Сара кашлянула, готовясь достать ингалятор из рюкзака, лежавшего рядом, но приступ обошел ее стороной. Хотя бы в этот раз. Бет прищурилась, впиваясь в девушку взглядом.

– Я, между прочим, сижу тут из-за этой дряни. – пожала плечами Сара, отстраняя руку с сигаретой от Беттани. – Я конечно не Дейзи и запрещать тебе ничего не могу, но…

– А она может? – Сара опешила от очередного неловкого вопроса Беттани. Та спускала на своих собеседников колкости и резкие выражения, словно охотник стаю собак на дичь.

– Я вовсе не это имела ввиду. Просто… – но закончить фразу Бет ей не дала.

– Просто вы считаете меня несуразным ребенком? – девушка стиснула зубы, выделив предпоследнее слово. – Просто я не могу принимать решения, потому что я не имею своего мнения? Ну же, договаривай.

«Но ты же сама меня прервала», пронеслось в мыслях Сары. Что-ж, спорить с Бет нет смысла. Она никогда не принимает чужие аргументы, не слушает никого, кроме горечи в ее сердце, которая говорит вместо нее. Сара хотела стать лучше в глазах Бет, а не быть неприметной молчаливой подругой Дейзи, которая всегда стоит в стороне, когда они начинают свои перепалки. Она взяла и протянула ей сигарету. Вряд ли она расскажет Дейзи об этом. Иначе в глазах подруги она вообще станет каким-то чудовищем.

Беттани с недоверием глянула на сигарету, потирая свой костыль. Она взглотнула, сделав глубокий вдох. Сестра Дейзи явно не привыкла делать так перед знакомыми людьми. Хотя они с Сарой были едва знакомы. Резким движением она выхватила сигарету из рук Сары. Спасибо от нее тоже ждать не приходилось, и Сара аккуратно смотрела на то, как девушка рассматривает сигарету.

– «Неон Блоссом». – она прищурилась, разглядывая ее словно диковинное украшение, впервые попавшее ей руки. – Хм, черничная.

Что-ж, она способна распознавать сигареты по цветам. Кажется, какой-то опыт у нее все же имеется. Трудно узнать человека, окромя таких моментов, когда он делает что-то, что раньше казалось ему несвойственным. Вряд ли это был акт доверия Саре с ее стороны, но это хотя бы лучше, чем бессмысленные перепалки между ней и Дейзи.

– Предпочитаю кофейные. – негромко сказала она. Вспомнив теорию Брэда о том, что чем горче сигаретный дым, тем тяжелее на душе того, кто его вдыхает, то только такой вкус синтетических сигарет и подходил Бет. Мысль конечно, мрачноватая, но реалистичная. Вдыхать горький черноватый дым кофейных сигарет было не слишком приятно даже стоя в стороне от их курильщика.

Бет аккуратно прислонила сигарету к губам, вдохнув так глубоко и задержав дым так долго, что Саре даже стало нехорошо и легкие отдали туповатой болью. Бет медленно выпустила струйку голубоватого дыма, хоть здесь и запрещалось курить. Запах черники и никотина заполонял помещение. Сара вдохнула, не сумев перебороть соблазн задержать дыхание. После двух дней, проведенных без сигареты, ей казалось, что все это время кислород вокруг был угарным газом и только сейчас она вдохнула свежесть Альп. Она никогда не была в Альпах, но была уверенна, что выражение такое существует неспроста.

Дверь кабинета открылась и из нее выглянула женщина лет сорока, помощница врача. Она встала, буквально всем своим видом показывая, что готова наброситься и вырвать сигарету из рук Бет. Та же, лишь кинув на нее презрительный взгляд, сделала еще один глубокий вдох и выпустила облачко голубовато-серого дыма вверх. Вентиляция помещения работала достаточно хорошо, чтобы поглощать его, но не учуять запах было невозможно.

– Девушка! – прохрипела медсестра неприятным высоким тоном. – Здесь не курят. – потом ее взгляд упал на протез, который Бет демонстративно показывала, закинув ногу на ногу и на ее костыль и убавила тон. – Выйдите, прошу.

– Она не моя. – заявила Бет, небрежно кидая сигарету Саре. Та не успела ее поймать и пришлось нагибаться, чтобы подобрать ту с пола. Утерев ее о куртку, Сара посмотрела на недовольную медсестру.

– Простите. – единственное, что смогла сказать Сара. Женщина знала почему та сидит здесь, и потому вся ситуация казалось до жути неуместной. Сара, которая страдает от удушающего кашля, вызванного, определенно, курением, дает девушке, которая нуждается в особом медицинском уходе ту же сигарету. Прямо-таки шекспировская драма. Ромео и Джульетта пьют яд из одного бокала. Хотя в глазах медсестры это скорее выглядело как акт особого вредительства. А учитывая, что Бет была несовершеннолетней, то вручение сигарет девушке шестнадцати лет вероятно вызывало у женщины желание заставить Сару эту сигарету съесть.

– Вы ждете результатов рентгена? – вместо упреков спросила работница клинки, видя, как Сара с позором признавая поражение убирает сигарету в карман.

– Да. – ответила ей девушка.

– Входите. – фыркнула женщина, отворяя Саре дверь в кабинет. Та нетороплива вошла, накинув рюкзак на плечо и ловя на себе самодовольный и презрительный взгляд Беттани.

Кабинет был белоснежно чистым, посередине стоял стол, за которым сидел старый человек, облаченный в белый халат. Его волосы были седыми и контрастировали с белизной кабинета. В руках он держал голографический планшет, движениями пальцев листая отображенные на нем документы. Строчки рябящих голографических цифр, застывших в воздухе, веяли какой-то загадкой, которую доктор будто бы пытается разгадать.

По правую стену стояли шкафы с медицинским оборудованием за стеклом, а слева была койка, предназначенная для посетителей. Помощница врача отошла, подойдя к столу и разбирая какие-то бумаги, которые лежали на нем. Доктор отвлекся от планшета, глянув на Сару поверх своих очков. Кивком головы он указал ей на кушетку, вновь опустив взгляд на свои письмена. Сара села, оглядывая белоснежную чистоту помещения.

Над входной дверью висели несколько портретов выдающихся докторов современности и прошлого. Удивительно, насколько живыми иногда могут быть портреты. Пристальный взгляд Сары уцепился за последнее изображение, на нем гордо красовался Отто Хартманн. Короткая прическа и вытянутое лицо, которое знаменуют небольшие круглые очки. Ничем не примечательный на первый взгляд человек. Когда Сара была еще ребенком о нем часто говорили по телевещанию. Хартманна звали выдающимся ученым, который изобрел вакцину, очищающую человеческий организм от осадков радиации. Это был весомый вклад в восстановления мира после ядерной атаки. Вакцинация была болезненной, но в целом безопасной. Саре тоже делали такую вакцину в школе. Отто Хартманн был награжден престижной научной премией. На его счету было еще много других открытий, но именно «вакцина Хартманна» была на слуху у всех много времени. Даже Сара, предпочитавшая не смотреть заумные передачи на телевидении, слышала о нем. Однако последние пару лет о нем ничего не говорили. Вся Джорджия в мгновение забыла об Отто Хартманне. Его портреты, ранее украшавшие не только клиники, но и другие заведения наравне с портретами первого министра или президента Паттерсона исчезли вместе с молвой. Странно, что такого заслуженного человека забыли. Сара не была особо заинтересована в причине, однако странность этого явления это не отменяло.

– Доктор, – обратилась женщина к старику за столом, заметив то, как Сара все еще взирает на портрет Хартманна. – Почему вы все еще не сняли его портрет?

– М? – старик поднял глаза, сняв очки. Он сразу догадался, о чем идет речь, нахмурив густые брови. – Ах, вы об этом. Я не собираюсь подчиняться глупым и бессмысленным указаниям.

– Но нам ясно намекнули, что не стоит оставлять на стене портрет доктора Отто. – смутилась женщина.

– Этот человек был моим преподавателем, женщина. Он висит тут не как государственный деятель, а как мой наставник. – доктор закрыл свой планшет. – Мне абсолютно плевать, чем он насолил Атланте, но я не уберу этот портрет отсюда. – медсестра спорить не решилась.

Доктор перевел взгляд на Сару, открыв ящик стола. Оттуда он достал небольшие носители, подключив один из них к проектору. После пары секунд над столом доктора отображалось трехмерное изображение рентгена легких Сары. Ее, кажется, помутило. В легких было полно пятен, больших и поменьше. Это смотрелось отвратительно, особенно в трёхмерной проекции.