены черной краской. Они старались закрыть какое-то непонятное граффити, которое изображало куда более пикантный взгляд на Атланту из Пепла, герб демократической партии. Кажется, одной рукой девушка вместо феникса запускала в воздух то ли кучу мусора, то ли какие-то мясные обрезки, а второй показывала средний палец, который смачно облизывала красным, словно от крови, языком.